Фёдор Курицын. Повесть о Дракуле - Александр Юрченко

Книга называлась «Семь Вторичных Причин небесного Разума, которые управляют миром после Бога». Курицын едва дождался, пока брат Иван-Волк сделает перевод, и теперь с тайным трепетом в груди приступил к чтению. На титульном листе книги значилось: «Посвящение Максимилиану». Далее шло: «Наимудрейший король, этот низкий мир, созданный Первым Разумом, то есть Богом, управляет Второстепенным Умом. Это мнение разделяют те, кто передал нам науку Магию. Они говорят, что есть Семь Духов, стоящих у первоистоков происхождения неба и земли, управители Семи Планет. Каждый из этих духов по очереди поддерживает вселенную в течение периода 354-х лет и 4-х месяцев.

Много есть прилежных в учёбе мужей, прибавивших в настоящее время своё согласие к этому мнению, которое, я не утверждаю, а обосновываю и представляю на рассмотрение Вашему Величеству».

Тритемий начинал повествование с Первого ангела, или Духа Сатурна Орифиэля, которому Бог дал управление миром от начала его сотворения и в течение 354-х лет и 4-х месяцев. «Это время описано в Книге Бытия», – Фёдор Васильевич перелистал страницу. Всего в книге было двадцать глав, в которых описывалось правление семи ангелов, закреплённых за небесными планидами: у Сатурна – Орифиэль, у Венеры – Анаэль, у Юпитера – Захариэль, у Меркурия – Рафаэль, у Марса – Анаэль, у Луны – Габриэль, у Солнца – Михаэль.

Курицын, читая эту книгу, видел в ней не мистику, а всю историю развития человечества, до того неведомую никому на Руси. От царствования ангела Венеры Анаэля до царства ангела Солнца Михаэля люди существенно менялись. При Анаэле уже становились менее дикими, строили дома и города, предавались радости плоти, брали красивых жён, придумывали состязания и песни, тешили себя игрой на Кифаре и развивали всё то, что служит Венере и её культу. В правление Михаэля появляются первые цари, великий охотник Нимрод, возникают науки: математика, астрология, алхимия.

Далее круговорот правления семи ангелов, меняясь каждые 354 года и 4 месяца, повторялся вплоть до эпохи Максимилиана. Это время Курицын изучал внимательно, так как автор подробно говорил о делах Максимилиана и других европейских королей.

«Самуэль, ангел Марса, девятнадцатый по установленной очереди, прибыл, чтобы взять на себя губернаторство над миром, – читал Курицын. – Это было третье его возвращение, и он начал в третий день марта 1171 года от Рождества Христова и регулировал мирские романы 354 года и 4 месяца вплоть до 3 марта 1525 года».

– Интересно, – подумал Курицын, вычисляя разницу между летоисчислением от сотворения мира, по которому жила Московия, с летоисчислением от Рождества Христова. Получалось, что от того момента, когда он читал книгу (1491 г. от Р.Х.) до конца третьего правления ангела Самаэля должно пройти не менее тридцати четырёх лет. – Вряд ли доживу, но всё же интересно, что дальше будет?

«Правление Фридриха Третьего, Императора Священной Римской империи Германской нации закончится в 1493-м году, – читал заинтригованный дьяк. – Императором изберут Максимилиана. Он будет вести войны с еретиками в Швейцарии и с воинами турецкого султана в Австрии: и тех и других победит. Король Франции, согласно со своей традицией, быть всегда во вражде с имперской короной, как видно, готовит новые хитрости против империи».

– Ничего не сказано про Московию, значит, не бывать договору с Максимилианом, – заметил Курицын и углубился в прогнозы.

«В конце третьего правления Самаэля образ мира должен измениться и прийти к первоначальному своему состоянию, но не должна случиться гибель людей».

– Тритемий тоже уверен: конца света не будет, – прошептал дьяк.

«Овен, возвратившийся снова, совершит изменение одной монархии или нескольких больших королевств. Сильная религия должна возникнуть и стать ниспровержением древней религии. Этого нужно бояться меньше всего, четвёртое животное теряет одну голову».

– Чтобы это значило? – задумался. – Укрепится Московия, не иначе. А победа над древней религией? Нешто Владыку Геннадия уберут?

«Мотивом конца третьего управления Самаэля будет нарушение устоявшегося единства. Здесь не обойтись без иллюстрации новой религии: в 1525 году от Р.Х. кресты появятся в предметах одежды людей. Десять лет, что позже пройдут, покажут последствия этого. В 4-й день июня 1525 года снова придёт царствие ангела Габриэля и по прошествию 354-х лет и 4-х месяцев наступит 1879 год и 11 месяцев. Дальнейшее требует пророчеств слишком далёких».

Курицын потёр лоб – чтение требовало большого напряжения внутренних сил – и закрыл манускрипт. Нужная книга, подумал.

За окном поднималась заря.

Утром не выспавшийся, но полный сил, спешил Фёдор Курицын в великокняжеский дворец. Там его ожидала государева невестка, вдова Ивана Молодого Елена Волошанка и её девятилетний сын Дмитрий. С недавних пор государь приказал Курицыну учить молодого наследника уму разуму.

По смерти мужа прошло не так много времени, чуть больше года. Но перемены в судьбе Елены были существенными. Оставаясь в тени при жизни Ивана Молодого, теперь, благодаря личным качествам – уму, красоте и доброму нраву, стала она любимицей всеобщей. Косые взгляды царевны Софьи не будем принимать во внимание, как достаточное и необходимое обстоятельство. Ведь Елена Волошанка, соперница Софьи в борьбе за великокняжеский трон, была хоть и не императорского, а всё же весьма знатного рода.

Прапрадедом её по линии матери являлся Великий князь Литовский Ольгерд, а прапрабабкой – Тверская княжна Ульяна Александровна. Елена была связана родством и с Великими князьями Московскими. Её бабушка, Анастасия Васильевна – дочь Великого князя Московского Василия Первого, приходилась родной тётей Ивану Третьему.

Мать Елены Волошанки – киевская княжна Евдокия Олельковна – умерла, когда та была маленькой девочкой, и Елену воспитывала вторая жена Стефана Великого мангупская княжна Мария, предки которой вели родство от византийских императоров династии Комнинов.

Светлица Елены Волошанки, как и царевны Софьи, обставлена на европейский манер. Так же, как и у царевны, главное её богатство – библиотека. От матери и бабушки, литовской и русской княгинь, достались русские православные книги, от мачехи, княжны Марии – греческие.

Знаменитые украшения, принадлежавшие матери мужа, первой жене Иоанна Васильевича Тверской княгине Марии Борисовне, и тайком похищенные Софьей, отобраны государем и подарены ей, Елене, на крестины Дмитрия – предмет зависти всей женской половины Великого княжества Московского.

Есть у Елены и свой летописный двор. Переписчики книг составляют для неё летописный свод Великого княжества Тверского, отданного в удел мужу. От него к Елене Волошанке перешёл титул Великой княгини – скорее, номинальный, чем реальный, о чём больше напоминает золотая монета с изображением Ивана Молодого, рубящего хвост змею. Это аллегория. Змей – дядя мужа, изменник Великий князь Тверской Михаил, бежавший от гнева свёкра, Иоанна Васильевича, в Литву. Монетой любит играть наследник – маленький княжич Дмитрий.

Сам Бог велел Курицыну бывать здесь. С Еленой Волошанкой, матерью нового воспитанника, его объединял общий интерес – желание снизить влияние церкви, упростить церковные обряды, переписывать не только церковные, но и мирские книги – сказания, путешествия, поучения, былины. Такого рода литературу Иосиф Волоцкий и Владыка Геннадий считали ненужной и вредной для ума своей паствы. И запретили бы, если бы не нашлись влиятельные защитники. Ну, Курицын – понятно, начальник еретиков. А Елена, мать наследника престола? Откуда у неё любовь к ереси? Видать, из книг, что достались по наследству. Ведь чернокнижник Схария, смутивший умы духовенства и горожан Великого Новгорода, расплодивший ересь новгородскую, служил при дворе брата её матери, князя Михаила Олельковича.

Яблоко от яблони недалеко падает. Как и вольнодумец дядя её, не верила Елена Волошанка в близкий конец света. Знала, загорится яркой звездой судьба её кровиночки, Дмитрия. Не стал отец наследником, сгубила болезнь лихая, а больше зависть людская, так сын станет. Как похож он на Ивана Молодого. Такой же красавец. Не заносчив, скромен, нрава тихого, и спокойного. И, что больше всего радует: к ней, матери своей, особенное участие проявляет. Сверстники его, дети царевны Софьи, те – сорванцы, весь день по двору гоняют. То кошку за хвост подвесят, то в птиц каменьями бросят. Так и норовят больше шума да переполоха сотворить. Дмитрий же засядет с книгой у окна – Псалтырь с картинками разглядывает. А застанет мать за вышиванием, так усядется рядом, смотрит, да таким взглядом… как будто вслед за иглой с нитями вглубь узоров проникает. Рассказывает ему Елена об отце своём Стефане Великом. О победах над турками и поляками. О помощи, которую батюшка афонским монастырям оказывает: молятся за здоровье его монахи и Ватопеда, и Зографа.