Мертвое царство - Анастасия Александровна Андрианова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А под утро на нас напали.
Ни караульные, ни посланные вперёд лазутчики не успели ничего понять. Если есть в этом мире что-то настолько тёмное, потустороннее и необъяснимое, то это – княжеские войска.
Только потом я разобрала, что сперва лучники зашли сбоку по берегу и бесшумно сняли караульных. Затем пустили по шатрам и обозам огненные стрелы, и пока солдаты были заняты пожарами, со стороны равнины на лагерь напала конная армия. Они налетели так быстро, что их услышали только тогда, когда поздно было давать отпор: люди Раве едва успели поднять щиты и взяться за оружие.
В наш шатёр тоже попала стрела. Я проснулась и увидела над собой пламя, а потом обгоревшая ткань начала падать на меня. Тогда же Раве дёрнул меня за руку, поднимая.
– Скорее, Ивель! На нас напали. Обувайся!
Со сна я ничего не понимала. Наспех засунув стопы в сапоги, я кинулась к своим вещам, но ноги заплетались, словно я накануне перебрала с хмельным. Раве бросил мне одеяло, схватил за плечо и вытолкал из шатра, не дав захватить даже плащ.
Снаружи творилось невообразимое. Солдаты в спешке снаряжались, вскакивали на лошадей, бесцельно метались, тщетно пытаясь выстроиться в строй; лекари, конюхи и стряпчие старались потушить шатры и провиант. Раве остановил какого-то солдата, уже успевшего надеть доспехи и взять оружие, и впихнул меня в его руки.
– Стельден, береги ворожею! Она нам понадобится, это приказ Сезаруса!
Раве устремился в толпу, на ходу раздавая приказы. Завидев командующего, солдаты перестали походить на разбежавшихся кур, их действия стали более собранными и слаженными. Стельден грубовато схватил меня за локти и потащил куда-то прочь, за пылающий шатёр командующего, а оглянувшись, я увидела, что Раве собирает пеших и лучников в строй. У меня проскочила глупая и мелочная для моего положения мысль: «Жаль, что все мои вещи и рисунки антиквара бесславно сгорят».
– Куда мы идём? Куда? – спрашивала я как заведённая и ненавидела себя за эти глупые вопросы – наверняка Стельден уже успел решить, что я истеричная клуша.
– Я тебя спрячу, – буркнул солдат и больше не произнёс ни слова.
Мимо нас носились испуганные лошади, которых тщетно пытались поймать солдаты. Вокруг полыхало, мельтешило и сыпало пеплом на головы. Впереди я заметила самые большие обозы: с фуражом и водой и поняла, что Стельден не придумал ничего лучше, чем спрятать меня за ними. Я куталась в одеяло Раве, если б не оно, я бы окоченела от холода, едва выбравшись из шатра.
– Давай прячься! Мне пора к своим, в строй.
Стельден пихнул меня в спину по направлению к обозам. Лагерь наполнился жуткими звуками: визгами и воем, похожими на какой-то дикарский боевой клич. За этим шумом не было слышно свиста стрел, я поняла, что по нам стреляют, только когда увидела перед собой древко, торчащее из земли. Солдаты, выстроенные Раве, пятились к нам.
– Теснят нас к берегу, сволочи, – процедил Стельден.
Армия снова переполошилась, солдаты бросились кто куда. Между ними замелькали вражеские конники, неистовые и яростные, как пламя. От страха мне стало трудно дышать. Я кинулась к обозу, но в него попала горящая стрела: фураж мгновенно занялся, я бросилась прочь. Стельдена и Раве уже нигде не было видно, а из-за пелены дыма и свои, и вражеские воины казались одинаковыми.
На меня кто-то налетел, сбив с ног. Я упала на землю и закашлялась, вдохнув особо едкий дым. Мимо просвистело несколько стрел, кругом кричали. Рядом упал мужчина с рассечённой грудью, и по кожаному доспеху я поняла, что это не воин Царства.
Мне некуда было прятаться. Нам некуда было отступать. Нас окружили с трёх сторон и теснили к ледяной воде, где мы точно погибли бы: если не от руки врага, то утонув или замёрзнув насмерть.
Я поднялась на ноги и бросилась бежать, сама не зная куда. Меня обуял такой ужас, какого я не испытывала никогда в жизни. Не успела я пробежать и двадцати шагов, как что-то крепко ударило меня по голове. Я снова упала, на меня навалилось чьё-то тело, и мои мысли заволокло чёрным дымом беспамятства.
* * *Я с трудом открыла глаза. Кровь заливала всю правую сторону лица, голова болела так, что я сомневалась, не пробит ли мой череп. Вокруг землю усеяли мёртвые. На мне лежала чья-то рука, я сбросила её и мельком взглянула на владельца: безбородый юнец взирал в небо пустыми распахнутыми глазами, из его шеи торчала стрела. С ужасом я узнала в нём Гавесара. Стоило ли спасать его из могилы? Не лучше бы ему было задохнуться под землёй? Наверное, нет. Стрела в шею – это быстро. Смерть под бескрайним серым небом приятнее смерти под землёй.
Кое-где ещё шевелились, но я была одной из немногих выживших. Армия Княжеств атаковала так свирепо и коварно, что у нас просто не было шанса. Я едва не задохнулась от нахлынувших чувств: к такому зрелищу невозможно подготовиться, даже если ты падальщик, привыкший видеть мёртвых чаще, чем живых. Берег залива и холм усеяли солдаты Царства, земля взмокла от их крови, и в небе уже начали кружить птицы – вороны, чайки или канюки, я не разбирала. Лишь чудом меня пощадили стрелы. Кто отвёл их? Неужто воля Милосердного?
С трудом приподнявшись, я переползла к юноше, который ещё хрипел. Его лицо побурело от крови, шлем валялся рядом, а в груди торчала стрела.
– Не дыши, – прохрипела я и положила ладони с двух сторон от раны. Солдат захлебнулся булькающим стоном. – Потерпи.
В глазах у меня стало сухо и горячо. Я не понимала, что делала – просто хотела хоть кому-то помочь. Хороша лекарша-ворожея, которая всю битву валялась в поле и не принимала раненых… Опомнившись, что рана со стрелой не заживёт, я раздосадованно всхлипнула. Где же все? Где лекари? Почему не спешат на помощь?
Я не сразу заметила отряд врагов. Они двигались медленно, едва ли не надменно вышагивали победителями, и кони с трудом находили, куда ставить ноги среди убитых. Воины Княжеств в кожаных доспехах и багровых плащах сами по себе выглядели устрашающе, но подлинный ужас вселял их предводитель. Сперва мне показалось, будто это помутнение измученного разума, но чем ближе подходил отряд, тем больше я убеждалась, что вижу всё наяву.
Первым в строю был вовсе не конь. Всадник сидел верхом на медведе – матёром, огромном чудище с лоснящейся бурой шкурой. При ходьбе на плечах и бёдрах медведя выступали бугры мышц, маленькие чёрные глаза щурились, почти по-человечески осознанно рассматривая поле боя. Медвежий
