Испытательный срок - Андрей Кивинов

— Вить… Все в порядке… У нас еще одна партия. Давай после.

— Ни хрена себе… Вы там сейчас намудрите, а мне расхлебывать. Выкладывай, что там?

— Ладно-ладно, успокойся… Запись разговорчика одного я надыбал сегодня. Секретного. На флешке у меня. Очень любопытный разговорчик. Завтра дам послушать. И тебе, и всем остальным. Вот тогда и поговорим насчет железной доказухи.

Леня тоже не смог остаться в стороне от такого серьезного разговора.

— Ты что, еще не докладывал?

— Когда? Сразу сюда поехал. Между теннисом и работой я всегда выбираю теннис. Вон флешка в куртке…

— Ты не разводишь? — засомневался Слепнев.

— Хорошо… Доиграем, дам послушать. Ноут надо только найти.

— Что за разговор? Между кем? — не успокаивался луноликий майор.

— Блин, между людьми, естественно… Вить, не волнуйся. «Глухаря» не будет. Отвечаю. Кисть лучше разминай. И к столу нагибайся. Это прогиб не позорный. Стоишь на прямых ногах как столб… Ты глянь, пожарники на «длинных» режутся.

Слепнев допил воду из бутылки, поднялся со скамьи.

— Лень, за водой не сходишь?

— Витя, здесь подчиненных нет.

— Ладно… Ключ где?

Леня кинул ему ключ от раздевалки, Слепнев по периметру обошел зал и скрылся в коридоре, ведущем в раздевалки.

Там он быстро открыл небольшой навесной замок на двери, бросил в корзину бутылку, пробежался взглядом по спортивным сумкам, лежащим возле шкафчиков. Сумка Ромы была приметной — черная с красной полосой. Замер, прислушался, после распахнул дверцу. Да, он не ошибся — куртка и джинсы Фокина. Профессиональными движениями ощупал куртку. Удостоверения и деньги, несмотря на замок, никто не рисковал оставлять в раздевалке. А флешка, пускай даже с важной информацией, вряд ли заинтересует случайного воришку.

Виктор Михайлович не очень беспокоился, что его заподозрят. Не он один уходил в раздевалку, и до конца матча кто-нибудь точно еще сходит. Пожарники те же. И он тоже после игры «обнаружит» пропавшие личные вещи. И не только он, кстати. Предупреждают же, что в раздевалках воруют. Нечего ценное имущество оставлять.

Оба! Есть! Что это? Штопор? Тьфу ты! В виде чего только не делают карты памяти. Ему как-то подарили флешку в виде пистолета. Жмешь на спусковой крючок, выскакивает разъем.

Теперь надо перепрятать ее в укромное место, а потом вернуться и забрать. Сегодня он честно предложит обыскать себя, если до этого дойдет. Спрятать есть куда. Вон хотя бы под дырявый линолеум.

Он нагнулся, повернувшись спиной к двери.

— А что это вы подлили в бокальчик, леди Винтер?

Виктор Михайлович едва устоял на ногах. Так и инфаркт заработать можно, тем более что с давлением перебои в последнее время.

На пороге раздевалки улыбался опер из отдела собственной безопасности. Кажется, Бойков. В своей обычной попугайской одежде. За его спиной маячил Фокин.

Суки!!! Как дешево! Он чувствовал, что здесь что-то не так, чувствовал. Ну какая, в принципе, могла быть запись? Да даже если и была… Ничего… Выкрутимся.

— В чем дело?

— Дело в том, коллега, что есть у нас на твой счет кое-какие сомнения. Нехорошо по карманам тырить. Сперва зажигалки, теперь флешка. Гляди, втянешься.

Штопор по-прежнему находился в руке. Он отшвырнул его в сторону.

— Зря. Все записывается, — Коля кивнул в угол раздевалки, где была спрятана видеокамера, — в HD-качестве.

— Пошел в жопку. Какая зажигалка?

— Хреново играешь, — ответил Рома, — сказали же — кисть жестче ставь.

— Слышь, мастера…

— Привет тебе. От Леши-морпеха, — не дал закончить фразу Фокин.

Это было уже серьезно. Если Зубов у них, возможен провал, как говаривал Штирлиц. Со всеми правовыми последствиями типа обысков и ареста счетов. А кое-что найти могут. И даже не кое-что, а что надо. Но ничего, есть вариант на экстренный случай. Пути отхода продуманы заранее. Завтра он будет в Украине, а послезавтра во Франции. И никто его оттуда не достанет. Никакой Интерпол и никакой ОСБ. Он жертва путинского режима, отстаивающий права однополых. Ресурсы готовы. Да, обидно, но рано или поздно это должно было случиться. Главное — выскочить сейчас.

Оэсбэшников двое. У Бойкова наверняка ствол, но вряд ли он рискнет стрелять. У Фокина ничего, кроме ракетки. Его собственный ствол остался в рабочем сейфе. Не исключено, на улице ждут остальные. Но выбирать не приходится. Бойков дохляк, Фокин покрепче.

Он поднял брошенный штопор, благо тот отскочил от стены и упал возле ног.

— Какого еще Леши? Кончайте туман напускать.

Одновременно с последним словом рука выпрямилась, и штопор полетел в голову Бойкову. Тот автоматически увернулся, но этого хватило, чтобы броситься вперед и сбить его с ног. Упал Коля не очень удачно, прямо на Рому. Слепнев прыгнул в образовавшийся просвет и, несмотря на тяжелый живот, довольно резво помчался по коридору к дверям. На крики «Стоять!» он не обращал никакого внимания.

Во дворе клуба его никто не встречал. Жаль, нельзя уйти на тачке — ключи остались в зале. Путь отступления один — через прилегающий парк. На другой его окраине оживленная трасса, поймать машину — дело одной минуты. С учетом, что на улице стемнело, шансы на успех увеличивались.

И Виктор Михайлович побежал. Красиво, словно олимпиец, правильно ставя ноги и грамотно дыша. Вдох-выдох, вдох-выдох. Встречный ветер обдувал щеки, остатки волос на голове развевались, точно полковое знамя. Все было гармонично в Вите. И спортивная форма, и осанка, и движения рук. Прохожие восхищенно смотрели ему вслед, а родители ставили его детям в пример. «Смотри, сынок, на дядю. Хоть и пузатый, а не сдается, борется с лишним весом. Учись!»

А сзади, совершенно неправильно, можно сказать — неумело, некрасиво бежал оперуполномоченный отдела собственной безопасности Роман Данилович Фокин. Уже через минуту у него стал заканчиваться запас кислорода, и он жадно разевал рот, словно рыбка, выброшенная на берег. Нет, не так должны бегать настоящие ловцы оборотней.

Со стороны погоня напоминала обычные легкоатлетические соревнования на приз газеты «Юрьевская правда», поэтому не вызывала у народа ажиотажа и не провоцировала зрительскую давку. Ну бегут и бегут. Оба в футболке и трусах. Вот если бы с пистолетами хотя бы…

Витя периодически поглядывал назад и, видя, что отрыв увеличивается, добавил газку. Сошел с песчаной дорожки и помчался по травушке, срезая путь к свободе. Конечно, ему тоже не хватало воздуха, но он, в отличие от преследователей, имел прекрасную мотивацию. А при прочих равных условиях именно психология дает преимущество, и слабый побеждает сильного, а медленный обгоняет быстрого. Ему надо потерпеть всего пять минут. Или меньше.

Легко, по-оленьи, преодолел овражек с водой, с быстротой пузатого зайца взобрался на косогор! Ловкой змейкой проскочил между деревьев, ушел в темноту, словно крот. Улететь бы как голубю, да крылышек Бог не дал. Жаль, нельзя зафиксировать результат, а потом поместить его в таблицу спортивных достижений личного состава.

Вон уже и спасительный проспект виден, мелькают фары и подфарники. А где там соперник? О-о-о… Застрял в овраге. Отлично!

Витя вылетел на окраину парка, колобком скатился по склону к трассе, перепрыгнул через отбойник, взмахнул рукой. И точно! Первая же машина включила поворотник и затормозила, съезжая на обочину.

Спортсмен бросил контрольный взгляд на парк. Никто не появился следом. А значит, никто не увидит, как он садится в тачку! Ура! Он — чемпион! Он смог!

Не стоит торговаться — сколько спросят, столько и заплатит. Сейчас главное — время. Открыл дверцу, запрыгнул на сиденье.

За рулем девчонка. Вернее, девушка. Блондинка.

— Прямо!

— Куда?

— Сказал же, прямо!

Говорить тяжело, не хватает воздуха, надо отдышаться. Пальцем показал на ближайшую высотку.

— Туда!

— Пристегнитесь.

— Тьфу ты! Быстрей, быстрей…

Витек нащупал пряжку ремня, сунул в замок. Девушка, вместо того чтобы включить передачу, заблокировала двери и включила «аварийку». В ту же секунду в широкий затылок Вите уперлось что-то узкое, холодное и твердое, а ремень резко сдавил грудь.

— Так и сиди, физкультурник.

Голос не принадлежал блондинке. Потому что был мужским. Блондинка же выскочила из салона, обежала машину и встала возле правой двери. При всем желании и всей спортивной сноровке Витя не смог бы выскочить на улицу. Но сдаваться позорно тоже не собирался. Ведь он решил, что это банальный грабеж.

— У меня нет бабок. Приедем — расплачусь.

— Ты не расплатишься, а расплачешься… Хорошо вы, управленцы, бегаете. Загляденье! Руки положи на торпеду.

Все! Это не грабители. Это свои. А со своими шансы договориться есть всегда.

Он левой рукой повернул зеркало заднего вида.