Сколько волка ни корми - Карина Сергеевна Володина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Всё шутить изволишь, – негромко говорит Лесьяра. – Ещё что-нибудь дельное добавишь, или мне наконец позволишь слово взять?
Пожимает плечами Солн, голову почтительно склоняет – но сквозит в этой почтительности издёвка неприкрытая.
И только Лесьяра взгляд на Врана устремляет, как опять Искра влезает:
– Обряд это свадебный – нож невесты держать. Они что?..
И смотрит на Лесьяру многозначительно.
Вздрагивает голова Солна. Потом – плечи. Потом всё тело трястись начинает.
– М-да, – говорит Сивер. – Ну и дура ты, Искра.
И не сдерживается Солн.
Хохочет он на всё болото, звонко, хоть и с хрипотцой, весело – прямо как Бая, когда Врану совсем уж несказанно её позабавить удаётся. Слёзы у Солна на глаза наворачиваются, ладонями он в колени упирается, чтобы так с хохотом под ноги Лесьяре и не рухнуть. Кашляет Радей, глаза глубокомысленно к небу поднимая и тоже явно улыбку пряча. Фыркает Бушуй, недовольным взглядом Искру смеряя. Начинают и остальные люты звуки издавать сдавленные, друг на друга поглядывая, молодёжь – в особенности, даже у Баи по губам тень улыбки пробегает. Только Сивер не улыбается – но и не злится, Вран его злость на лету читает.
– Да, – говорит Бушуй, руки скрещивая. – Не мешало бы младшей, Лесьяра, побольше над умом своим трудиться, а не над побрякушками в волосах. Один звон вокруг головы, а внутри – пустота.
Добивают, похоже, эти слова нелестные Солна – ещё громче хохот его становится, ещё неудержимее, ещё сильнее он в спине сгибается. Того и гляди, без старшего своего Вран сегодня останется.
А Искра лишь с недоумением на деда своего смотрит и продолжает на палец бездумно прядь волос тёмных накручивать, всю и впрямь сплошь колечками какими-то мелкими усеянную.
– Прости, прости, Лесьяра, – выдыхает Солн, кое-как выпрямляясь, – но как здесь не пошутить, в обстановке-то такой замечательной? Вон какие мысли у всех светлые – о свадьбах уже думают… Чудо какое! Ты не смущайся, Искра, милая, ветер в голове – это не плохо совсем, иные головы давно продуть бы стоило, может, и тучи бы какие в них разогнались… Так что сказать ты хотела, Лесьяра? Тоже, надеюсь, про обряд свадебный, ножом этим скреплённый?
– Про то, что дочь моя этим ножом человека сегодня убила, – спокойно Лесьяра отвечает. – Над этим тоже, может, посмеёшься, подождать тебя?
Вмиг лицо Баи обратно всякое выражение теряет. Сплюнуть Врану на землю хочется. В сердцах – как Сивер это делать любит.
– Не человека, – говорит он – и голос его внезапно с голосом Сивера смешивается, то же самое произносящим.
Переглядываются Вран с Сивером – бегло, просто чтобы убедиться, что понимают они друг друга. Слегка Сивер ему кивает. Чудеса. Диво, как подобрела сегодня часть семейства Баиного.
– И где доказательства, что не человеком она была? – спрашивает Лесьяра.
Вран, конечно, помнит, что непробиваемая она – но не настолько же.
– К сожалению, сожгли мы… я доказательства, – говорит он так же спокойно, Лесьяре в глаза смотря. – Как рассказал я уже. Дважды. Угодно ли главе рода, чтобы и в третий раз повторил?
Сужаются глаза Лесьяры.
– Угодно что-то большее услышать, чем «увидели мы пальцы на кольце – бросили их в печь, а потом старуху зарезали». Так ли много вы пальцев детских видели засушенных, чтобы в сумраке ночи их узнать?
Вран ловит ртом воздух. Смотрит на Баю растерянно – и понимает: ещё больше растеряна она. Да и Сивер, похоже, придирок таких не ожидал.
Нет, так не пойдёт.
– Если думаете вы, что с пальцами мы ошиблись, то уж точно не ошиблись с тем, что с лицом ведьминым творилось, – говорит Вран. – Не нужно до этого видеть, как человек в чудовище превращается, чтобы с первого раза понять – это и произошло.
– Это как посмотреть, – невозмутимо Лесьяра отвечает. – Разум растревоженный чего только не дорисует.
– Лесьяра, ужели обвиняешь ты меня в том, что у человека я по ошибке жизнь отняла, а не у твари, последнюю душу потерявшей? – вскидывается Бая внезапно – и так же холоден голос её, как материнский. – Ужели думаешь, что я старуху от двоедушницы бывшей, чужие души на место своих пристраивающей, не отличу? Всё сходится – ничего Рыжка вспомнить не могла, потому что и нечего ей почти было вспоминать. Одну её душу смерть забрала, а ведьма – вторую, поэтому и ходила она здесь оболочкой потерянной.
– Рыжка, – соображает Вран.
– Что – Рыжка? – с тяжёлым вздохом спрашивает Лесьяра.
Не верит она совсем – ни Бае не верит, ни ему. Думает, наверное, что Вран Бае мозги и задурил, добился всё-таки своего, на свою сторону сумасшедшую, человеческую переманил.
– Давайте Рыжку и спросим, – предлагает Вран. – Если она вообще ещё здесь. Коли душу мы её вторую освободили да плоть последнюю сожгли, какой толк ей здесь оставаться?
Фыркает Лесьяра – искренне, весело фыркает, словно Вран ей шутку какую уморительную рассказал.
– Русалка, по-твоему, из болота должна была испариться? – спрашивает она неожиданно мягко, сочувственно – ну точно за безумца принимает.
– И не одна, может быть, – пожимает Вран плечами. – Много пальцев там было – и русалок у вас странноватых, наверное, много. Не таких буянистых, как Рыжка, может, но она и молодая совсем – не отчаялась ещё. В любом случае, хотя бы оклематься они должны. Это я вам обещаю.
– Обещаешь, – с усмешкой Лесьяра повторяет. – Ну что ж. И что же ты будешь делать, если обещание твоё пустым звуком окажется?
– Как обычно, хозяйка, – тоже Вран губы в улыбке кривой растягивает. – Домой ворочусь. Привычное это нам условие, предлагаю не менять.
– Вран, – вдруг Сивер ему в ухо шипит. – Успокойс…
Нет, не успокоится Вран – полностью он в своей правоте уверен. Хотя и забавно, что уже и Сивер за язык его беспокойный тревожиться начал. Всё-таки не так уж Сивер и плох.
– А если вы ошибаетесь, думаю, справедливо будет немного моему становлению равным вам поспособствовать, – продолжает Вран. – Засиделся я уже в этом холме, безмерно я учёбе вашей благодарен, наставнику моему замечательному, но сами вы мне когда-то сказали: делами надо природу свою доказывать. А разве не ваш я по своей природе, если стольким душам страждущим за один раз помог?
Усмехается Солн словам его. Думает Вран, что вмиг сейчас Солн обо всей «учёбе» его выдающейся Лесьяре поведает – но говорит Солн внезапно:
– Ну что ж, как замечательный наставник, я вполне согласен. Даю своё добро – если оно, конечно, нужно кому-то.
Вот
