Лихорадка теней - Карен Монинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Прекрати, — закричала я.
Но, если оно и могло меня понять или хотя бы расслышать сквозь шум, — не похоже, что хотело это делать. Оно направилось к стойке с журналами и разбило ее. Ежедневные и ежемесячные издания разлетелись ураганом страниц вместе с обломками полки. Стулья с грохотом врезались в стены. Мой телевизор был растоптан, холодильник — раздавлен, кассовый аппарат — взорвался звоном колокольчиков.
Оно свирепствовало и бушевало по всему первому этажу магазина, громя, уничтожая все, что я любила, превращая дорогое моему сердцу убежище в руины.
А я только и могла, что наблюдать, сжавшись в комок.
Когда не осталось ничего, что можно было разрушить или сломать, оно повернулось ко мне.
Лунный свет скользнул по его черной шкуре и отразился в багровых глазах. Вены и сухожилия выступали на его руках и шее, грудь тяжело вздымалась. Куски мусора были нанизаны на его рога. Оно яростно затрясло головой, обломки штукатурки и дерева разлетелись в разные стороны.
С его доисторического лица, сквозь длинные пряди спутанных черных волос, на меня смотрели полные ненависти глаза.
А я смотрела на него, боясь вдохнуть. Оно спасло меня, чтобы убить? По правде говоря, именно этого я и заслуживала.
Оно было живым напоминанием того, что у меня было, и что я потеряла. Того, кого я никогда так и не увидела по-настоящему, и убила. Оно было так похоже на мое существо из Зеркалья, и в то же время совсем другое. Бэрронс был неконтролируемо смертоносным. Он либо не мог, либо не хотел сдерживать себя, убивая все, что попадало в поле его зрения, и не важно, насколько маленькой или беспомощной была его жертва. Там, на краю обрыва, в глазах Бэрронса я видела безумие.
Этот зверь тоже был смертоносной машиной, но не безумной. В его глазах не было помешательства, только ярость и жажда крови.
Это был Бэрронс… и все же не он.
Я закрыла глаза. Мне было больно смотреть на него — это ранило мою душу.
Его низкое рычание раздалось гораздо ближе, чем я ожидала.
Мои глаза распахнулись.
Он возвышался надо мной, находясь на расстоянии нескольких шагов, переполненный неисчерпаемой яростью. Дикий взгляд был прикован к моей шее, когтистые лапы сжимались и разжимались, будто единственным его желанием было обхватить ее ими и задушить меня.
Я потерла свой затылок, искренне радуясь метке Бэрронса. Похоже, она все еще защищала меня, потому что существо не причинило мне вреда, хотя и хотело. Может, его метка защищает меня от всей «стаи» Бэрронсоподобных созданий. Он говорил, что никогда не позволит мне умереть. Похоже, что он принял меры, чтобы я была под защитой, даже если с ним что-нибудь случится. Что-нибудь вроде Риодана, меня и копья.
— Спасибо, — прошептала я.
Похоже, мои слова привели его в ярость. Он набросился на меня, схватил за ворот пальто, поднял в воздух и стал трясти, как тряпичную куклу, с такой силой, что кости у меня затрещали, а зубы заклацали.
Может, метка вовсе и не защищала меня.
Я не собиралась умирать здесь. Возможно, путь мой и изменился, но цель осталась прежней. Пока я болталась в воздухе, едва касаясь ногами пола, мой взгляд расфокусировался, я устремилась к своему озеру и призвала кроваво-красные руны. Они удерживали Темных Принцев на расстоянии, а принцы фэйри намного могущественнее и смертоноснее, чем этот зверь.
Было и нечто другое на поверхности моего озера, но я проигнорировала это. У меня еще будет много времени — уверена, гораздо больше, чем хотелось бы — в будущем, чтобы исследовать все, что скрывается под толщей темной, неподвижной воды. Я зачерпнула то, за чем пришла и быстро убралась оттуда.
Зверь все еще тряс меня. Глядя в его сузившиеся глаза, я поняла, что мне стоит пересмотреть свое мнение на счет того, что он не так же безумен, как и Бэрронс.
Я подняла кулаки, с которых капала кровь. Черный зверь затряс своей рогатой головой и взревел.
— Отпусти меня, — скомандовала я.
Он двигался так быстро, что не успела я и моргнуть, как моя рука уже целиком оказалась в его пасти. Слово «меня» еще даже не слетело с моих губ, когда рука исчезла, а острые черные клыки сомкнулись вокруг моего запястья.
Но он не оторвал мне руку, как я ожидала. Он обсосал ее. Его язык был мокрым и влажным на моих пальцах, нежно вылизывая кожу между ними.
Он отпустил мою руку так же внезапно, как и взял ее в пасть. Ладонь была пуста.
Я тупо уставилась на нее. Этот зверь сожрал руны, которых боялись самые опасные фэйри? Как сочную закуску? Он облизнулся. Я — основное блюдо? В мгновение ока моя вторая рука исчезла в его пасти.
Я почувствовала влажное прикосновение к моей коже, точные движения шелковистого языка, царапанье клыков по моему запястью, и вторая рука — тоже пуста.
Он отпустил меня. Я неловко приземлилась на ноги, ударилась об обломки дивана и выпрямилась.
Продолжая облизываться, он стал отступать.
Когда он остановился в луче бледного лунного света, я прищурилась. Что-то было… не так. Он выглядел странно. Кажется, ему было… больно.
Меня посетила ужасная мысль. Что если это — просто неразумный зверь, привыкший есть все окровавленное, как собака, которая не может пройти мимо отравленного гамбургера? И я, только что, скормила ему что-то смертельное.
Я не хотела убивать еще одно из этих созданий! Ведь он, как и Бэрронс, спас меня!
С ужасом уставившись на него, я надеялась, что он все же выживет. Мне всего лишь хотелось сбежать от него, найти место, где я могла бы перевести дыхание и собраться с силами. Я должна была найти правильное применение тому небольшому арсеналу оружия, который у меня имелся.
Он пошатнулся.
Проклятие! Когда я поумнею?
Покачиваясь, он тяжело опустился на корточки, издал глубокий, прерывистый стон. Мышцы под его кожей мгновенно начали сокращаться. Он откинул голову и завыл.
Я зажала уши руками. Вой стал тише, но даже так, он казался оглушительным. Вдалеке я услышала ответные вопли, которые словно объединялись в скорбном концерте.
Мне очень хотелось верить, что они не ринутся к книжному магазину, чтобы присоединиться к своему собрату, и разорвать меня на кусочки. Вряд ли я смогу скормить им всем ядовитые руны.
Стоя на четвереньках, зверь мотал своей огромной головой из стороны в сторону, было видно, что он в агонии — челюсти широко открыты, клыки обнажены.
Он продолжал выть, и этот безнадежный и отчаянный вопль разрывал мое сердце.
— Я не хотела убивать тебя! — закричала я.
Упав на пол, он начал изменяться.
Да, я убила его. То же самое происходило, когда умирал Бэрронс.