Перфундере - Екатерина Анатольевна Троу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 7
Свет в конце тоннеля
Первое, что встретило меня во внешнем мире, был воздух. Тёплый, притомившийся, он сновал по туннелям метро, цепляясь за вагоны состава, перекатываясь от станции к станции. Платформа, такая же, как и в детстве, с плиточным покрытием, песочным хрустом под ногами, с лампами дневного света, взирающими на пассажиров сквозь потемневший от времени и грязи пластик, была наполовину заставлена коробками и ящиками из толстого пласта склеенных опилок. Ещё год назад, а может и немного меньше, метро использовали в качестве склада. Это продолжалось относительно недолго, примерно четыре года.
В сосудах метро вновь застучали железнодорожные колёса, когда на городском совете было принято решение о нецелесообразности отказа от использования столь экономного, в сравнении с наземным, транспорта. Кроме всего прочего лайт-брэтовцы продолжали брызгать слюной за сохранность вдребезги разбитого окружающего мира. Пассивные борцы за «лёгкое дыхание» сыпали обвинениями направо-налево, не задумываясь ни на секунду о целесообразности своих словесных манипуляций. И даже в вопросе, касающемся метро, единственное, чем они могли быть полезны человечеству – осуществлять привычную деятельность, при этом незаметно для себя превращаясь в заточенный инструмент в руках конгрессменов, тем самым хотя бы никому не мешая и не производя на свет новых инсургентов. Конгрессмены же, в свою очередь, не чурались пользованием этим модным уже не первый год течением и, конечно, людской наивностью, которая продолжала своё жалкое существование, невзирая на то, какой оттенок серого приобретает небо каждый новый год этой странной, но всё-таки жизни.
…
–Выходишь на шестой станции, направо по направлению движения состава, запомнила?
–Угу.
–Дальше смотри сюда. Тебе нужно будет идти вдоль вот этой улицы, – Розмари очертила пальцем линию на карте, – А затем свернуть в арку, когда дойдёшь до перекрёстка. Угловой дом, в нём аптека, круглосуточный магазин, отель и что-то ещё, не помню. Проходишь через арку и упираешься в небольшой трёхэтажный дом. Третий этаж, 19-я квартира. Держи ключ.
–А ты уверена, что там никого нет?
–Уверена. Сестра уехала из города ещё месяц назад. Мы с ней довольно дружны, плюс она всегда онлайн, так что неожиданных появлений не предвидится.
–А ничего?
–Фхх, Свен, прекрати ломаться! Я же сказала, что всё нормально.
–Спасибо тебе.
–Пустяки. – Немного помолчав, Розмари добавила, – И всё-таки, ты уверена, что не хочешь остановиться у меня?
–Уверена. Не хочу, чтобы из-за меня у тебя были проблемы. Странно что сотрудники ЛИС до сих пор меня не нашли… Ты и так слишком много для меня сделала, Розмари.
Девушка в ответ лишь покачала головой.
–Береги себя.
–И ты.
…
Стайки людей вползали в распахнутые двери вагонов. Ещё немного, и поезд тронется, будет набирать скорость, проходя поворот за поворотом, чеканя метры, унося людей куда-то, чтобы через какое-то время вновь вернуть на то же место.
Поручень холодил руку, а навязчивая реклама пестрела на всех экранах вагона, призывая к покупкам и кредитам. Я отвела глаза. Взгляд упал на кольцо. По телу расплескался кипяток, будто я решила позаниматься спортом с температурой под 40. Уже привычное ощущение. Мама рассказывала мне, что раньше были такие вещи – шерстяные, натуральные шерстяные носки, кофты, шарфы. Кутаешься в них, и тебе тепло, но в то же время больно, точно маленькие коготки скребут твоё тело. Взгляд на кольцо вызвал во мне подобное чувство. Йон… Я словно слышу его ободряющий голос, когда засыпаю и когда просыпаюсь. Его голос отдаётся в грохоте колёс метро, он звучит в воспоминаниях о Перфундере и в отголосках прошлой, неспокойной, реальной жизни. Кажется, Йон будет со мной всегда и всюду. И всё же его нет. Это чёртово кольцо свидетельствует лучше всяких предсмертных записок и заключений коронера. Серебряный венец смерти. А Йона больше нет…
Я зажмурилась, останавливая подступающие к горлу слёзы. Вчерашний день будто откупорил во мне до той поры крепко сидящий клапан, и все эмоции, стыдливо жмущиеся к стенке ещё вчера, теперь бушевали в голове непреодолимым тайфуном. Я боялась оставаться одна, потому что мысли завладевали мной. Я не знала, что происходит в моей голове, и было страшно, и горячо, и в то же время холодно и пустынно. Осознание пришло с пугающей ясностью, осознание того, что скоро я потеряю свой сон, а значит, потеряю себя. Я забуду его, забуду живого, никогда не сдающегося Йона, забуду, что мир может быть другим, что я могу быть другой. И тогда больше не будет контраста. Может, тогда мне станет легче выживать? Или же все заработанные деньги я буду пускать на короткий сеанс искусственного сна? Метастазы обречённости распространятся по всему организму. Некуда бежать, поздно что-то делать. Что мне останется? Лишь колоть наркотик, чтобы хоть ненадолго продлить эту бессмысленную жизнь…
«А что, если во сне я не смогу вернуться на Перфундере? Что, если за пределами сознания меня ждёт заострённая модель моих кошмаров, как у тех бедолаг, что коротают дни в третьем корпусе акклиматизационного центра? Я решительно отбросила эту мысль, испугавшись нарастающей под рёбрами паники. Может, я схожу с ума? Может, это начало конца моей осознанной жизни?», – думала я, и корила себя за это, корила за неумение тормозить динамо-машину в моей голове, беспрерывно вырабатывавшую всё новые и новые кошмары. «Это ловушка!» – говорила я себе, но не могла прекратить думать. Так ноги довели меня в полупрострации до квартиры сестры Розмари, подняли на третий этаж и запустили в однокомнатную обитель, созданную лишь для коротких ночёвок какого-то незнакомого мне человека.
…
–Свен.
–Мм?
–Я не буду писать эту статью.
–Перестань, – усмехнулась я. – Не нужно этого. Знаю, что будешь, и ничуть не осуждаю, ведь я сама вызвалась рассказать тебе всё.
–Если тебе просто был нужен друг, если ты не преследовала иные цели, только скажи, и эта история никогда не
