Особь - Александр Варго

К подземному путешествию Суровцев и его лаборантка подготовились со всей тщательностью, на какую только были способны. Ведь никто толком не знал, что теперь происходит в подземных коммуникациях! В Южном округе смутно говорили о полчищах крыс, о кровавых маньяках и даже каких-то невероятных монстрах, там обитающих.

В заплечном рюкзаке Мефодия Николаевича лежали две пары специальных бахил с металлической оплеткой, моток прочной капроновой бечевки, короткий изогнутый ломик и несколько бутылок с «коктейлем Молотова».

– Допустим, тайная подземная галерея все-таки существует, – прикинула девушка. – Но ведь мы точно не знаем, куда она ведет! Может быть и такое: будем с тобой ехать-ехать-ехать на той дрезине… И упремся в тупик.

– У каждой дороги, даже подземной, всегда есть начало и конец, – философски заметил Суровцев. – Куда-нибудь да выведет.

– А если и там нас встретит вооруженная охрана? А если нас просто расстреляют, как тех несчастных на мосту? Так сказать – «при попытке к бегству»?

– Подскажи другое решение – я с удовольствием его выслушаю. Если оно окажется лучше – сделаем так, как ты скажешь, – Мефодий Николаевич достал из кармана бренчащую связку отмычек. – Но искать это решение у нас просто нет времени. Неизвестно, во что все это может вылиться.

– Ты о противоядии, которое раздают всем желающим?

– О чем же еще…

Они уже стояли у металлической двери, за которой, со слов бомжа Вовы Баклажана, был тот самый подвал. Мефодий Николаевич быстро подобрал нужную отмычку, приоткрыл дверь, однако не спешил идти под землю. Кстати или некстати припомнился древнегреческий миф об Орфее, спустившемся в мрачное подземное царство Аида, и Суровцев мягко улыбнулся, озадаченный странностью подобного сравнения.

Хотелось еще хоть немного постоять на морозном воздухе, подышать снежной свежестью, послушать хруст снега под подошвами…

– А как мы разрушим кирпичную кладку? – обеспокоилась девушка.

– Для начала попытаемся ломиком. Не думаю, что работяги, заложившие кирпичом тот ход, очень уж старались, – Мефодий Николаевич приоткрыл дверь, спрятал отмычки в карман. – Ты не о кладке думай. А о том, что нас ждет за ней. Лида, еще раз: путь из Южного округа будет долгим и опасным. Возможно всякое, сама понимаешь. Если ты чего-то боишься или у тебя какие-то сомнения – лучше оставайся тут.

– А как же…

– Попробую убедить мэрию в своей правоте при помощи лабораторного журнала и видеозаписей, которых у меня аж полтора терабайта. Но все-таки, посмотри они на тебя – это бы подействовало куда убедительней. Я не имею права тебе командовать, я только напоминаю: речь идет о спасении сотен тысяч людей.

– Я согласна, – в голосе девушки прозвучала выстраданная убежденность. – Я уже сказала тебе об этом и повторяю снова: я пойду с тобой куда угодно… чего бы мне это ни стоило.

Низкий рокот мощного дизеля, доносившийся откуда-то из-за домов, незаметно вошел в слух и дал себя осознать. Стая ворон, сидевшая на обледеневших ветвях, взлетела с испуганным карканьем. В заснеженный двор неторопливо вползал темно-зеленый камуфлированный БТР. Вид тяжелой бронетехники на городских улицах давно уже никого не удивлял, однако было непонятно, почему бронетранспортер катит в пустынный двор.

Остановившись неподалеку, БТР заглушил двигатель. Из бокового люка пружинисто выпрыгнул поджарый, явно немолодой тип. Черная кожанка-«косуха», какую обычно носят байкеры, как-то не вязалась с обликом человека, которому было явно за сорок.

Лида подняла глаза, взглянула в лицо странному мужчине… Глаза ее неестественно расширились, лицо побелело, рот полураскрылся. По всему было видно, что еще немного – и она лишится чувств.

– Папа? Ты? – едва слышно прошептала она.

Глава 36

Александр Иванович прижимал к себе Лиду и плакал, не стыдясь своих слез. Все слова уже были сказаны, все оправдания выслушаны. Налицо было жуткое, трагическое недоразумение: отец девушки действительно был уверен, что она погибла в чудовищной давке на станции метро «Политехническая». Сорванная в толпе сумочка с документами, изувеченный труп девушки, похожей на Лиду, и даже такая же, как у дочери, клетчатая юбка – все это сыграло злую и отвратительную шутку. Видимо, сорванную в толпе сумочку с документами и мобильником просто положили на труп девушки, похожей на Лиду. А уж судмедэксперт, позвонивший отцу, не стал разбираться. Да и то тело было совершенно обезображено – даже опытный патологоанатом не понял, что это не его дочь.

Как знать, если бы не такое правдоподобное сообщение о ее смерти – Александр Иванович никогда бы не отправился ночью на Промзону, никогда бы не осмелился ставить над собой опыты с укусом мерзкого грызуна?

Мефодий Николаевич тактично отошел в сторону, чтобы не быть свидетелем чужих разговоров. Впрочем, отец девушки решил с ним переговорить первым.

– Мне Лидочка очень много про вас рассказывала, – с чувством произнес он. – К сожалению, тогда нам так и не удалось познакомиться…

– Когда мы встречались на «Политехнической», как раз и собирались к вам ехать, – напомнил Суровцев.

– Знаю… – Александр Иванович вытер платком мокрое от слез лицо. – Не будем об этом вспоминать.

– Все хорошо, что хорошо кончается! – счастливо блестя глазами, вставила Лида.

– Все только начинается! – с напором опроверг отец. – Ладно, чего мы тут стоим? Давайте под броню, сейчас ко мне поедем, в больницу! Я ведь теперь там живу… Кстати, а антидот вы уже получили?

– Спасибо за приглашение, но давайте в другой раз, – посуровел Мефодий Николаевич. – А Лида пусть с вами отправится. Я ее понимаю.

– То есть как это в другой раз? Вы что – ничего не знаете? Тогда давайте вкратце перескажу, что к чему. Дело в том, что…

Александр Иванович излагал факты и планы на будущее коротко, в конспективной манере. Он ничего не утаивал и не приукрашивал. Главным лейтмотивом было одно-единственное слово: «власть».

– Я вижу, вы с Лидой небезразличны друг другу, – кивнул он. – От нее я еще раньше узнал о вас многое… я доверяю ее словам. Жаль только, что раньше свидеться не довелось. Я не буду вмешиваться в ваши отношения, как говорится – «совет да любовь». Мне нужен доверенный помощник, правая рука, заместитель… эдакий кронпринц, короче говоря. Вы понимаете, какие тут перспективы открываются? – закончил он на небывалом эмоциональном подъеме. – В нашем распоряжении будет огромная армия сверхлюдей, которые за противоядие пойдут на все, выполнят любые наши приказы! Сперва – Южный округ. Затем – весь мегаполис. Затем вся страна, а после… после…

Ватные тучи заслонили блеснувшее было солнце. Темные тени легли на сугробы. Над сквериком напротив вновь закружили вороны, и их пронзительное карканье болезненно резануло слух.

– То, что вы предлагаете, называется «управляемый хаос», – медленно проговорил Мефодий Николаевич. – Я понимаю, вы хотите власти… наживаясь на бедах людей, на их фобиях и маниях. А армия безупречных биороботов, гонимая страхом, – это, извините, хуже любого фашизма. Ни одна власть, построенная на страхе, не продержится долго…

Александр Иванович аж отпрянул от удивления.

– Вы что… серьезно? – уточнил он, явно не веря.

– Куда уж серьезней! – хмыкнул Суровцев.

Несколько минут отец девушки молчал, осмысливая отказ. На лице его застыло задумчивое, напряженное выражение, будто он изо всех сил пытался понять слова собеседника, но не мог.

– Но ведь это для блага людей, – сухим горлом произнес Александр Иванович. – Сколько излечилось туберкулезников, раковых больных, сколько парализованных встали с постелей, сколько умирающих не просто получили надежду – ожили! Вы знаете, что даже безнадежно больные СПИДом – и те излечиваются? Мы создадим искусственную расу сверхлюдей, которые позабудут про любые болезни! И это не благородная цель?

– А цена этому – какая? – непримиримо вставил Мефодий Николаевич.

– Власть. Моя. То есть наша. Абсолютная и безграничная…

– Благородство только тогда называется благородством, когда не требует за это никакой платы, – напомнил Суровцев общеизвестное. – Это сегодня противоядие в руках у вас. Но как знать – как будут развиваться события, если оно попадет в руки безумцев? И что будет, если события примут неуправляемый оборот? Если организмы инфицированных рано или поздно привыкнут к вашему порошку и он перестанет быть противоядием?

– Значит, отказываетесь? – резко перебил Александр Иванович. – В последний раз спрашиваю…

– Да, отказываюсь. Я в такие игры не играю. Мне с вами не по пути. – Открыв металлическую дверь подвала, ученый взглянул в лицо девушке: – Лида, ты со мной… или все-таки передумала?..

Глава 37

Пройдя в только что сделанный пролом, Суровцев протянул руку Лиде и включил фонарь.

Тонкий луч света терялся в кромешной тьме. Желтое электрическое пятно неуверенно скользило по шероховатым бетонным стенам, пока не уперлось в электрощитовую. Мефодий Николаевич осторожно открыл щиток, неуверенно щелкнул тумблером. Удивительно, но аварийная подсветка работала до сих пор: под потолком тускло зажглись забранные в решетку плафоны. Свет этот – едкий, кислотный, тревожный – не успокаивал, а, наоборот, раздражал, заставляя глаза слезиться.