Испытательный срок - Андрей Кивинов

Он левой рукой повернул зеркало заднего вида.

Черт! Копейкин! А по голосу и не узнать!

— Копейка, что за шутки?

— О, сколько нам раскрытий чудный готовит агентуры дух… Александр Сергеевич Пушкин. Дыши спокойно, Витек… Конец фильма… Свет, вон Фокин бежит наконец. Помахай ему ручкой, а то проскочит.

Тезка великого основоположника теоретической космонавтики Константин Эдуардович Никитский имел все основания быть довольным собой. И вовсе не из-за последнего факта. Если не считать обострения язвы, жизнь явно налаживалась. Он сумел сделать то, о чем мечтал последние два года. Во-первых, досмотрел сериал «Lost». Во-вторых, стал полновластным хозяином фирмы. И уже успел оценить качество дивана от итальянского производителя «Бакстер», стоявшего в его новом кабинете. Секс на нем великолепен — как и предшественник, новый глава холдинга прекрасно осознавал важность выстраивания прочных взаимоотношений внутри коллектива и собирался продолжать корпоративные традиции.

В это прекрасное летнее утро Константин Эдуардович размышлял о том, как бы, наконец, приступить к дальнейшей реализации упомянутых деликатных планов, но был прерван секретаршей Машенькой, как всегда без стука вошедшей в кабинет. Она имела на это право, потому что полностью соответствовала производственным нормативам «90-60-90» и четко отслеживала информацию с межбанковской биржи. Ее строгий костюм соответствовал солидности учреждения и возбуждал социальную активность. А Никитский всегда был социально озабочен.

— Извините, Константин Эдуардович, вам депеша. Курьер привез.

— Оставь в папке.

— Говорят, срочно. Ответ ждут.

— Ладно, давай… И просьба… Пошли Володю в аптеку, пусть купит «Гевискон». Изжога. Пару упаковок. Деньги возьми у Екатерины Михайловны, у нее есть на общие расходы.

— Конечно.

Маша оставила депешу и профессиональной походкой, которой обучалась два года на специальных секретарских курсах, покинула кабинет.

Вскрыв конверт и пробежав глазами текст депеши, которая почему-то называлась «Постановление», Никитский от изумления привстал с места. Потом снова опустился. Изжога моментально прошла безо всякого «Гевискона».

«Я, следователь следственного отдела… рассмотрев материалы уголовного дела номер… произвести обыск в кабинете по месту работы… гражданина Никитского Константина Эдуардовича…»

Чьи это дебильные шутки?!

— Маша!.. Оглохла, что ли… Маша!!!

Но секретарша, вопреки обыкновению, не откликнулась. Ну да, он же послал ее искать Володю.

Глава холдинга вскочил с кресла и выглянул в приемную.

— И снова здравствуйте!

Знакомая физиономия. Ах да… Мент, приходивший в офис. С денежной фамилией. Копейкин, кажется. Сидит на Машкином кресле. Что ему еще надо? Слепнев гарантировал, что волноваться не о чем.

— Здрасте… Это ваши шуточки? — Никитский показал постановление.

— Наши… Только не шуточки… А с «Гевисконом» вы поосторожней, Константин Эдуардович. Привыкнете, а аптеки не везде есть. Кстати! — Мент поднялся. — Один мой знакомый вылечил тяжелейшую язву простым голоданием. Серьезно! В тюрьме же никаких вредных деликатесов и излишеств! Жесткая диета! Попробуйте. А мы поможем.

После таких подлых намеков рука автоматически потянулась к мобильнику. Но он остался в кабинете на столе.

— Послушайте. Я занят. Если у вас вопросы, присылайте повестку.

— Да к чему эти формальности? Господа, прошу!

В приемную зашли сразу четверо. Два незнакомых мужика и две дамы. Последние трудились в фирме, арендующей помещения в соседнем крыле здания. Весьма привлекательные. Константин Эдуардович давно искал повод познакомиться с обеими. Теперь это сделал Копейкин.

— Познакомьтесь! Маргарита Олеговна и Кира Борисовна! Сегодня они будут вашими понятыми. Вернее, нашими. А молодые люди будут вас обыскивать. Постановление вы уже читали. Оно подлинное. С печатями и подписями…

— Но… Почему? На каком основании?!

— Там же все написано. Но можете прочитать еще раз… Времени у нас много. И помните, Константин Эдуардович. Если вы будете нам мешать, мы вас свяжем.

— Я могу позвонить?

— Адвокату? Без проблем. Если Слепневу — вряд ли. Виктор Михайлович не снимет трубку. Даже не тратьте время. Очень занят. Кстати, а с какого телефона вы ему звонили? Просто в распечатке с вашей «родной» трубки его номера нет. А вы же старые приятели! Даже странно.

Как все-таки хорошо, что он успел досмотреть сериал!

Все остальное — плохо.

«…И потом был суд, и каждый из преступников получил по заслугам. С конфискацией имущества. Так добро в очередной раз победило зло… Тут и следствию конец…»

Примерно так должно заканчиваться расследование любого преступления в нормальном правовом государстве, соблюдающем принцип неотвратимости наказания. И так должно быть в качественном сериале, чтобы удовлетворенный зритель ложился спать с чувством глубокого морального удовлетворения. И чтобы завтра он снова включил нужный канал. А если показать, что в суде все на хрен развалилось, и ничего не конфисковали, то канал он включит другой. А оно надо? Поэтому на экране злодеи гибнут в основном при задержании. Баба с возу — кобыле легче. Что можно вменить Степлтону из «Собаки Баскервилей», не утони он при попытке к бегству в Гримпенской трясине? Да ничего! Какая-то собака, какая-то краска, какая-то легенда… Да вы сумасшедшие здесь все! Вызовите лучше адвоката! А так — и ему хорошо, и правосудию — хорошо, а читателю — лучше всех!

Увы, пристрелить или придушить никого во время задержания не удалось. И теперь предстояла долгая, нудная, совершенно лишенная зрелищности работа. Которая совершенно неизвестно чем закончится. Не факт, что счастливым концом.

Очередное совещание началось в атмосфере недоверия. Какое доверие может быть к маляру с фамилией Таджимухтаров, нанятому завхозом для покраски стен в кабинете Бориса Дмитриевича Царева? Он хоть и не говорит по-русски, но все, что надо, понимает. Да и дышать парами растворителя не самое полезное для здоровья дело. Потому что собеседник может незаметно превратиться в собаку с покрашенной мордой. А Таджимухтаров — в доктора Ватсона.

Поэтому все участники летучки, захватив стулья, переместились во двор, к курилке, обозначенной на карте «Google» как «Место для самоубийц». А с Таджимухтаровом оставили завхоза. Караулить, чтоб не закрасил что-нибудь ценное.

В мероприятии принимали участие упомянутый Борис Дмитриевич, его верные приспешники Бойков и Горина, начинающий охотник Фокин, а также специально приглашенный независимый эксперт Копейкин. Вернее, уже зависимый, ибо на сто процентов зависел от настроения Ольги Андреевны.

Царев уже выплеснул на окружающих порцию негативных эмоций, связанных с задержанием Слепнева, но полностью успокоиться по-прежнему не мог.

— Вы понимаете, что это такое, ек-макарек? Это даже не ЧП! Это похлеще, чем история с тем идиотом, что в магазине народ пострелял! Тот хоть по пьяни… А здесь! Опер убойного отдела Управления — организатор заказных убийств!

Если б не присутствие Ольги Андреевны, Царь Борис выразился бы по-царски. А так ограничился невинным «ек-макарек».

Незадолго до этого Николай Васильевич, лично побывавший на обыске у Слепнева, поведал информацию, способную взорвать медиапространство региона. Да что там региона…

Начать с того, что в компьютере Виктора Михайловича, взломанном профессиональными хакерами из ОСБ, нашлись фотографии Кирилла Павловича Копейкина. И это были не снимки с совместных праздничных пьянок или банных помывок, а вполне качественное наружное наблюдение. Тут же прятались и видеофайлы. И вся эта красота оказалась связана с цыганским поселком, который обслуживал оперуполномоченный. В следующей папке находились фото взорванных в джипе цыганских наркодилеров Рамира и Бузы. С распорядком дня, описанием привычек и прочей полезной для киллера информацией.[9] Взорвал несчастных, судя по всему, тот же Леша-морпех, потому что у него на обыске нашли мотоциклетный шлем, происхождение которого он никак не мог объяснить. Вернее, не объяснял вовсе, по-прежнему ссылаясь на великую российскую Конституцию. Виктор Михайлович, вероятно, настолько был уверен в собственной неуязвимости, что не удалял опасные файлы с жесткого диска, а просто прятал под пароль.

— Вот! — Услышав данную новость, Борис Дмитриевич зачем-то показал пальцем в небо. — Я чувствовал, чувствовал, что за всей этой инсценировкой стоит кто-то еще! Куратор! Уж точно — куратор! Вот тебе и переаттестация! Позор! Позор нам всем!

— Почему позор? — не согласился Бойков. — Мы ж его поймали? Поймали. Вот не поймали бы — был бы позор.

К слову сказать, с юридической точки зрения, серьезных обвинений Слепневу пока не предъявляли. Поэтому задерживать его пришлось на основании заявления Ромы о пропаже флешки, изъятой у гражданки Якубовской. Здесь все было железно — отпечатки пальцев, видеозапись… И даже оправдания Виктора Михайловича, что им двигал не злой умысел, а чисто служебное рвение, не помогли. Ну не терпится тебе узнать, что за информация на носителе, позови коллегу, а не тырь по карманам, как последний щипач. И не устраивай забегов олимпийских.