Тысячи ночей у открытого окна - Мэри Монро

Ее слова вызвали изумленный вздох миссис Каррен.

– Это просто удивительно! Именно этого щенка мы и назвали Нана.

– Вы видите? Что я вам говорила!

Джек наклонился к самому уху Фэй и прошептал:

– Начинается.

И, словно услышав его слова, Мэдди как по сигналу начала канючить:

– Ну мамочка, ну пожалуйста, ну можно мы возьмем ее? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Я буду о ней заботиться. Тебе совсем-совсем ничего не придется делать.

Фэй глубоко вздохнула, готовясь в свое оправдание перечислить длинный список причин, по которым они никак не могут взять щенка, как это делали многие матери и до нее и будут делать после нее. И не потому, что все мамы так уж не любят щенков, а потому, что они любят своих детей гораздо больше. И любая мама прекрасно понимает, что, несмотря на все самые искренние обещания ее малышей, единственным человеком, на плечи которого ляжет вся забота о щенке, будет она сама. А также любая мама знает, что милый маленький щеночек будет все грызть и писать на ковры, а затем вырастет и превратится в большую собаку, которая станет лаять на почтальона, портить мебель и в конце концов может стать причиной, по которой им откажут от съемной квартиры. И, мало того, каждая мама понимает, что будет единственной в семье, кто беззаветно полюбит щенка, ставшего взрослой собакой, и будет продолжать ее любить, когда дети забудут про нее или разъедутся по школам.

Но все это, конечно, сейчас не имело никакого значения. Сейчас она была просто Вредной Мамой.

– И мы ведь даже не знаем, готовы ли хозяева Леди отдать своего щенка, – сказала Фэй и, поднимая глаза на молодую пару, попыталась взглядом выразить свою мольбу: «Пожалуйста, скажите НЕТ!»

Увы, хозяева щенков были еще очень молоды, у них не было детей, и очевидно, они совсем не поняли посылаемые им сигналы.

– Ах нет-нет, не беспокойтесь. Конечно, у нас уже есть целый список людей, которые хотели бы забрать щенков, но нам кажется только справедливым, чтобы именно у Венди появилась возможность снова обрести Нану. Это просто счастливый случай, что мы встретились здесь сегодня. Ведь, в конце концов, именно с Венди все и началось, не правда ли?

Они были открытыми, дружелюбными, добрыми молодыми людьми и искренне радовались этому неожиданному стечению обстоятельств. Совершенно очевидно, что родословная собаки имела огромное значение для четы Карренов. Леди была их драгоценной любимицей, и встреча с той самой Венди Форрестер была самым лучшим и значимым событием за этот день, а возможно, и за весь год.

Фэй выразительно закатила глаза. Теперь на нее обратились умоляющие глаза Тома и выжидающе-вопрошающие Джека и Мэдди, стоявших рядом с ним. Фэй была намерена быть твердой до конца и не уступать этой прихоти. Кто-то же должен иметь голову в этой безумной компании.

– Нет. Извините, но мы просто не можем взять щенка. Я уверена, что миссис Ллойд не позволит нам этого сделать.

– Ну и черт с ней, с Джейн! – воскликнула Венди. – Это мой дом, и я утверждаю, что это правильно, что Нана снова вернется в свой дом.

Это был почти неотразимый удар по ее позициям. Фэй ничего не оставалось, как только глубже зарыться в траншею.

– Давайте закроем эту тему, дети. Я не думаю, что мы можем позволить себе собаку. Тем более такую огромную, – твердо продолжала Фэй и тут же увидела, как отвернулся с поникшим, несчастным видом Том, и она знала, что теперь это состояние может продлиться у него много дней. А глаза Мэдди, смотрящие на нее с такой укоризной, наполнились слезами. Чувство вины нахлынуло на нее словно лавина.

– Но Нана, когда вырастет, может стать нашей няней, как в книжке, – попыталась поспорить Мэдди.

– Ну послушайте, дети, попытайтесь все же понять. Я не могу…

Джек выступил вперед, взял щенка из рук Мэдди и прижал к своей груди. Он погладил висящие мягкие ушки, а щенок принялся лизать ему пальцы.

– Она прехорошенькая, правда? Я люблю собак. Давно уже собирался завести себе друга и только поджидал подходящего случая и хорошего щенка. И, поскольку Венди согласна и меня не выселят из квартиры, то почему бы мне не взять эту прелесть? И в этом случае и вы, дети, и Венди, и вы тоже, Фэй, конечно, вы все можете приходить и навещать Нану всегда, когда захотите.

– Но она же тогда не будет нашей, – захныкала Мэдди.

– Ну, это только как бы не ваша. Вы оба можете о ней заботиться. И она будет полностью на вашем попечении. Вы можете кормить ее, гулять и играть с ней несколько раз в день, так, чтобы она постоянно чувствовала вашу заботу и любовь. И мы можем открыть заднюю лестничную клетку, которая ведет в мою квартиру, так, чтобы вы могли навещать ее, даже не выходя на улицу. Как вам такой вариант?

– Запоры на дверях там старые и плохо открываются, – сказала Венди. – И, боюсь, у меня нет от них ключей.

Джек усмехнулся.

– Для меня это не проблема.

– Великолепно, дорогой мой мальчик! Тогда я тоже открою свою дверь, – воскликнула Венди, сжав руки и с воодушевлением сверкая глазами. – Теперь, когда Нана вернулась, а все двери будут открыты, дом номер четырнадцать снова станет теплым семейным очагом!

Глава 13

Одним из самых привлекательных аспектов доказанной неправоты является то, что все с удвоенной силой немедленно принимаются убеждать тебя в обратном.

Раз Фэй заявила, что взять домой щенка – это не лучшая идея, Мэдди с Томом начали проявлять идеальную заботу о питомце. Джек тоже был верен своему слову. С позволения Венди он снял замок с двери под лестницей, которую когда-то слуги использовали, чтобы соединить кухню с основными помещениями. Венди никогда не закрывала собственную дверь, чтобы дети могли беспрепятственно приходить и уходить, когда им вздумается. Теперь дети просто разрывались между Венди с ее волшебной детской и Джеком с щенком и беззаботно бегали взад-вперед по лестнице все дни напролет, а Нана носилась за ними по пятам, заливаясь веселым лаем. К концу следующей недели дом номер четырнадцать окончательно превратился из дома на три отдельные квартиры в единый семейный очаг, и произошло это так естественно, словно три речки слились в один мощный поток.

Фэй подметала переднюю веранду дома номер четырнадцать и думала о том, что никогда раньше она не испытывала такой тихой радости и спокойствия. И вовсе не потому, что стены старого дома были толстыми и прочными, как у танка, и она чувствовала себя в безопасности, и не потому, что сад с его кустами роз и клумбами осенних цветов, за которыми так прилежно ухаживали детишки, поражал своей красотой. И даже не потому, что дети ссорились все реже и реже, и их кожа покрылась шоколадным загаром от постоянного пребывания на солнце, а новый питомец доставлял им немало веселья. Все эти простые радости были бы невозможны, если бы она, как мать семейства, тоже не изменилась бы. Ведь именно состояние души матери и ее настроение влияют на всех членов семьи.

Она точным осторожным движением сорвала несколько засохших цветков с куста герани в горшке. Пора бы уже перестать винить Роба в том, что он украл радость из ее сердца, решила она. Осуждению больше не было места в ее душе, да и тратить время на печальные переживания было неразумно. Фэй чувствовала умиротворение, так как гнев и страх, пылавшие в ее сердце столько лет, были погашены свободным и мощным потоком нежности и любви, которые она испытывала в этих стенах. Ей удалось вырваться из цепких лап страха. Теперь она не чувствовала, что одинока в своей борьбе с жестоким миром. Рядом была Венди. И Джек. Друзья, которые заботились о ней, и она ценила эту заботу. Почему люди обычно думают, что поддержка выражается в деньгах или советах? Ведь поддержка – это рука, протянутая, когда ты упал, улыбка по утрам, когда ты готовишься лицом к лицу столкнуться с враждебным миром, веселые дружеские шутки, заставляющие тебя хохотать, даже когда по щекам текут слезы.

Фэй последний раз махнула веником, спустилась по ступенькам веранды, зашла за угол дома и, пройдя через ажурную чугунную калитку, тщательно закрыла ее – чтобы дети не могли выйти, а незнакомые люди войти – и оказалась в саду. Ей нравился аромат роз, которыми так гордилась Венди, нравился теплый желтый свет, льющийся из окон высокого очаровательного дома из красного кирпича, а сгущающиеся сумерки только придавали этой картине очарования. Она провела рукой по холодной медной поверхности фонтана, мурлыча мелодию, которая постоянно звучала у нее в голове, особенно в такие тихие вечера, когда она отчетливо могла слышать музыку, исполняемую на тростниковой флейте. Этой незатейливой мелодии в унисон вторил оркестр сверчков, играющих на своих «скрипочках», и веселый смех детей, доносившийся из окон бывшей детской. Чудные звуки этой симфонии словно окутывали Фэй, и ее сердце наполнялось таким безудержным весельем, что хотелось летать. В такой волшебный вечер, когда сердце танцевало в такт музыке, Фэй просто закрыла глаза, и ей казалось, что она парит над землей.