Механика вечности - Евгений Прошкин

ЧАСТЬ 3

ДИВЕРСИЯ

Через двадцать лет после сонного, угасающего две тысячи шестого на Москву свалился какой-то трагический карнавал. Улицу рвало транспортом. Машины с нагруженными багажниками газовали и беспорядочно сигналили, но продолжали ползти со скоростью пешехода. Затор простирался до самого горизонта; светофоры спонтанно переключались, но на них никто не обращал внимания. Оба перекрестка, находившихся в поле зрения, давно захлебнулись: несколько автомобилей развернуло поперек движения, и, сдавленные со всех сторон, они никак не могли разъехаться.

Среди машин я не нашел ни одной знакомой модели. В некоторых из них еще угадывались силуэты громоздких «Волг» или остроносых «Москвичей», но большая часть была иностранного производства и имела довольно странные очертания. На капоте пикапа, стоявшего в крайнем ряду, я разглядел андрологический символ, но понять, действительно ли это «Вольво», было невозможно.

Повсюду слышались негромкие хлопки столкновений, однако машины продолжали упрямо тащиться вперед — с разбитыми фарами, с оторванными бамперами, со скребущими по асфальту глушителями.

Глинистые бесплодные газоны вдоль дороги были завалены мятыми кузовами — тех, кто не мог ехать дальше, перекантовывали на обочину. Я видел, как из окна обшарпанной малолитражки выскочил котенок и заметался между машинами. За ним протянулись маленькие ручки, но мамаша втащила ребенка обратно и подняла стекло — лишь бы не останавливаться.

По тротуару текла плотная людская масса. Ее движение напоминало плохо организованную эвакуацию. Старики попадались редко, в основном это были молодые семьи, похожие на крохотные дилетантские таборы: взрослые несли чемоданы и узлы, дети, надрываясь, волокли сетки с консервами или перевязанные крест-накрест подушки. Стайка свирепых малолеток внаглую грабила брошенные машины, но до них никому не было дела.

Негры, монголоиды, латиноамериканцы брели вместе со всеми и ничем особенным не выделялись. Они также перли какое-то барахло, толкая перед собой тележки и детские коляски со скрипучими вихляющимися колесиками. По идее они должны были выехать еще во время Балтийского кризиса. Может, потом все наладилось и они вернулись? Лишь для того, чтобы в две тысячи двадцать шестом вновь стать беженцами…

— Как ты? — осторожно спросил я.

— Веселого мало, но я уже смирилась. Наверно, это самое лучшее из того, что мы могли увидеть, — ответила Ксения.

— Сколько же нам придется добираться?

— Уже пришли. Мы ведь с тобой соседи.

Ксения указала на высокую остроконечную башню — двадцать лет назад ее еще не было. Я огляделся, запоминая место и пытаясь найти знакомые ориентиры.

Квартира Ксении представляла собой квадратное помещение примерно десять на десять метров. Ее можно было принять за что угодно, только не за жилье. Стена напротив двери была пустой и гладкой, как столешница.

— Вид — да! — четко произнесла Ксения.

Темно-зеленое покрытие стены посветлело, стало сначала песочным, потом матово-белым и, наконец, прояснилось, открыв захватывающую дух панораму. С высоты тридцать второго этажа остальные дома казались скоплением картонных коробок, а кишащие между ними люди — густой грязной пеной.

— Нравится?

— Лучше закрой.

— Вид — нет.

Окно тут же помутнело и окрасилось в прежние цвета.

— Свет — да, девять.

Поверхность потолка засияла так, что мне пришлось приставить ко лбу ладонь.

— Слишком ярко? Свет — четыре. Невидимые лампы пригасли, и глаза перестали слезиться.

— Хочешь удивить? — спросил я. — Мы и не про такое читали.

У стены, примыкавшей к окну, лежал высокий матрас, такой же квадратный, как сама комната. На полу рядом с ним стояло несколько устройств, часть из которых мне удалось узнать.

— Телевизор?

— Вроде того.

— Телевизор — да, — приказал я, желая не выглядеть олухом, но ящик не откликнулся.

— Телеприемник — да… Снова никакой реакции.

— Экран — да… Кино — да…

Ксения засмеялась и, скинув ботинки, забралась на матрас.

— У него есть имя. Его зовут Ванек.

— Ванек — да!

— Нет, Миша, это тебе не гриль. Ванек — связь, сеть Б.

— Говорите, — раздалось из телевизора, хотя экран остался черным.

— Буфер ноль сорок три, пожалуйста, — проговорила Ксения, не повышая голоса.

— Ноль сорок третий вас слушает.

— Сообщение на адрес двадцать четыре — триста двенадцать. Кенгуру проголодалась.

— Двадцать четыре — триста двенадцать, сообщение записано. Спасибо за звонок.

— И что это было? — поинтересовался я.

— Сейчас начальство получит послание, и за нами пришлют. Перекусить пока не хочешь?

Я понял, что Ксении не так интересно меня покормить, как хочется похвастаться своей техникой, и отказывать ей в этом я не видел причин. Обед из трех блюд она приготовила, не вставая с матраса. Несколько имен, несколько чисел, пара команд — и в стене над телевизором неожиданно открылась ниша, из которой выехали две полочки с подносами.

— Как ты запоминаешь всю эту абракадабру?

— Это гораздо легче, чем чистить картошку.

— А где у тебя стулья?

— А зачем они нужны? Садись на кровать или на Ванька, он выдержит.

— Да, шагнули потомки, ничего не скажешь.

— Вообще-то у нас так живут не многие.

— Сейчас, наверное, уже никто.

Я хотел выглянуть в окно, но вспомнил, что Ксения его выключила. То, что происходило на улице, никак не сочеталось с Ваньком, интеллектуальной люстрой и бифштексом, который жарится самостоятельно. Когда Россия напала на Балтийский Союз, у меня исчезли даже пуговицы с рубашки; а здесь, в квартире Ксении, все оставалось по-прежнему мило и уютно.

— Есть такие категории госслужащих, которые нужны любой власти, и она всегда будет о них заботиться — несмотря ни на что.

Доев мясо с картошкой и выпив стакан теплого лимонада, я вопросительно посмотрел на Ксению. Она убрала подносы в нишу и закрыла дверцу.

— Что-то они опаздывают, — забеспокоилась Ксения. — Ванек — связь, сеть Б. Буфер ноль сорок три.

— Ноль сорок третий вас слушает.

— Подтвердите мое сообщение на двадцать четыре — триста двенадцать.

— Сообщение записано.

— Его получили?

— Минуточку… Сообщение не востребовано.

— Этого не может быть. Проверьте адрес.

Ванек замолчал и после долгой паузы объявил:

— Адрес двадцать четыре — триста двенадцать разбронирован. Хотите отозвать сообщение?

— Что?! Проверьте еще раз.

— Адрес не занят.

— Отзываю. — Ксения обхватила голову руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону. — Вот так номер. Это не пропажа кофемолки. Это…