Западноевропейская поэзия XХ века - Антология

«Дети дружат с каждою звездою…»

Перевод Г. Ратгауза

Дети дружат с каждою звездою,Дети могут даже спрятать солнце,Дети просят злой и долгий дождикПожалеть их, выпустить на волю.

Поясок у звезд я попросила,А у солнца — красную корону,Говорила я со злой любовью,Признавалась, что хочу на волю.

Крупный жемчуг мне снизали звезды,Шапочку мне солнце подарило,А любовь меня и не слыхалаИ была, как дождь, неумолима.

НЕКРОЛОГ

Перевод В. Микушевича

И я умру, как многие другие.Разравнивают грабли пашню лет,Вписав меня в комки земли сухие.Бездетная, умру я в дни глухие,Устало глядя лысым тучам вслед,

Раскинув руки… Никакого эха.Я кончилась. Была — и нет меня.Движенью городскому не помеха,На перекрестке нищий, словно веха.Худые горсти… Лишь на склоне дня

Упало в шляпу солнце, как монета.Картошки за него не продадут.А я сыта и в холоде согрета.Страсть, ярость, гнев бушуют морем где-то,Чтобы шумела раковина тут.

Да, прахом стану я, на все согласным,Вы, соль земли, и после смерти — соль.Торгаш с глупцом — в довольстве безучастном,А вы безмолвно ждете в свете красном,Неумолимо тихие, как боль.

На бледных пальцах ржавчина решетки.У скольких нож под сердцем не погас.С добычей вор, у идиотов — плетки.Меня растопчут грязные подметки.Я прах, и все-таки я знала вас.

Была я вашим зеркалом увечным.Лелеял вас мой слишком хрупкий лик.Ах, что я вам, и в смерти безупречным,Вам, вашим дням неизгладимо вечным,Тогда как я — песчинка, проблеск, миг?

Я — глина, я — податливое тленье.У вас в руках я форму обрела.Что вам я в строгом вашем отдаленье,Что сердце вам и все мои моленья,Что губы вам и вся моя хвала!

ПЕТЕР ХУХЕЛЬ

Петер Хухель (род. в 1903 г.). — Дебютировал в 20-е годы; стихи, написанные при нацизме, опубликовал лишь в 1948 г. Был солдатом вермахта; советский военнопленный; затем принимал активное участие в культурном строительстве в ГДР. В 1949–1962 гг. — главный редактор журнала «Зинн унд Форм» (ГДР). В 60-х годах отходит от общественной деятельности, печатается в основном в ФРГ. С 1971 г. живет в Италии. Лучшие стихи поэта собраны в книге «Шоссе, шоссе» (1963).

ЛЕНИН В РАЗЛИВЕ

Перевод Г. Ратгауза

Северным летом в зеленой осокеОзеро спит. И утренний сонБелым туманом, чистым и строгим,От шелеста зыбкой листвы охранен.Чайка, пугаясь собственной тени,Чертит спросонья крылом над водой,Здесь, в первозданном уединенье,Где обнялись береза с ольхой,Здесь, у воды туманного края,Здесь, в шалаше, у туманных озер,Жил он, как будто бы лес охраняя.Были с ним чайник, пила и топор.

Сумрачной ранью, северным летом,Ездил сюда петроградский гонец.Тот, кто скрывался в прибежище этом,Ведал все тайны умов и сердец.Он властно правил ходом времен.Еще заалеть заря не успела(Мудрый умеет время ценить,И любит свое одиночество он), —Он прял своих мыслей упорную нить,Писал, и камыш сухой то и делоБросал он в костер, и спокоен был взгляд.Он ежился, зябко на руки дыша.…Росисто белеет стена шалаша,Озерные заводи тускло блестят.

Он жил заодно с водою и лесом.Под старыми ивами, как под навесом,Укрывшись от солнца, писал он в тени.Тетради он клал на широкие пни.Крестьянин, который поблизости жил,Собрался косить луговую отаву.И девять дней от зари до зариОн с ним заодно выкашивал травы,Работал не хуже, чем все косари:Он сено косил, потом ворошил,Потом для просушки он слеги сложил.Без устали острой косой он махал,И не было дела желанней и краше:Коровы без сена и дети без кашиСовсем отощали, народ голодал.

Облачком смутным растаяло лето,Гром отгремел, начались холода.И пеленой молочного цветаК ночи до глаз закрывалась вода.Ночь была зябкой, но он не продрог.Не замечая, что чай его стынул,Березовый сук он к огню пододвинулИ глаз от огня отвести он не мог.Воронежский пахарь с сохой деревянной,Рыбак в своей куртке, дырявой и рваной,Таежник, ловивший зверей в западню, —Вся Россия стекалась к лесному огню.Они ни читать, ни писать не умели,Но в эти недели в просторах страныТе мысли, что высказал Ленин в апреле,Повсюду летели, всем были ясны.А озеро вздулось под черным дождем,Грозя затопленьем раскидистой иве,Собранью деревьев над зеркалом вод.Как в Ясной Поляне, в именье своем,Граф беседовал с богом, так Ленин в РазливеБеседовал с теми, чье имя — народ.

Неласково хмурились дни сентября,Но сено убрать позволяла погода.Крестьянин пришел, потоптался у входа,В шалаш заглянул, — не застал косаря.Коса, обвязанная соломой,Лежала в сухом и укромном углу,Висел котелок на рогуле знакомой.Крестьянин зачем-то потрогал золу…И долго кричал и звал крестьянин.Простор откликался, сыр и туманен,Да гуси летели в тумане сыром,Печально шумели, махая крылом.

Так здравствуй, Октябрь! Звездой путеводнойТы светишь народам и ночью и днем.Когда мы встречаем твой день благородныйИ праздничный стол украшаем вином,И крупные, красные яблоки ставим,И мир, охранивший селенья, мы славим,Нам вспомнится эта глухая пора, —Камыш приозерный, холодное лето,Когда он при звездах вставал до рассвета,Далекое пламя ночного костра.

ШОССЕ, ШОССЕ, ШОССЕ

Перевод А. Ларина

Затравленные закатыКатящихся в пропасть лет!Шоссе, шоссе, шоссе.Шлагбаумы бегства.Шинный след на полях,В багровое небоГлядящих глазамиПодыхающих лошадей.

Ночи. Харкотина в легких,Беглецов неживое дыханье,ВыстрелыПрямо закату в висок.Из поломанных воротВетер беззвучно пеплом швырял,ЗаревоТемноту угрюмо жевало.

Мертвецы,Распластанные на рельсах,Сдавленный крик,Будто удар по ногтю.Черный,Гудящий бинт копошащихся мухВрачевал им раны —Пока под полуденным солнцемГулкою поступью двигалась смерть.

ОКТЯБРЬ

Перевод А. Ларина

Октябрь, и тяжек мед последней груши,Дозревшей до броска к земле,И лижет мух в паучьем плюшеПоследний свет в белесой мгле —Он зелень клена медленно сосет,И перепончатые листья,Варясь в лучах клубящихся высот,Становятся мертвей и мглистей.

Все умирает в приторном вине,В пурпурной георгинной мари,Пока не вздрогнет ласточка во сне,Поняв, что свет опять в ударе,Пока не слущат сытые полевкиОрех последний на обедИ бурой россыпью, в обновке,Из тьмы не вынырнут на свет.

Октябрь, и раздобревшую корзинуВ набухший подпол волокут,И сад, трудолюбиво гнущий спину,В лохмотья ветхие обут.И свет в белесом паутинном плюшеРазлегся в неге и тепле,Чтобы помочь последней грушеОсенний смак отдать земле.

ПАМЯТИ ПОЛЯ ЭЛЮАРА

Перевод Г. Ратгауза

Свобода, моя звезда,Не внесенная в звездные списки,Еще над рыданьями мираНезримая,Ты мчишься ужеНад рубежами времен,Я знаю, что ты — в дороге,Моя звезда.

АЛЬБРЕХТ ГАУСГОФЕР