По чужим правилам игры. Одиссея российского врача в Америке - Гуглин, Майя
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Майя, кто давал тебе рекомендацию? Тейлор? У него очень хорошее имя, ему верят. Если он говорит, что кто-то хороший – значит хороший. Что он про тебя написал? Этого достаточно, чтобы тебя взяли в программу…
– Майя, ты не сдавайся. Не получится в этом году – пробуй в следующем…
И я качалась между отчаянием и надеждой.
– Майя, давай поговорим по-русски. Я из Индии, кончал мединститут во Львове. Имя звучит похоже на «Саша», так меня все и звали. Приехал сюда, три года потерял – визы не было, не мог в резидентуру попасть. Меня должны были депортировать из страны. Две недели оставалось. Нашел человека, который дал мне работу, помог сделать гринкард. Как только я её получил, на следующий день ушел и поступил в интернатуру. Я буду тебе помогать. Люблю помогать людям. Мне никто не помогал…
После этого, встречая меня, он радостно кричал:
– Как дела? Уже взяли в программу? Нет? Успехов тебе!
Этим вся помощь и ограничилась.
А если стать лаборантом
Пришел март, и я встряхнулась. Что за спячка? Что я себе думаю? Допустим, я никуда не попадаю по МАТЧу. Ковальчук и Дезире звонят в программы и ничего не находят. Что мне делать дальше? Какие есть варианты, кроме бесславного возвращения?
С этим я пришла, наконец, на прием к Шмидту.
– Что вам делать, если вы никуда не поступите по МАТЧу? Мы надеемся, что вы поступите. Если нет… В сколько программ вы подавали заявления?
– В двести.
– И сколько получили приглашений на собеседование?
– Одно.
– Сюда?
– Нет. В Нью-Йорк. Здесь я получила собеседование благодаря доктору Тейлору и, наверное, доктору Смиту.
Он кивнул.
– Можете попробовать пересдать экзамен. Не знаю, сколько программ отклонили вашу кандидатуру только из-за низкой оценки за первый этап. Что касается науки – вы уже говорили с кардиологами?
– Нет.
– Поговорите с Калугой. Это удивительно, сколько людей он знает. Может быть он сможет помочь. Желаю удачи.
Калугу я встретила тут же в подземном переходе. Откуда у него такая фамилия? Украинец? Словак? Чех?
– Вам нужен кто-нибудь, кто не просто занимается наукой, но у кого есть гранты, чтобы он мог нанимать людей. Большинство тех, кого я знаю, или уже на пенсии, или больше не получает грантов. Вы обязательно хотите остаться в Кливленде?
– Мне все равно. У меня нигде никого нет.
– Дайте мне подумать.
С тем же вопросом я подошла к Чизхолму. Потом к Дезире.
– Ты уже говорила с Тейлором?
– Нет. Он и так много для меня сделал. Неудобно снова его дергать.
– Но он сам не придет к тебе и не скажет: Майя, у меня есть для тебя работа. Поговори с ним. Если у него кто-то есть на примете, он тебе посоветует. Невелика услуга. А вообще, почему ты думаешь, что не попадешь в программу? Я на днях видел в синагоге Шварцмана. Он сказал, что ты работаешь просто замечательно.
Я даже разозлилась.
– Знаете, это так легко – думать, что у меня все получится. Делать ничего не надо…
Земля горела у меня под ногами. Я бегала по Кливленду. О чем я думала в феврале? Времени почти не осталось. Научный отдел Университетских больниц. Отдел иммиграции Кливлендского университета. Доски объявлений, отделы найма на работу. Главный геронтолог Ветеранского госпиталя. Через него – к заведующему психиатрией того же госпиталя.
– Каким временем вы располагаете? Десять дней? Это слишком мало, чтобы найти работу. Если я правильно понимаю ситуацию, вам сейчас все равно, чем заниматься? Присылайте резюме, буду вас иметь в виду. Если смогу – помогу.
Невропатолог Фридланд в доме престарелых.
– Возьмите меня на работу. Мне осталось ждать неделю. Через неделю МАТЧ.
– Чем вы занимались в России?
– Терапией, кардиологией.
– Позвоните через неделю.
Исследовательский корпус медицинского факультета. Русский мальчик Алеша в генетической лаборатории:
– Это вы, конечно, круто загнули – так сразу поступить в резидентуру. Слишком лакомый кусок. Все хотят. Для начала надо что-нибудь попроще. Крыс, например, кормить – это реально. И еще учтите: вопросы о национальной и религиозной принадлежности, а также о визовом статусе – запрещенные. Если вам их задают, можете не отвечать. И совершенно не обязательно застревать в Кливленде. Дыра дырой…
Как бы мне в этой гонке не упустить момент, когда надо остановиться. Сколько я готова платить за резидентуру? Я действительно хочу год кормить крыс? Она того стоит? Но если задаваться еще и такими вопросами, точно ничего не получится.
Вечерами в больничной библиотеке изучаю газеты и журналы с объявлениями о различных вакансиях. Натыкаюсь на знакомое название. Мемориальная Больница в Кливленде ищет инвазивного кардиолога… Требования к претендентам… Резюме присылать заведующему отделением… Стоп! Почему здесь другая фамилия? Почему не Тейлор?
Рядом возится с объявлениями знакомый клинический ординатор – араб. Тоже работу ищет, только на другом уровне.
– Объясни, в чем тут дело?
– Два года назад доктор Тейлор выразил желание уйти с поста заведующего отделением и директора программы. Он просто ждал, пока больница подберет ему замену. Теперь они нашли. Тот, другой приходит в апреле. Он из Университетских больниц. Тейлор остается просто кардиологом.
Вовремя я приехала. Опоздала бы на пару месяцев, и неизвестно, стал бы мне кто-нибудь помогать. Тейлор многим помог. Крис, например, обязан ему и резидентурой и ординатурой.
И я снова в знакомом кабинете.
– Доктор Тейлор, я надеялась, что если никуда не попаду через МАТЧ, то поступлю в ординатуру по геронтологии. Но они уже не хотят меня брать. Думаю, они не были уверены, что наберут достаточно людей, поэтому были готовы взять меня. Но теперь они заполнились. Я стала искать место лаборанта. Говорила с Чизхолмом, Калугой, Шмидтом.
– Ни один из них сам наукой не занимается. Я знаю двоих. Одного сейчас нет в городе, он вернется через неделю. Вторая работает в Кливлендской клинике, я ей позвоню. Какая у вас виза?
– Туристическая.
Он даже не нашелся, что сказать. Только посмотрел недоуменно:
– Но что же вы можете делать на туристической визе?
– Я была в отделении иммиграции Кливлендского университета. Если кто-нибудь захочет меня нанять, можно оформить рабочую визу. Это законно.
– Хорошо, попробуем. Но ведь остается вероятность, что вы попадете в резидентуру. Это
