Шантажист (СИ) - Билык Диана

– Я не хочу тебя терять, Арсен. Пусть это останется тайной.

– Когда человек любит, он принимает другого с достоинствами и недостатками, с прошлыми достижениями и ошибками. Он согласен идти в будущее с тем багажом, что взвалил на себя партнер.

– Любит? – прозвучало кисло, я перехватила руку Арсена и прижалась к раскрытой ладони пылающей щекой. – Я не знаю, как это. Мою любовь растоптали много лет назад. После… я и не пыталась заводить отношения.

– Расскажи, поделись, Тая.

– А ты?

– Что я?

– Расскажешь о себе?

– Посмотрим на твое поведение, – в темных глазах Арсена прочиталось легкое недоумение. Всего на миг, но я увидела, что говорить о своих чувствах он не желает. – Ты со мной на ужин так и не сходила, – наклонился, провел пальцем по губам. – Но я постараюсь об этом забыть, если… – замолчал, будто думал, правильно ли  говорить следующее.

– Если я к тебе попристаю? – подстрекнула и потянула мужчину на себя. Завернула футболку до груди и, снимая, оставила на его лице вместо маски. – Слушайся, Лиманов, или я сбегу.

– Да ты грозная женщина, – глухо и хрипло сказал он и затрепетал под моими пальцами.

Какое у него фактурное тело. Никогда бы не подумала, что трогать его будет так приятно. Сильная грудь, выраженные мышцы живота, уходящие под резинку брюк черные блестящие волосы. Даже в темноте его тело было потрясающе слаженным, а кожа бархатной.

– Тая, – он шумно выдохнул. – Я не игрушка и не люблю подчиняться.

– Ты любишь принуждать? – захотелось пошалить, запустить руку под брюки и почувствовать пальцами, как он возбужден.

– Совсем немного, – он выбросил футболку куда-то во мрак и, нажав мне на плечо, оказался сверху. Моя рука оставалась между нами, я зашевелила пальцами, а Арсен зарычал. – Но сейчас пойду против правил, если ты не прекратишь.

– Каких еще правил? Нет их. Стены и ограничения выставляем мы сами, – засмеялась, а потом закусила кокетливо губу и добавила: – Кто тебе сказал, что я люблю нежно?

– Все девушки любят нежность, – его палец прошелся по плечу, поднялся по шее, распуская петли жара по телу, откинул волосы, метнулся по скуле вверх, а потом опустился на губы. – Или ты из этих… – он кивнул назад, – как их? Которые БДСМ любят.

– Никогда не интересовалась, но кисейно-вялые ласки – это точно не для меня.

– Вот как, – Арсен прищурился, палец передвинулся, надавил немного, приоткрывая мне рот, и пролез внутрь. – Ты мне нравишься все больше, Гринёва.

Шаг 47

Я не помню, как мы оказались сплетены. Как колючий холод номера перетек в жар объятий, как невесомые поцелуи перешли в сжигающие ласки. Арсен просто срывал с меня спазм за спазмом, выдергивая из души подлую птицу, перышко за перышком. Он заставлял тянуться, изгибаться, шипеть от возбуждения. Этот мужчина меня лечил. Прогоняя из души мутные воспоминания, которые я не могла связать в цельную картину. Арсен в тот миг  стал для меня открытием, новой планетой, упавшей в ладони звездой.

Я представлю, что отец моего ребенка – Лиманов. Поверю в это сама. Пусть ошиблась, пусть оступилась, но никто и никогда не узнает правды.

В темноте не видно было цвет кожи мужчины, нельзя было сосчитать родинки на его щеках, а их там рассыпалось много. Я как-то нашла в сети его фото и залипла на несколько часов. Водила пальцами по снимку и изучала. Сама не знаю почему, но он казался мне по-настоящему домашним, непривычно близким. И в офисе хмурый вид был просто банальной дистанцией с подчиненными. Это я понимаю, потому что сама так делаю.

Люди носят маски. Снимают их редко, потому те часто прирастают.

– О чем думаешь, Таисия? – шепнул Лиманов, забираясь ладонями под футболку. Нагло так, настойчиво.

– О том, что жизнь – театр, а люди в нем плохие актеры.

– А почему плохие?

– Потому что я ненавижу ложь и сама не люблю играть.

– Но приходится, – подытожил Арсен и мягко сжал грудь. – Знаешь, у Шекспира эта фраза звучит несколько позитивней: «Весь мир – театр, в нем женщины, мужчины – все актеры.

У них свои есть выходы, уходы.

И каждый не одну играет роль».

– И в чем здесь позитив? – я немного изогнулась от ласки. Легкие движения рук заставляли меня полыхать и постанывать. Мне было чуточку стыдно проявлять чувства. Я сдерживалась, понимала, что это глупо, но характер и привычки за минуту не перекроить. Принимать себя – тоже подвиг.

Почему же с Вороном получалось быть человеком «без прикрас»? Почему мне нравилось, что с ним не нужно притворяться?

Арсен потерся теплой щекой о мое плечо и серьезно сказал:

– В том, что люди – это всегда люди, не нужно ждать от них чего-то сверхестественного. Когда ничего не ждешь, никто не в силах причинить тебе боль.

– Когда я была маленькой девочкой, я верила, что мир за пределами интерната – светлый и интересный, наполненный красками и чудесами.

– Тяжело, когда розовые очки трескаются, – согласился Арсен и свел брови. – Но мы отвлеклись, Тая. – Он накрыл губами сосок и прикусил кожу почти до боли. Отпустил, обвел языком по кругу ареолы и снова впился в набухшую вершину. На этот раз не кусал, а посмактывал с такой ловкостью и умением, что меня пробивало током.

Арсен остановился, приподнял голову и, дождавшись моего удивления и разочарования, спросил:

– Ты не против поговорить после?

– Скажи еще раз, почему ты купил журнал? – я хитро заулыбалась и обернула его сильное тело руками и ногами.

– Ты специально? Извести меня решила?

– Скажи, пожалуйста, – укусила его за крепкий подбородок, лизнула глубокую ямку и защекотала его губы кончиком языка, но отстранилась, когда он попробовал меня поцеловать.

– А если не скажу? – хохотнул.

– Пойдешь спать на пол, – прыснула я и опустила руки на его крепкие ягодицы. Сжала и поразилась упругости мышц. – Охо! Вот это по...

– Эй, не трожь, – Арсен завозился, пристроился ко мне ближе, нажал на бедра. – Нарываешься.

– Именно, – я раскрылась и потянула мужчина на себя. – Хватит нежностей, трахни меня, Лиманов.

– Тая… – он сначала дернулся назад, но, зарычав, пронзил меня собой. Наполнил в одно отточенное движение. – Ты меня в могилу сведешь своей переменчивостью.

– Другой меня нет, – я подавалась навстречу и позволяла Арсену поднимать меня за собой. Какие у него сильные руки, такие не отпустят и над пропастью. А внутри он каменно-горячий, вызывающий сверкающие молнии по всему телу.

– Тая! – темп ускорялся, лицо Арсена исказилось в судороге. – Давай же, кончай.

– Я… не могу, – стало душно. Оргазм с мужчиной я никогда не испытывала. Только от рук, от ласк и языка, а секс с Вороном я не помню, потому смело считаю, что я практически фригидна в плане финального аккорда.

Арсен был жаден и властен в пронзительных толчках. Он наполнял меня вширь и вглубь до приятного покалывания в точке нашего единения. Я разгоралась, но болталась на краю удовольствия и не могла ухватиться за пик.

Он вдруг вырвался, снова зарычал, перевернул меня и вошел сзади одним рывком. Ласкал пальцами клитор, добавляя остроты, и вбивался широкой амплитудой, буквально заставляя подчиняться. И меня совершенно неожиданно прорвало острой стрелой удовольствия, закружило на постели, под его руками, и бросило вниз, когда мужчина запульсировал и навалился сверху.

Было пронзительно прекрасно чувствовать его внутри. Испытывать радость высвобождения, но глупое сердце сжалось от тоски, от того, что я хочу обмануть хорошего мужчину, навязать отцовство, а подлую тварь оправдываю и не осуждаю.

Я всхлипнула, подождала, когда Арсен отдышится, а потом тихо попросилась в душ.

– Там темно, еще упадешь, – строго сказал Арсен. – Я помогу. – Он завернул меня в халат, взял на руки и понес в соседнее помещение. – Голову береги, – прижал к себе, когда проходили мимо двери, – она еще пригодится.

Шаг 48

– Тая, проснись, – шепнули на ухо, и я открыла глаза.