Императрица всех сезонов (ЛП) - Джин Эмико

— Сдавайтесь! — заорал голос. Что-то врезалось в дверь. Таран. Кусочки дерева отлетали от дверной рамы.

— Что нам ответить? — спросила Ханако у Акиры.

Рен цокнул. Акира моргнул. Он не знал.

— Верно, — сказала Ханако. — Всегда говорим нет. Рен, ибуши-ки, — она протянула руку к демону. Рен поднял небольшой керамический сосуд с дырочками по бокам. Оттуда донесся едкий запах. Акира его узнал. Взрывной порошок. В одной из дырочек торчал фитиль. Как только его подожгут, дым наполнит комнату. Акира вдохнул с дрожью.

Великан пошевелился на шее Ханако. Что-то было зажато у него между зубов — фейерверк в белой бумаге. Хорек спустился по телу Ханако. Рен чиркнул спичкой о свои зубы и зажег фитили фейерверка и горшочка с порошком. Ханако разбила локтем стекло часов.

Таран снова ударил по двери. В этот раз дерево разбилось. Рен подвинул дымовую бомбу в центр комнаты. Хорек юркнул за дверь с фейерверком. Акира ошеломленно смотрел на это. Он знал лишь, что хотел биться не только за Мари, но и за Ханако и Рена. Его друзей.

Ханако схватила две веревки, что висели за окном.

— Мой план побега был рассчитан только на нас двоих, но мы справимся! — закричала она. Дым заполнял комнату. За дверью раздался громкий хлопок.

Рен сжал одну из веревок, и Ханако прыгнула ему на спину.

— Надеюсь, она нас выдержит, громила. Скажи, что ты убрал шипы.

Рен цокнул.

Это могло быть и нет, и да.

— А Великан? — спросил Акира, схватив другую веревку.

Ханако подмигнула.

— Он не пропадет. Он всю жизнь учился для этого.

Таран снова сотряс дверь, в этот раз пробил дыру. Самурай потянулся в брешь и отпер дверь.

— На счет три, — сказала Ханако, когда самураи ворвались с мечами в руках. О, черт возьми! Вперед! она шлепнула Рена по большому плечу.

Они прыгнули. Акира задержал дыхание. Здания и дома проносились мимо серой вспышкой. Акира закричал, веревка дернулась и бросила его в стену башни, чуть не выбив ему плечо. Улицы внизу были пустыми, кроме нескольких самураев. Многие пробрались в башню. Ханако и Рен врезались в кирпич, как он.

Прозрачная кожа Ханако почти сияла во тьме. Юки-онна крепко обняла шею Рена.

— Веревка держится! Если бы я не любила девушек, а ты не любил есть чаек, я бы тебя поцеловала.

Они спустились. Как только ноги опустились на брусчатку, Акира вытащил сюрикены, уверенный, что сможет одолеть нескольких самураев на улице. Белая вспышка мелькнула рядом: Великан сбегал в канализацию.

Десяток монахов появился из темноты.

Ханако нахмурилась.

— Плохо дело.

Монахи стали скандировать. Проклятия сгустили воздух. Вкус жженой корицы окутал язык Акиры. Казалось, невидимые руки сжали его горло, душили. Ханако и Рен упали, корчились от боли, их кожа дымилась, души мерцали. Священники приближались, несли цепи и оковы.

Монах с седеющей бородой присел рядом с Реном. Демон зарычал, показал клык. Монах рассмеялся, сковывая запястья и лодыжки Рена. А потом он соединил оковы цепью, связывая его.

Монахи говорили громче и быстрее. Горло Акиры пылало. Он открыл рот, оттуда вырвался дым. Он горел изнутри.

Монах с бородой наступал к Акире. Холодная сталь ласкала его кожу, оковы обвили его запястье.

«Что мы ответим?» — что-то ожило в нем. Будто вспыхнул порох от спички, Акира взорвался.

— Не-е-е-ет! его рев прогремел в пустых улицах.

Окно разбилось. Стая испуганных чаек взмыла в небо. На миг монахи замолкли. Этого хватило.

Акира поднял тело, ударил с разворота. Он услышал треск ломающейся челюсти монаха. Горло Акиры болело и горело, но он смог вдохнуть. Потирая челюсть, священник с седой бородой перестал быть угрозой. Акира посчитал. Оставалось одиннадцать. Он вытащил звездочку из-за пояса. Осталось лишь пять. Каждый сюрикен был на счету.

Монахи продолжили говорить. Их голоса делались все громче, разносились по улицам. Вспышки движения отвлекли Акиру. Улицы были не такими пустыми, как он думал. Его кожа натянулась от гнева. Вопли боли заполнили улицы. Ему нужно было заткнуть монахов. Сквозь дымку Акира понял, что на него проклятия действуют не так сильно, как на других ёкаев.

«Потому что я наполовину человек», — проклятия обжигали, но не сбивали на землю. Сюрикен нагрелся в его ладони. Он согнул руку в локте, и звездочка полетела по дуге. Она задела горло священника, другого, еще и еще, пока четверо монахов не схватились за шеи с кровью между пальцев. Он знал, что их сердца остановились. Их души вспыхнули, а потом погасли. За мгновение.

Акира вытащил еще звездочку, готовый бросить. Но замер. Оставшиеся монахи с потрясенным видом повернулись и побежали.

«Бегите, трусы. Бегите».

Он задержал дыхание, вытащил сюрикен из мишени и опустился возле Ханако, принялся за оковы на ее запястьях. Стучали шаги, самураи вырвались из башни с часами.

Рен цокнул.

— Он прав. Времени нет, — хрипло сказала Ханако.

Самурай спустился.

Ёкаи на улице стояли с большими глазами, не зная, что увидели. Ёкай, противостоящий проклятиям? Неслыханно.

— Акира, ты должен идти, — с нажимом сказала Ханако. Сколько раз Акира убегал? От страха? Или потому что так говорили? Хватит. Ханако могла оставить его в башне. Но она рискнула жизнью, чтобы спасти его. Акира шагнул к Рену и Ханако, заслоняя их от самурая. Непробиваемая стена.

«Один против сотни? Не честно, — Акира улыбнулся. Для них».

Что-то задело его левое плечо. Они встал рядом с ним. А потом глазастый появился справа от Акиры. Больше ёкаев заполняло улицу. Они сжимали кулаки, готовые к бою.

Самураи встали в ряд. Они вытащили со свистом мечи. Монахи убежали, проклятий больше не было, и самураи остались одни. Но ёкаи были в ошейниках, их сила была равной людям.

«Теперь честно».

Акира поманил самураев, опасно сверкая глазами.

ГЛАВА 41

Таро

Руки Таро были в масле. Пот стекал по лбу и щекам. Его глаза были сухими, налитыми кровью. Он поворачивал в руках механическое сердце, а потом бросил его на стол со стуком. Оно было безобразным. Так казалось от горя. Таро не мог ничего оживить.

Сон не давался ему. Как Мари могла это сделать? Ее обман терзал его душу. Как он мог так ошибиться в ней? Он так хотел любви, что обманул себя? От этого он злился, ощущал унижение. Но все еще не хотел верить в это.

Таро не покидал мастерскую с поимки Мари. Теперь он выглянул в окно и увидел, что луна висела низко на небе. Нападение на башню с часами скоро закончится. Он хотел пойти и увидеть Сына кошмаров на коленях, но Сатоши и сёгун убедили его остаться.

— Слишком опасно, небесный владыка. Мы его поймаем и приведем во дворец, а вы решите, что с ним делать, — сказал военачальник.

Тихий стук перебил мысли Таро. Прошел Сатоши, руки прятал в складках белого одеяния.

— Надеюсь, у тебя хорошие новости, — рявкнул Таро.

— Хорошие и плохие, Ваше величество.

— Сначала плохие, — сказал Таро.

Сатоши слабо улыбнулся.

— Как наш отец.

До смерти императора Таро разозлился бы на такое сравнение. Но теперь Таро о многом сожалел.

Лицо Сатоши переменилось. И он проклинал себя за свое безразличие последние несколько часов.

— Ты тоже потерял отца, — его наполовину брат теперь был единственным живым родственником.

Красные пятна появились на щеках Сатоши.

— Думаю, мы оба теперь сироты, — сказал Сатоши.

Таро был маленьким, когда мать Сатоши повесилась на вратах дворца. Сатоши нашел ее тело.

— Плохая новость, — хрипло сказал Сатоши. К сожалению, Сын кошмаров сбежал, Ваше величество. Монахи сообщили, что он не страдает от их проклятий, — слова Сатоши были тихими, но Таро слышал их, словно он кричал на горе. Убийца отца все еще был живым.

— Тогда какая новость хорошая? спросил Таро.

Сатоши улыбнулся.

— Хорошая новость, что мятеж подавили. Ёкаи, что выступили против самураев, будут наказаны, станут примером.