Казачий край - Василий Сахаров

  - Это можно устроить, но лошади должны отдохнуть после транспортировки в вагонах. Опять же призы для казаков нужны, а то ведь нехорошо получится, они свое умение покажут, а что взамен?

  - Что же, - усмехнулся Назаров, - в таком случае, завтра в полдень мы снова у вас.

  - Будем ждать, господин войсковой атаман.

  Генералы и свита, вновь грузятся в автомобили и отбывают. Остается только генерал Чернецов, который зовет меня проехаться с ним в город. Мои дела в лагере все сделаны. За старшего начальника в бригаде остается командир 1-й пластунской роты подполковник Ефимов, а наездническая команда из лучших казаков уже готовится к завтрашней джигитовке, так что можно и проехаться со своим непосредственным командиром, да за жизнь переговорить.

  Автомобиль неспешно едет в сторону Ростова, а мы ведем между собой беседу. Меня интересует, как там учится мой брат, за которым Чернецов негласно приглядывает, а командующего Донской армией занимает положение дел на Кубани.

  - Как там труппа странствующих музыкантов поживает? - спросил он у меня.

  - Кто? - вопроса я не понял.

  - Так у нас теперь, с подачи генерала Денисова, добровольцев Деникина называют. Почему, сам понимаешь.

  - Понимаю, только вот сведений о добровольцах дать не могу, давно ни с кем из них не сталкивался. Знаю только, что сюда собираются идти, набрать здесь офицеров со студентами и направиться в новый поход. Куда двигаться не знают, зачем не понимают, но идти непременно хотят. Думаю, что их планы просты, выйти к Ростову и устроить здесь что-то не очень хорошее, например, попробовать переворот устроить или нас с немцами лбами столкнуть.

  - Ну, что же, Костя, ты опять прав и по сведениям, что мы из их лагеря получаем, все обстоит именно так. Все вокруг сволочи, а они молодцы, герои и спасители России. Генерал Алексеев на нас сильно обиделся и организовывает при себе так называемое "Осведомительное отделение" во главе с кадетом Чахотиным. Главная обязанность этой структуры, подрывная и агитационная работа. Что характерно, не против большевиков, а против нас. Еще немного и дойдет до прямых столкновений, тем более что их активно поддерживают многие богатые купцы Дона и Кубани, которым не нравится, что мы принуждаем их выделять средства на нашу оборону и перепрофилировать свои предприятия под наши нужды.

  - Кто именно?

  - Многие, но больше всех суетится миллионщик Николай Елпидифорович Парамонов.

  - Так может договориться, с кем получится, а остальных к стенке поставить?

  - Пока не время, пусть в кучку соберутся, а там, всех одним махом прихлопнем. Приедем в город, покажу тебе кое-что.

  - Хорошо, - согласился я и спросил: - О чем с немцами договорились?

  - Предварительно, о том, что дальше Таганрога они не идут, да и тот, готовы оставить по первому приказу из Берлина, куда сейчас делегация войскового атамана направилась. В целом, германцы нас признают, военные действия не ведутся, и они готовы торговать.

  - Мы им продовольствие, а взамен оружие и боеприпасы?

  - Не только. Назаров и Краснов хотят получить от них оборудование для орудийного, снарядного, порохового и оружейного заводов.

  - Это уже серьезно, - заметил я.

  - Серьезней некуда. Поход на Москву то ли удастся, то ли нет, а во всем этом хаосе, что вокруг творится, надо как-то выжить. На Украине Скоропадский со своей самостийностью беснуется, в Прибалтике Юденич и опять националисты. В Сибири чехи дороги блокируют, в Центральной России большевики закрепились, а на Кавказе полный бардак, мусаватисты, коммунары, дашнаки, и даже соратник Шамиля Узун-Ходжа выполз, сто два года старику, а туда же, джихад против всех неверных объявил, объединился с Гоцинским и вырезает под корень всех, до кого дотягивается. Атаманы понимают, что договоренности с Германией это нападки со всех сторон, от Антанты, от большевиков и от добровольцев, но пока, нам их помощь просто необходима, так что хотим мы того или нет, а придется с ними торговать и налаживать деловые отношения.

  - Ну, дай-то нам Бог, немного удачи, и выстоим.

  Тем временем мы въехали на Большую Садовую, и я обратил внимание, что мимо нас проехали три конных экипажа, в которых сидели солидные кавказцы в хорошо пошитых гражданских костюмах. Что странно, их сопровождало около десятка казаков. Чернецов заметил мой взгляд и сказал:

  - Депутация Грузинской республики, вчера прибыли.

  - А эти чего хотят?

  - Кушать, - Чернецов улыбнулся и разъяснил: - Предлагают оружие и воинское снаряжение, которое на складах Кавказской армии осталось. Размен на хлеб, жиры и масла.

  - А казаки их, зачем охраняют?

  - Это чтобы депутатов армяне с Нахичевани не поубивали. Грузия перекрыла все границы Армении, и теперь, там все гораздо хуже чем где бы то ни было. С одной стороны турки прут, и всех мирных граждан под нож пускают, а с другой грузины, требуют войти в состав их государства и не пропускают жизненно необходимые грузы.

  - Как следствие, - продолжил я, - в Армении голод, болезни и нехватка оружия.

  - Да, и голод, и болезни, и все напасти земные. Однако армяне держатся и не отступают.

  Смеркалось, автомобиль Чернецова сбавил скорость и начал кружить по ярко освещенным центральным улицам города. Для меня, как человека, недавно выбравшегося из весенней военной грязи, все здесь было непривычно и то, к чему местные жители уже привыкли, мне было в новинку и бросалось в глаза. Где-то кипели жаркие бои, гибли люди, а по вечернему Ростову, в сопровождении отлично и богато одетых дам, фланировали сотни офицеров и годных в строй граждан. Кафе, рестораны, казино и множество разных увеселительных заведений, люди выпивают, веселятся, смеются, проигрывают состояния, купаются в шампанском, и все это вызывает во мне только одну ассоциацию - "пир во время чумы". Как эти люди не понимают, что опасность не исчезла, а только отступила? Как они не понимают, что не время для беззаботного веселья? Что происходит, и за что бились те, кто погибал в Новочеркасске? За эту шваль, которая, спасая свои жизни, набежала со всей России в Ростов?

  Мы молчали и только смотрели на то, что происходит вокруг. Так продолжается полчаса и, кивнув в сторону группы подвыпивших офицеров, которые в обнимку с несколькими чиновниками, шли по улице и распевали "Боже царя храни!", Чернецов произнес:

  - Красные отступили, страх исчез, и мразь выползла из подвалов. Здесь им хорошо, играют в "оппозицию" и фрондерствуют, ждут добровольцев Деникина и мечтают о том, что вскоре каждый из них получит под командование полк и с ним войдет в Москву. Толпа уродов, которую необходимо не только презирать и ненавидеть, но и давить.

  - Так в чем дело? Ты главком, отдай приказ и уже завтра, эти граждане будут сформированы в исправительные дружины и направлены на фронт.

  - Всему свой черед, полковник Черноморец, всему свой черед. Пока, смотри на этих людей и запоминай. Будет день, будет приказ, и твоя бригада очистит город от всей этой мерзости.

Глава 18

Новочеркасск. Май 1918 года.

   Джигитовка прошла очень хорошо и запомнилась зрителям надолго. Огромное поле, вокруг него личный состав трех полков и моей бригады, тысячи людей, а в центре почетные гости. Выезжают восемь десятков наездников, и начинается показ их мастерства и умений. Рубка лозы, подъем предмета с земли на полном скаку, взятие барьеров, скачка, стоя и вниз головой, прыжки с лошади на лошадь и построение пирамид по ходу движения. В общем, наезднической команде было, что показать, поскольку группа у нас уже была готова и состояла из молодыков Кавказского отдела, которых их наставник Сухорочко, тренировал по полной программе.

  В конце полуторачасового представления, казаки выстроились перед почетными гостями, и атаман Назаров, в сопровождении генерала фон Крецера, прошелся вдоль всего их строя и каждому, вручил золотой жетон в виде подковы с надписью: "За джигитовку, Особая Кавказская казачья бригада, 11.05.1918." Помимо этого, наставник молодых казаков, повышенный в чине до подъесаула Сухоручко, получил особый подарок, офицерскую шашку отделанную серебром. В итоге, все довольны, гости и личный состав частей получили зрелище, а лихие наездники памятные подарки, которыми можно гордиться и которые, порой, ценились гораздо выше медалей.

  Гости укатили вершить великие дела, а у нас началась реорганизация частей. Впереди было еще множество боев, и к ним необходимо готовиться. Насчет полков Ермоленко и Топоркова не знаю, у них своя епархия, вызывали с Кубани приписанных к их частям казаков и доукомплектовывались по штатам Великой войны. У черкесов то же самое, кабардинцев отправили домой, поднимать свой народ на борьбу, а я занимался делами моей бригады, которых было очень и очень много.

  С утра и до самого позднего вечера я мотался из одного места в другое, то посещал Донской военно-промышленный комитет, то военный лагерь под Персиановкой, то в Ростов ездил, то к Чернецову в Новочеркасск. Как итог моих трудов, через две недели, бригада превратилась в образцовую регулярную часть. Состав странный и необычный, два конных полка, четыре четырехорудийных артиллерийских батареи, одна гаубичная и три полевых, один пластунский батальон и дивизион бронепоездов в количестве трех штук. Подобной части не было пока ни у кого, но у меня бригада не простая, а Особая, приспособленная для сражений Гражданской войны лучше, чем какая либо иная.