Наш десантный батальон. - Александр Тумаха

"бандформирования". Таким образом, действительность напоминала о себе, и Дубин вернулся к ней - душу смутили раздражение и желание перемен.

- Боже, как все надоело. Я больше не могу здесь находиться.

Мне нужен отдых, хотя бы на пару недель, иначе я сойду с ума.

Дубин сидел невдалеке от казармы уже в полной темноте с этими мрачными мыслями.

С весны, с последнего пополнения батальон сильно поредел.

Убитые, раненные, больные, кто-то, так или иначе, осел в бригаде…

Серега… Серега!!! Остался на перевале с перебитым позвоночником. Самый лучший человек.

Рота потеряла около трети состава, батальон же сократился почти вдвое. Внутреннее напряжение возросло. Дембеля, вынужденные каждые два-три дня ходить в наряды и караул срывали свою злость на всех остальных. Дубина достали сержанты второго взвода. Последний инцидент в карауле случился вчера, когда ночью, он сам не желая того, отрубился на посту. Это бывает: стоишь, даже ходишь - и спишь, тем более отстоять два срока подряд не всякая человека сможет.

Поэтому он слишком поздно заметил приближающийся развод и не исполнил всю необходимую процедуру: стой, пропуск, кто идет, разводящий ко мне и т.д., точнее не успел пропеть эту арию вообще.

Разводящим был как раз зам.нач. караула старший сержант Билык из второго взвода. Сдерживая бешенство, он пообещал разобраться с

Дубиным в караулке.

Разбор проходил в спальном помещении. Под одобрительные возгласы других дедов, возлежавших на топчанах, Билык начал отдавать команды, принятые по таким случаям: отжаться, грудь к осмотру, на колыбаху, и т.п. Дубин, отступив к стене, никак не реагировал, стоял и молча смотрел в глаза сержанту.

- Совсем оборзел! Что - дембелем стал? Команду не слышишь?

Сейчас уши тебе прочистят - летел с топчанов вялый базар.

Билык подступил ближе, с кулаками, но, как-то неуверенно… И, хотя Дубин не отвечал на удары, ему удалось вполне успешно обороняться. Силы были примерно равны, а от остальных, кроме моральной, никакой другой поддержки Билык не получил. Это продолжалось уже минут десять, и, наконец, надоело всем. Была ночь, хотелось спать, да и скоро смена. Тем более все знали что Дубин отстоял на посту два срока. Второй, за еще одного деда из второго взвода - Ивашко. Он то, в конце концов, и прекратил представление.

Рядовой Ивашко обладал не меньшим, если не большим авторитетом, чем старший сержант Билык, и его окрика оказалось достаточно, чтобы все успокоить. Билык, пообещав продолжить утром, полез на топчан спать.

Но после завтрака попытка продолжить экзекуцию не удалась вовсе. Они остались одни в караульном помещении, и, не чувствуя дополнительного давления, Дубин и вовсе отказался выполнять унизительные команды. А на попытку избиения оказал уже более активное сопротивление, вырвался на улицу и поспешил на КПП. Там дежурил Хрунов - старшина роты. До того как им стать он был зам.ком. третьего взвода. На новой должности он продолжал отстаивать интересы взвода. Еще ранее он предупреждал остальных старослужащих роты, чтобы они не трогали его бывших людей. И когда Дубин в ожесточении доложил ему о Билыке, развязка наступила скорая, и судя по следам на лице сержанта довольно жестокая.

Итак, все вроде бы устроилось неплохо, но эта история не давала Дубину оснований для успокоения. Хрунов и его друзья были уже определены в первую партию на отправку домой. Билык, же и другие должны были оставаться служить дальше. И это не обещало в будущем ничего хорошего.

Наложилось это на накопившуюся за полгода усталость и, сидя под звездами, прислушиваясь к звукам дальнего боя, Дубин мечтал о том, как ему уехать отсюда хотя бы на время.

Между тем, перестрелка незаметно утихла. В наступившей полной тишине в душу проникло ощущение покоя и умиротворенности. Появилось и постепенно выросло новое чувство, и не чувство вовсе, а даже знание того, что все устроится. Что завтра, случится нечто, что позволит ему надолго оставить часть. Он знал это наверняка.

Его ранят. Легко. И он чувствовал - это спасет ему жизнь, даже так. Уверенность была абсолютной. Состояние близкое к блаженству длилось несколько минут. Когда пришло время спать, осталась надежда.

Надежда. На вражескую пулю. Бред.

Дмитрий:

_НЕ ПОСЛЕДНИЙ БОЙ._

Новый командир второго взвода не производил впечатления военного человека даже сейчас, одетый в маскхалат, увешанный гранатами для подствольника, в нагруднике с магазинами и с автоматом за плечом. Худой, в очках и с редкой бородкой он скорее напоминал провинциального школьного учителя природоведения выступающего во главе класса в поход за гербариями. Это было первое боевое задание лейтенанта Ковальчука, и он был не командиром, а скорее практикантом при опытном старшине роты Хрунове. Тот фактически и возглавлял одну из пеших групп восьмой роты, которая прочесывала зеленую зону вдоль дороги перед прохождением колонны из Кабула в Гардез. Группа состояла из 12 человек, включая снайпера, пулеметный расчет и радиста - обычный расклад пешего сопровождения колонн принятый в батальоне вот уже два года стоявшем гарнизоном в провинции Логар.

Минут через двадцать, прочесав нужный участок, Хрунов выбрал позицию в развалинах. Рассредоточились, точнее, разлеглись за камнями и в канавах. Дорога оставалась метрах в ста позади; впереди

- между деревьями, просматривались два больших дувала.

Пошла колонна - это был самый ответственный момент. И тут, от стены к стене в одном из домов, метнулись две фигуры. Дубин оглянулся на товарищей, но понял, что никто ничего не заметил. Ему удалось неплохо разглядеть одного человека: здоровенный мужик в синем халате, белой чалме и с черной бородой - обычный вид для афганца, но под два метра ростом, крупный - таких крестьян раньше видеть не приходилось. Это явно был дух, правда, оружия в руках

Дубин не заметил. Ближе всех лежал Матвеев, Дубин перебрался к нему и тихо сказал:

- Там, вроде бы духи, уходят от дороги.

- Уходят, и х… с ними, - ответил тот флегматично.

Дальнейший разговор прервал Хрунов, торопивший всех двигаться.

По рации поступила команда выдвигаться к бронегруппе, и надо было успеть заглянуть хотя бы в несколько домов в поисках бакшишей. Когда все оканчивалось миром, и командовавший офицер не запрещал (а сейчас офицер и вовсе не командовал группой), все солдаты старались что-нибудь прихватить с собой. Чаще всего это была еда, но случалось найти и более интересные вещи. Сбор роты был назначен километрах в полутора ниже. По дороге попались три дувала без жителей. В одном их них ждала удача - в углу лежал целый стог сушеной конопли. Лейтенант забрался на стену и стоя во весь рост с интересом осматривал окружающий ландшафт. Турист, да и только. Да и мишень знатная. Но солдатам было не до него. Все торопливо набивали свои РД травой.

Управились быстро, и вскоре, без приключений вышли к машинам.

Все группы уже собрались. Мимо прошли БТРы седьмой роты, чей участок был ближе к Мухаммед Ага, после чего расселись по БМДшкам и отправились в расположение батальона.

По логике война на сегодня окончилась, и все расслабились.

Духов интересуют грузовики с продовольствием и цистерны с горючим, которые уже прошли, а не вооруженное сопровождение. Но правило действует не всегда. Как раз в том месте, и с той стороны, где работали Хрунов и его люди по колонне восьмой роты открыли огонь из стрелкового оружия. Машина, на броне которой сидели Дубин, Матвеев и еще шесть человек остановилась позади, метрах в двадцати от зоны обстрела. Дубин сидел сзади, справа; ближе к люку был Матвеев. По команде "К МАШИНЕ" все вскочили и стали прыгать вниз, скатываясь в придорожный арык. Дубин сделал шаг, за ним поднялся Матвеев. И тут, первого какая-то сила толкнула в спину. Он потерял слух, и время…, время почти остановилось.

Дубин падал.

Он отчетливо видел, что асфальт приближается.

Мимо проплыла оторванная рука - свои были на месте - правая, онемевшая, все еще держала автомат. В тишине все казалось нереальным

- так можно подумать, если бы он мог думать. Но думал не он, точнее он, но будучи вовне: Вот падает мое тело. Рядом летят части чьего-то чужого. Это разорвало Матвеева. День солнечный. Абсолютная тишина и спокойствие. Асфальт приближается. Но все еще далеко. Потом ближе.

Ближе. Только асфальт и на нем тень. Тень растет. Тень на асфальте растет. Только тень и больше ничего…

Дмитрий:

_ЭТО УЖЕ НЕ СМЕРТЬ._

Удар об асфальт, и время, распрямилось, словно сжимаемая пружина. После долгого и плавного полета к земле все резко переменилось, как в кино, когда скорость пленки удваивают, утраивают… Вокруг - стрельба, вместе с возвратившейся реальностью, внезапно возникший страх, превратился в головокружительную панику и он нелепо, неуклюже, вдавив голову в плечи, покатился в придорожную канаву. Автомат, выпав из раненой руки, остался на дороге - через какое-то время, почувствовав относительную безопасность, лежа лицом вниз на дне укрытия, Дубин постепенно осознавал ситуацию. Из правого локтя капала темная венозная кровь. Лежавший рядом Иван Хмара, хохол из второго взвода, ожесточенно поливал из своего АКСа зеленку. Над головой встала