Женщина без прошлого - Светлана Успенская

— При чем тут Кукушкина? — недовольно спросил дед. — Я хотел вбить в стену гвоздь, чтобы повесить рамку с благодарностью за поимку тамбовской банды — подобный антураж придает солидность учреждению, я в сериале видел. Только стукнул по стене, как оторвалась оконная рама. А когда стал прибивать раму, поехал потолок. Стал присобачивать потолок — поползли обои, набросился на обои — дверной косяк повалился. Зато благодарность висит, видишь?

Действительно, стену украшала пожелтевшая грамота в кокетливой рамке. На ее фоне разгром в комнате выглядел весьма внушительно.

Не успел еще Веня бутылку пива ко рту поднести, как скрипнула оторванная балка, взвились оторванные половицы, зашуршали сползшие чулком обои…

Сначала в дверном проеме возникла гипнотическая бородавка, потом материализовался парик, а там уж тревожно блеснули очки с толстыми линзами.

От неожиданности Веня поперхнулся пивом.

Бородавка вопросительно шевельнулась, возбуждая в хозяине учреждения священный трепет.

— Здравствуйте, — потрясенно просипел сыщик. — Наверное, вы зашли узнать, как продвигается сбор компромата?

Волосок в центре коричневого пятна бодро встопорщился, что, очевидно, означало согласие. Попав под гипнотическое действие бородавки, Веня сидел как кролик, приготовленный к заглатыванию удавом.

— Дела идут! — по возможности бодро (если парализованный кролик может быть бодрым) добавил он. — Мы выяснили много интересного.

— ? — поинтересовалась бородавка.

— Во-первых, жена Муханова перед аварией поменяла тормозные шланги на машине, а уже после аварии сам Муханов перебил на автомобиле идентификационные номера.

— ? — удивилась бородавка.

— Не знаю, — честно ответил «кролик». — Сам удивляюсь зачем.

Бородавка нахмурилась. Кажется, она была недовольна.

— … — скептически отозвалась она.

— Тем не менее это так, — с жалкой улыбкой возразил Веня. — Авторемонтник опознал жену Муханова по школьной фотографии — более свежего снимка найти не удалось.

— ! — возмутилась бородавка.

— Очевидно, все фотографии из ревности уничтожила Людмила Песоцкая, — объяснил Веня.

— … — Волосок в центре поник, но сразу же встрепенулся и добавил: — …

— До свидания, — согласно кивнул «кролик», почти окончательно проснувшись. А потом, решив изобразить из себя галантность, изогнулся угодливым крючком: — Разрешите подать плащ!

В приступе средневековой любезности Веня содрал с крючка плащ и элегантно взмахнул им в воздухе — и толстые очки клиентки, описав в воздухе фейерверочную дугу, шлепнулись на пол, прощально звякнув стеклами.

— Ой, извините! — пробормотал Веня, бросаясь за очками.

По пути он наступил на половицу, которая взмыла вверх, ударила по нависшему карнизу, отчего тот по касательной проехался над головой клиентки и сорвал с нее парик.

Коричневый парик безнадежно завис в районе люстры.

— Прошу прощения! — попятился Веня (очки прощально хрупнули под его пятой) и потянулся рукой к парику.

Методом непрерывных подпрыгиваний он в течение каких-нибудь пяти минут овладел произведением постижерного искусства. Парик, слетев с карниза, прыгнул в лицо посетительнице, отчего бородавка отлепилась от дамского подбородка и в глубоком обмороке повалилась на пол.

— Вы, кажется, потеряли, — пробормотал Веня, поднимая с пола нашлепку из коричневой ткани.

— Спасибо, — проговорила клиентка, стыдливо хватаясь за лицо и выбегая в дверь.

— А она ничего, — проговорил Веня, провожая клиентку удивленным взглядом, — когда без бородавки. А также без очков и без парика. И потом, где-то я ее видел… Только где?

— Женщины, — вздохнул на это дед. — Что в них подлинного, кроме вредности и лжи? Помнишь товарища Самойлова? Его пример — другим наука…

И, воспользовавшись удобным моментом для нравоучения, дедушка углубился в воспоминания.

Женщинам верить нельзя даже в крайних случаях. Товарищ Самойлов, например, поверил им, за что безвинно пострадал.

Очень он после того случая с бабенкой огорчался, которая мнимой беременной оказалась. Очень она разочаровала его в женской половине человечества. Он бы этой даме простил, если бы она работу прогуливала или на рабочем месте дегустацией излишне злоупотребляла. Но не мог простить он ей коньяка, который так бездарно в автобусе из-за ее неосмотрительности пролился. Могла бы тару понадежнее взять или живот прикрыть сумкой в случае опасности…

Вскоре его на другой завод послали, в другой закавказской республике. Там вино не боржомом, а ессентуками разбавляли, невзирая на моральный кодекс строителя коммунизма. И опять тайно устроился Самойлов на завод. И опять не пьет, не курит, только глазами на местных дам стрижет — какая в тягости, той сразу живот щупает для проверки и в дирекцию безжалостно волочит. Скоро он всех беременных бабочек на заводе извел подчистую. Уничтожил, можно сказать, как класс. Только хищений от того меньше не стало — все равно несут работнички, а что не могут обыкновенным образом вынести, то в желудке тащат, чтоб добро не пропадало.

И вот опять Самойлову в охмурении одиночества одна смазливая дамочка приглянулась. Такая махонькая — ну прямо с куриное яичко. Талия — двумя пальцами перехватить можно. Лицо — с кукиш величиной. На ножках — детские пинетки, да и те не по росту велики. Прямо Дюймовочка! И что самое приятное, не в тягости, а при всей свободе своего безмужнего положения.

И что важно, у этой Дюймовочки — грудь самая выдающаяся. И так она красиво выступает, грудь наперед выставивши, что товарища Самойлова до самых глубин его мужского естества пробрало. И начал он свои ухаживания за этой самой Дюймовочкой. Клялся он ей в любви, водил на карусели, угощал мороженым и надеялся завязать со своей холостой жизнью в скором будущем, как только разберется с выносом коньячных ценностей с территории завода.

А дамочка млела от его внимания с ног до головы. Слушала признания, ела мороженое, каталась на карусели и тоже надеялась скоро покончить со своим одиноким положением. И ходила гордо, грудь вперед выставивши, и бюст ее колыхался согласно природным данным, привлекая внимание встречных мужчин и вызывая гордость товарища Самойлова как законного в будущем правообладателя этой неописуемой роскоши.

И вот однажды, когда дамочка была уже окончательно обкормлена мороженым и каруселями, товарищ Самойлов наконец устал бороться со своим естественным мужским интересом и в одурении нескрываемой страсти бросился расстегивать кофточку Дюймовочке. И стал ей за пазуху лезть с телячьими нежностями и несбыточными обещаниями.