Под белым небом. Как человек меняет природу - Элизабет Колберт

Ученые все еще пытаются разгадать, что вызвало столь резкие перепады температуры, обнаруженные во льду «Лагеря столетия». Одна из гипотез гласит, что они связаны с таянием морского льда в Арктике — тревожная мысль, учитывая, что глобальное потепление тоже вызывает таяние морского льда в Арктике. Но даже если отбросить вероятность, что человек спровоцирует очередное колебание Дансгора — Эшгера, спокойствие последних 10 000 лет явно подходит к концу. Невольно и неосознанно человечество использовало стабильность, в которой ему посчастливилось жить, чтобы породить нестабильность размером с Гренландию.

С 1990 г. температура на ее ледяном щите повысилась почти на 3 °C[240]. За тот же период потери льда в Гренландии увеличились в 7 раз — в среднем с 30 млрд т в год до 250 млрд т[241]. Таяние происходит на все большей площади и на все большей высоте: в течение нескольких исключительно теплых дней летом 2019 г. таяние было зафиксировано на более чем 95 % поверхности ледяного покрова[242]. Тем летом Гренландия потеряла рекордные 600 млрд т льда и произвела достаточно воды, чтобы на целый метр заполнить бассейн размером с Калифорнию[243].

Как недавно сообщила группа датских и норвежских ученых: «Нынешняя Арктика переживает потепление, по темпам сопоставимое с резкими изменениями или осцилляциями Дансгора — Эшгора, зафиксированными в ледяных кернах, извлеченных в Гренландии»[244]. Поскольку процесс таяния усиливает сам себя — вода темная и поглощает солнечный свет, а лед светлый и отражает его, — многие выражают опасение, что Гренландия приближается к точке, за которой распад всего ледяного покрова становится неизбежным. Это может занять века — даже тысячелетия, — но в целом в Гренландии хватит льда, чтобы поднять уровень Мирового океана на 6 м.

Как и температура, уровень моря в прошлом тоже резко менялся. В конце ледникового периода, когда таяли огромные ледяные щиты, было время, когда уровень моря поднимался с умопомрачительной скоростью, на 30 см каждые 10 лет. (Есть предположение, что одно из таких резких повышений уровня моря, обусловленных притоком талых вод, нашло отголоски в рассказе о потопе в Книге Бытия.) Очевидно, наши предки с этой бедой справились, иначе нас бы здесь не было. Но, в отличие от нас, они путешествовали налегке. Как — а главное куда — перенести город размером с Бостон, Мумбаи или Шэньчжэнь? Частная собственность, национальные границы, линии метро, кабели передач, канализационные трубы — все это относительно недавние новшества, и они не дают нам быстро сняться с места. В этом смысле почти каждый прибрежный город, подобно Новому Орлеану, вынужден сохранять статус-кво и прибегать к дорогостоящим и все более сложным мерам, чтобы его поддерживать. Для борьбы с повышением уровня моря и все более смертоносными штормовыми волнами Инженерный корпус Армии США предложил построить в гавани Нью-Йорка цепочку искусственных островов, соединенных между собой огромными выдвижными воротами. Общая протяженность предложенной конструкции составляет около 10 км. По предварительным оценкам, стоимость проекта составит более $100 млрд[245]. В качестве альтернативы было высказано предположение, что повышение уровня моря можно замедлить, если заблокировать шельфовые ледники Антарктики или запереть устье одного из крупнейших ледников Гренландии, ледяного потока Якобсхавн.

«Мы понимаем нежелание вмешиваться в состояние ледников, — писали в статье в журнале Nature авторы предложения, ученые из США и Финляндии. — Как гляциологи, мы знаем и любим первозданную красоту этих мест»[246]. Но «если мир ничего не предпримет, ледяные щиты продолжат сокращаться, а потери будут ускоряться. Даже если сократить выбросы парниковых газов, что маловероятно, на стабилизацию климата уйдут десятилетия».

Сначала вы ускоряете ледяной поток, а затем пытаетесь его замедлить при помощи бетонной дамбы километровой высоты и пятикилометровой длины.

* * *

Эта книга — о людях, которые пытаются решить проблемы, созданные людьми, которые в свою очередь пытались решить проблемы. В ходе работы над книгой я разговаривала с инженерами и генными инженерами, биологами и микробиологами, специалистами по атмосфере и предпринимателями в области сокращения выбросов парниковых газов. Все без исключения занимались своим делом с большим энтузиазмом. Но в то же время их энтузиазм омрачался сомнениями. Электрические барьеры для рыб, целенаправленно вызванные разливы рек, искусственные водоемы для рыб, искусственные облака — обо всем этом говорилось не в духе технооптимизма, а скорее в духе технофатализма. Все эти решения — не усовершенствования изначальной ситуации; это просто лучшее, что кто-либо мог придумать в имеющихся обстоятельствах. В фильме «Бегущий по лезвию» одна из киборгов-репликантов, танцовщица из стрип-клуба, говорит Харрисону Форду, который сам то ли репликант, то ли нет: «Думаете, я стала бы работать в таком месте, если бы могла позволить себе купить настоящую змею?»

Именно с этой точки зрения нужно оценивать такие меры, как управляемая человеком эволюция, генетический драйв и рытье миллионов траншей, чтобы захоронить в них миллиарды деревьев. Каким бы безумием ни казалась солнечная геоинженерия, но если она замедлит таяние ледяного покрова Гренландии, или снимет часть «боли и страданий», или предотвратит коллапс и так уже не совсем естественных экосистем, разве ее не следует рассмотреть?

Энди Паркер, директор проекта «Инициатива по управлению солнечным излучением», стремится расширить «глобальное обсуждение» возможности использования геоинженерии. Он предпочитает сравнивать эти технологии с химиотерапией. Никто в здравом уме не стал бы проходить химиотерапию, если бы были варианты получше. «Мы живем в таком мире, — сказал он, — что, быть может, намеренно притушить это чертово солнце менее рискованно, чем не делать этого»[247].

Но чтобы считать, что «притушить чертово солнце» будет безопаснее, чем не делать этого, нужно сначала удостовериться, что технология будет работать как надо, а еще — что ее будут применять как надо. Не слишком ли много условий? Как указали Койч, Кит и Шрэг, ученые могут только давать рекомендации; выполнять их — задача политиков. Хочется надеяться, что при реализации этих проектов будут учтены интересы и ныне живущих, и будущих поколений, как людей, так и других живых существ. Но, как показывает опыт, надежда эта довольно слабая. (Стоит вспомнить хотя бы изменение климата.)

Предположим, что все страны — или хотя бы небольшая группа решительных наций — запустили эскадрилью самолетов-распылителей. И предположим, что, хотя в атмосфере летает все больше и больше тонн аэрозолей, глобальные выбросы растут и дальше. В итоге мы все равно не вернемся к доиндустриальному климату, климату плиоцена или даже эоцена, когда крокодилы нежились на арктических берегах. Это будет небывалый климат для небывалого мира, в котором под белыми небесами сверкает серебряный карп.

Благодарности