Фёдор Курицын. Повесть о Дракуле - Александр Юрченко

Ждали приезда из Вильно тридцатиоднолетнего Александра – наместника короля в Литве.

Наконец, явился и он. Взволнованный, в пыльной одежде, прямо с дороги Александр во дворец отправился.

– Что так долго, сын мой, карета что ли сломалась? Мы прождали тебя три лишних дня, – Казимир еле сдерживал недовольство.

– Неприятные вести, отец, – Александр поклонился отцу и братьям. – Князья Белевский и Воротынский бежали в Москву вместе с челядью, потом вернулись с большим войском и забрали наши земли.

– Пся крев, – не сдержался Казимир. – Каков был твой ответ, сын мой?

– Дал бой. Но мы потерпели поражение.

Ничего не ответил король. Только горькая улыбка на лице его появилась, да едва заметно дрогнули руки его.

– Дети мои, – держит Казимир речь свою. – Большая угроза нависла над Польшей. Король Максимилиан и Иоанн Московский заключили союз против нашего королевства. И пол-беды было бы, если бы я им только не нравился. Пишет зять мой Георг, герцог Баварский, что и вас, моих сыновей, врагами своими они объявляют. Если бы меня только дело касалось, как-то один пережил бы неприятность эту. А так как ваши жизни стали в опасности великой, решил я с вами вместе совет держать. Хочу вас послушать, что вы думаете на сей счёт, а потом слово своё скажу.

Призадумались братья… Первым, хотя и младшим был, сказал слово Фредерик:

– Не так страшен отец этот союз, как ты думаешь. Во-первых, Максимилиан с нами одной веры. Попрошу папу Римского, вернёт он разум немецкому королю. Во-вторых, отец, ты мудро поступил, отдав наших сестёр Ядвигу, Софью и Анну, за Георга Баварского, Фридриха, маркграфа Брандербургского и Богуслава, герцога Померанского. Не пойдут родичи наши войной на нас.

Расчувствовался старый король. Встал с трона. Положил руку на плечо Фредерику.

– Ты, гордость моя, Фредерик. По уму твоему тебе доверил бы я державу. Но выбрал ты путь иной.

Братья косо посмотрели на выскочку– Фредерика. Первым должен был говорить старший из них, Владислав. Но ни он, ни отец, не заметили их взглядов. Фредерик стоял, опустив голову. Отец, получив такую поддержку, прослезился и вытирал глаза кружевным платком с королевским вензелем.

– Чешское войско придёт к тебе на помощь, отец. Я уже выгнал Максимилиана из Венгрии и подступил к Вене. У него нет ни армии, ни денег, – вступил Владислав.

– Это слова доблестного рыцаря, – поблагодарил Казимир.

– Я подниму всю Польшу, поеду по деревням и городам, – пылко Ян Ольбрахт, самый образованный из братьев, его учителем был польский историк Ян Длугош.

– Шляхта любит деньги, мой мальчик, – возразил Казимир. Он недолюбливал Яна Ольбрахта, который рос под пристальным вниманием жены, был её любимцем и считался королём слишком изнеженным. Казимир хорошо знал цену шляхте, небогатому, мелкопоместному дворянству, основным занятием которого было личное участие в военных действиях. Шляхтичи, в основном, служили в коннице, составляя её основную часть. Они требовали себе в парламенте особые привилегии и часто добивались желаемого.

– Отец, я привлеку богатых русских князей, у которых поместья и замки расположены близко к границе с Московией, – это были слова Александра. Если Казимир был несправедлив к Яну Ольбрахту, подозревая в нём несуществующие недостатки, то вот тот, к кому его претензии были бы более обоснованными. Александр слыл человеком нрава беспокойного и легкомысленного, тратил деньги направо и налево.

– Ты уже недавно показал цену своим словам, – упрекнул Казимир сына, намекая на недавнее «успехи» в приграничной стычке с русскими князьями.

– Ну, а что ты, мой сын, скажешь? – обратился он к Сигизмунду, как к самому младшему из тех, кто мог помочь в боевых действиях. Фредерик был не в счёт, так как помощь его была лишь в молитве, а на Бога Казимир не надеялся.

– Я, отец, готов сложить голову за Польшу, – отвечал Сигизмунд.

– Отрадно, – похвалил сына король. – Другого ответа и не ожидал от тебя.

Он сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями.

– А теперь послушайте, что я вам скажу. Силой Иоанна не одолеешь, а хитростью можно. Долго я думал и придумал. Посмотрите на Фридриха и Максимилиана. Побед они добиваются не военных, а политических. И каким образом? Через постель. Максимилиан охотится за богатыми невестами, и часто добивается успеха. С Марией Бургундской получил он в приданое пол-Европы. Только король французский помешал ему заполучить Анну Бретонскую, а с ней треть Франции. Сейчас задумал Максимилиан жениться на Бянке Сфорца, дочери миланского герцога, и с ней рассчитывает получить не только новые итальянские территории, но и приданое в 400 тысяч дукатов. – Казимир победоносно взглянул на сыновей и продолжил. – Ты, Александр, неженат, ведёшь себя не всегда благоразумно. Пора тебе остепениться. Проси руку Елены, дочери Иоанна Московского, говорят, она красива, а то, что небедна, так это уж точно. Но не это главное. Вступив в родство с Иоанном, ты ослабишь союз его с Максимилианом и защитишь Литву от опасных набегов русских князей.

– Отец. Я не уверен, что Иоанн согласится.

– А ты сделай так, чтобы согласился. Сделай вид, что влюблён. Посылай послов с подарками, пиши письма. Уверяй Иоанна, что хочешь добиться не только руки его дочери, но и заслужить дружбу его.

Александру идея отца явно была не по нраву, но вида он не подал, и перечить не стал.

– У тебя задача не менее сложная, – обратился Казимир к Владиславу. Старший сын Казимира с замиранием сердца ждал своей участи, но того, что сказал отец, явно не ждал.

– Ты попросишь… руки вдовы Матфея Корвина, королевы венгерской и неаполитанской, – объявил Казимир.

Это предложение вызвало возгласы удивления у всех братьев.

– Тише, тише, цыплята мои, – пошутил он. – Что за переполох! А как нам ещё прибрать к рукам королевство венгерское? Или вы хотите отдать его Максимилиану?

– Отец, ходят слухи, что ты отравил Матфея? – возражал Владислав. – Как же я смогу смотреть ей в глаза?

– Ну и что? – усмехнулся король. – Яд наилучшее из всех существующих средств разрешения споров. Или, по-твоему, лучше получить удар кинжалом в спину?

– Но, отец, как ты видишь наш брак? Или ты забыл, что, я женат, – продолжал сопротивляться Владислав.

– Ничего, разведёшься. Фредерик сделает это в один миг.

Казимир был неумолим.

– Отец, может мне пожертвовать собой и взять на себя это бремя? – Сигизмунд смотрел на короля пламенным взором.

– Остынь, мой милый. Ты слишком горяч. Во-первых, у тебя нет такого высокого положения, как у Владислава. Венгерские князья могут отказать тебе. Во-вторых, Беатриче на десять лет тебя старше, к тому же не может иметь детей. А нам для продолжения династии нужны потомки. И как можно больше. К счастью, у Владислава уже есть дети.

– А что делать нам? – в один голос спросили Ян Ольбрахт и Сигизмунд.

– Идите в народ, узнайте мнение шляхты. Дайте людям понять, что их предали. По моему сигналу каждый из вас должен собрать войско и привести в Краков.

Стали прощаться. Каждый знал, что ему делать. Семейство Ягеллонов было удивительно дружным и живучим.

– Отец, ты не сказал, что будешь делать ты? – Задал вопрос Владислав на правах старшего сына.

– Я? Скоро узнаете. – Казимир устало закрыл глаза. – Пока это тайна, которую я могу открыть лишь Фредерику на исповеди. Одно скажу. Мои действия покажутся вам жестокими, но я должен взять грех на душу. Иначе никому из вас не поздоровится. Скажи, Фредерик. Ты же попросишь Господа простить меня?

– Разумеется, отец. Если то, что ты намерен сделать, будет во благо Польше.

– Можешь не сомневаться.

Казимир попрощался с детьми. Отчаянно щемило сердце, …но старый король не замечал боли. Мыслями он был в далёкой Москве, где по его указанию наёмный убийца должен был отравить его врага, Великого князя Московского Иоанна.

В Москве царило неуёмное веселье… На площадях собирался народ, нарядно одетый, радостный. Казалось, ещё немного и пустится в пляс и стар, и млад. То и дело в толпе слышалось: «Слава Богу, не сбылось!»

Да что там Москва, в любом самом отдалённом уголке Великого княжества Московского происходило точно такое же оживление и душевное волнение. И, если, скажем, на каком-нибудь уединённом погосте, где, естественно, нет ни площадей, ни уличных торговцев сдобными куличами, коврижками и сахарными пряниками, а была только небольшая изба, стог сена и маленький огород, мужик и баба, надевали чистую рубаху и сарафан, отбивали друг другу поклоны, радостно восклицали: «Не сбылось, Господи!», молились на образа, устраивали славную трапезу и выходили погулять к реке, в поле, в лес – пообщаться с птицами, лесным зверем, плескавшейся в реке царь-рыбой.