Брежневская партия. Советская держава в 1964-1985 годах - Евгений Юрьевич Спицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В конце июля 1971 года на заседании Политбюро ЦК по предложению Л. И. Брежнева был рассмотрен вопрос о работе Комитета народного контроля СССР, и по итогам обсуждения этого вопроса было признано целесообразным сменить его руководителя. Прежний глава КНК Павел Васильевич Кованов, которого по-прежнему считали скрытым «шелепинцем», был отправлен на пенсию, а его кресло занял Г. И. Воронов. При этом новым главой российского правительства был назначен очередной брежневский фаворит — секретарь ЦК Михаил Сергеевич Соломенцев, который уже в ноябре того же 1971 года на очередном Пленуме ЦК был утвержден кандидатом в члены Политбюро ЦК. Как вспоминал М. С. Соломенцев, о своем новом назначении он узнал, будучи на больничной койке, из телефонного звонка генсека, сообщившего ему о том, что при обсуждении разных кандидатур на пост российского премьера все коллеги по Политбюро «единогласно поддержали его кандидатуру»[351]. Сам М. С. Соломенцев предпринял робкую попытку отказаться от столь лестного предложения, заявив генсеку, что он «промышленник», а во главе российского правительства сейчас нужен «аграрник», поскольку ахиллесовой пятой всей российской экономики является сельское хозяйство. Однако Л. И. Брежнев сразу отклонил этот довод своего собеседника, и уже в начале августа 1971 года на сессии Верховного Совета РСФСР по предложению М. А. Суслова М. С. Соломенцев был утвержден в должности председателя Совета Министров РСФСР, в которой он проработает до конца июня 1983 года.
Надо сказать, что первоначально Г. И. Воронов, сохранивший свое членство в Политбюро, довольно спокойно принял это назначение и, «вооружившись» знаменитыми ленинскими статьями «Лучше меньше, да лучше» и «Как нам реорганизовать Рабкрин», задумал реформировать этот орган и придать ему реальный аппаратный вес. По просьбе Л. И. Брежнева он даже подготовил целую записку по данному вопросу для обсуждения на Политбюро и полетел с ней в Пицунду на одну из госдач к генсеку. Однако вместо содержательного разговора весь вечер был «потрачен» на морские ванны, обильный ужин с выпивкой и любимого доминошного «козла». При этом, как бы между делом, Л. И. Брежнев дал понять своему гостю, что «не видит никакой пользы от народного контроля», поскольку сейчас нет нового Л. З. Мехлиса, «которого все боялись»[352]. Вернувшись в Москву, Г. И. Воронов написал заявление с просьбой о переводе на пенсию, однако она была отклонена.
Следующей жертвой генсека стал не менее строптивый Первый секретарь ЦК Компартии Украины Петр Ефимович Шелест, отставка которого стала результатом хорошо спланированной закулисной интриги и готовилась лично генсеком довольно давно, как минимум с лета 1970 года. Судя по дневнику самого П. Е. Шелеста, операция по его устранению была начата в середине июля 1970 года, когда многолетний глава республиканского КГБ генерал-полковник Виталий Федотович Никитченко, занимавший эту должность аж с 1954 года, под благовидным предлогом был переведен в Москву начальником Высшей школы КГБ СССР, а в его кресло сел давний брежневский приятель Виталий Васильевич Федорчук, который приехал в Киев в сопровождении генерала армии С. К. Цвигуна[353]. Это назначение осложнило положение, да и работу не только самого П. Е. Шелеста, но также многих первых секретарей украинских обкомов, горкомов и райкомов партии. Начались масштабные перестановки во многих областных УКГБ и создание десятков новых районных и городских отделов КГБ, что неизбежно вызвало недовольство многих партработников. Хотя, как справедливо заметил В. Е. Семичастный, бывший в ту пору первым заместителем главы Совета Министров УССР, В. В. Федорчука «отправили в Киев, чтобы он выжил Шелеста, это была главная задача, чтобы освободить место для Щербицкого». А чтобы эта смена в КГБ прошла без сучка и без задоринки, Л. И. Брежнев на пути в одну из европейских стран специально остановился в Киеве и на вокзальном перроне в течение 20 минут лично уговаривал В. Ф. Никитченко перебраться в Москву[354].
Затем в конце февраля 1971 года по личному поручению Л. И. Брежнева в Киев приезжал Ю. В. Андропов, с которым, как утверждает сам П. Е. Шелест, состоялась очень откровенная беседа по многим ключевым вопросам, в том числе ситуации в Политбюро. Причем, фиксируя в своих дневниках сам факт состоявшегося разговора, П. Е. Шелест подметил три характерных детали: во-первых, что ему «было хорошо известно, что еще тогда Брежнев замышлял переместить меня на другую работу», так как «на Украине я ему очень сильно мозолил глаза»; во-вторых, что он вполне осознано говорил со своим визави довольно откровенно, а порой и резко, зная о том, что «содержание и даже подробности нашего разговора Андропов передаст Брежневу», и, в-третьих, что эта беседа для него «даром не пройдет»[355].
Через две недели П. Е. Шелест получил еще один сигнал о шаткости своего положения. На сей раз недобрую «весть» принес ему сам Н. В. Подгорный, который в телефонном разговоре не только пожурил его за выход нашумевшей книги «Україно наша Радянська», но и поведал ему, что в Москве «некоторые деятели» на этом «сознательно подыгрывают», возбуждая антиукраинскую тему. Наконец, третий сигнал последовал уже на самом партийном съезде, в кулуарах которого, по уверениям П. Е. Шелеста, «было много разговоров» о его переезде в Москву на новую работу. Зримо чувствуя, что вокруг его персоны «происходит какая-то возня», он заявил, что «на эту тему никто разговоров с ним не вел», но «избрание Щербицкого в состав Политбюро — это сигнал не в мою пользу»[356]. А чуть позже, в январе 1972 года, через близкого к себе секретаря ЦК КПУ по идеологии Федора Даниловича Овчаренко П. Е. Шелест получил информацию, что против него «сговариваются» второй секретарь ЦК КПУ Иван Кондратьевич Лутак и глава Президиума Верховного Совета УССР Александр Павлович Ляшко, хотя «все это идет из Москвы, от «руководства — через КГБ». Наконец в конце того же месяца состоялся «крупный разговор» П. Е. Шелеста с И. К. Лутаком, по итогам которого Первый секретарь ЦК КПУ записал в своем дневнике, что его собеседник — обычная марионетка, которая лишь исполняет указания Москвы, идущие «со стороны Брежнева и Суслова», и что над ним «сгущаются тучи», ибо им «не нравятся мои откровенность и прямота постановки многих вопросов». Одновременно П. Е. Шелест фиксирует в своем дневнике и тот показательный факт, что с приходом В. В. Федорчука к руководству республиканским КГБ резко активизируется работа по самым крикливым диссидентам и видным представителям свидомой интеллигенции, в частности В. П. Некрасову, И. М. Дзюбе и И. М. Гончару.
Между тем 30 марта 1972 года состоялось знаковое заседание Политбюро ЦК, где среди прочих вопросов (за пределами повестки дня) обсуждалась и
