Осенняя женщина (Рассказы и повесть) - Александр Яковлев

Поссевин осекся, заслышав легкое похрапывание . Выбравшись из кареты, он поежился, оглядываясь в редеющем тумане. Сунув два пальца в рот, коротко свистнул. Из придорожной копны сена выбрался всклокоченный дюжий кучер, в сутане, но с дубинкой на поясе.

- Запрягай, - распорядился Поссевин, отходя к березе по нужде.

Кучер, что-то бормоча, скрылся в тумане, разыскивая стреноженных лошадей.

Впереди послышался скрип колес и стук подков. Вскоре в тумане обрисовались очертания светлой лошадки с понуро опущенной головой и раздутым животом. Печальное животное влекло двухколесный экипаж. Коляска остановилась. Пассажиры ее, двое священников в белых сутанах, недоуменно уставились на присевшего у березы иезуита. Поссевин, скривившись, встал, опуская подол.

- Мир вам, братья, - сухо сказал он.

- Мир и тебе, брат, - хором отозвались путешественники. - Садись, в тесноте, но доедем до Кизалова.

- Нет, братья, благодарю, я недавно оттуда, - отозвался Поссевин. - А вы, должно быть, и есть следственная комиссия из консистории?

- Верно, брат, - сказал священник постарше. - Это брат Марк, каноник ольмюцкий. А я - брат Симон, новый священник кизаловского прихода.

- Что ж, добро пожаловать в мирные края, братья.

- В мирные ли?

- В мирные, в мирные. Всего-то вам и осталось - сжечь бессмысленный труп.

- Не одобряет таких действий штатгальтер. Поощрять суеверия - дело худое.

- Наше главное дело, - наставительно молвил Поссевин, - привнесение покоя в души мирян. А уж каким образом - дело второе.

- И то верно. А как звать тебя, брат? Кого помянуть в молитве?

- Помяните брата Антония, Поссевина, - кратко ответил иезуит.

- Поссевина? - взволнованно переспросил каноник Марк. - Но...

- Езжайте, братья с Богом, - сурово сказал иезуит, предостерегающе поднимая руку. - С Богом.

Коляска тронулась. Поссевин повернулся, посмотрел на березу, махнул рукой и пошел к карете.

4

Из депеши папского нунция Генриха фон Гонди:

"В городе Вердюне, некой молодой девице 15 лет по имени Николь Авбри явилось привидение, которое выдавало себя за ее дедушку и требовало, чтобы она за упокой его души совершала молитвы и служила обедни. На глаза людей, стерегущих ее, она часто переносилась в какие-нибудь другие места. Не оставалось никакого сомнения, что все это делается злым духом. Но ее только с большим трудом могли убедить в этом. Епископ Лионский приказал совершить над ней заклинания и по окончании их представить отчет о ходе дела; заклинания продолжались более трех месяцев и совершенно исцелили бесноватую.

Несчастная вырывалась из рук 9 или даже 10 человек, которые при этом употребляли все силы, чтобы удержать ее; а в последний день целых 16 человек едва могли удержать ее. Когда она поднималась с земли, то становилась твердой, как столб, и в этом случае никакие усилия стерегущих не могли воспрепятствовать ей встать. Она говорила на многих языках, открывала сокровенные мысли, рассказывала о том, что совершалось в самых отдаленных местах и в тот самый момент, когда событие совершалось. Многим она истинно указывала на состояние их совести. В одно и то же время говорила она на три голоса и это при языке, высунутом на полфута.

Некоторое время заклинания производились в Вердюне, а потом епископ приказал перенести их в Лион. Здесь епископ для совершения заклинаний ставил бесноватую на возвышенном месте, которое было устроено в соборной церкви.

Стечение народа при этом было столь велико, что иногда насчитывалось 10, а то и 12 тысяч человек. Многие приезжали из других стран. Князья и другие великие лица, не имевшие возможности присутствовать лично, присылали от себя уполномоченных с тем, чтобы они потом перессказывали ход дела.

Я, как нунций Вашего Святейшества, счел необходимым присутствовать лично. Были здесь и послы от Парламента и от высшего парнасского учебного заведения.

В ходе дела демон, побуждаемый заклинаниями, представил так много доказательств истинности католической веры, действительности Евхаристии, как истинного таинства, и неверности кальвинизма, что кальвинисты, вместо того, чтобы делать возражения против этих доказательств, в жару гнева совершенно растерялись. Еще когда заклинания совершались в Вердюне, в то время, когда бесноватую водили во храм Богоматери, кальвинисты посягали на самую жизнь ее заклинателей. В Лионе, где их большинство, они были еще ожесточеннее и несколько раз угрожали открытым восстанием. Они требовали от епископа и Магистрата, чтобы амвон, устроенный для заклинаний, был разрушен, а процедуры, обыкновенно совершаемые пред заклинаниями, прекращены.

Демон же был теперь горд, дразнил и поносил епископа. Кальвинисты потребовали от Магистрата, чтобы бесноватая для лучшего исследования дела была заключена в тюрьму. Но тут некий врач, по имени Карльер, был обличен в том, что однажды, когда больная лежала в конвульсиях, вбросил ей в рот какие-то порошки, которые она во время припадка продержала во рту и по окончании выплюнула, и которые оказались самым сильным ядом. Это обстоятельство заставило опять возобновить процессии и заклинания. Тогда кальвинисты огласили подложное предписание от г. фон Монтморенси, которым повелевалось прекратить заклинания и в котором вместе с этим делалось приказание королевским чиновникам привести в исполнение это предписание.

Демон торжествовал, но тут же открыл епископу подлог данного преступления и назвал всех лиц, участвовавших в обмане и говорил, что благодаря слабости епископа, который более подчиняется людям, чем воле Божьей, он, демон, выигрывает время. При этом демон публично объявил, что вошел в девушку против своей воли, по повелению Божьему, с той целью, чтобы или обратить кальвинистов или ожесточить их, и что для него очень тяжело таким образом говорить против себя самого.

Епископ счел нужным совершать процессии и заклинания два раза в день, для того, чтобы таким образом возбудить в народе большее внимание к делу. Процесс начал совершаться с еще большей торжественностью, чем прежде. Демон чаще стал повторять, что срок его отдален. При этом указывал на причины: один раз епископ пред заклинаниями не исповедовался; в другой раз епископ при заклинаниях был не натощак; в третий - не все общество, не все судьи и другие королевские чиновники были в сборе. Говоря все это, демон изрыгал проклятия на церковь, на епископа, на духовенство и проклинал тот час, когда вселился он в тело девушки.

Наконец настал кризис. В тот полдень собрался весь город, и епископ произнес последние заклинания. При этом свершилось много чудесного. Епископ хотел приблизить Святые дары к устам бесноватой, демон схватил его за руку, девушка рванулась из рук 16-ти человек, которые ее держали, и подняла их над собой. После сильного сопротивления демон наконец вышел из нее. Она была спасена и прониклась чувством благодарности к милосердию Божию. Зазвучали все колокола, запели "Тебе Бога хвалим". Это был общий праздник для христиан; целых девять дней совершались благодарственные процессии. Установлено было ежегодно, 6 февраля, совершать благодарственную литургию, а все происшествие записать в церкви на барельефе вокруг клироса.

Следует отметить, что принц Конде, по внушению некоторых из своей секты, призывал к себе девицу Авбри и каноника д'Эспинуа, который все время неотлучно присутствовал при заклинаниях. Принц допрашивал ту и другого порознь, употреблял угрозы, обещания и всевозможные меры, но не для того, чтобы открыть действительный обман, а с тою целию, чтобы во что бы то ни стало взнести на них обвинение в обмане. Он зашел даже так далеко, что предлагал канонику великую награду за то, чтобы тот согласился переменить свое вероисповедание. Но ничего не смог добиться от людей, которые так ясно, так непосредственно видели дела Божия милосердия и силу своей Церкви. Твердость каноника и наивная правдивость девицы доказывали только саму истинность факта, принцу неприятного. И в минуты нового припадка злобы он приказал арестовать девицу Авбри и заключить ее в одну из своих темниц, где она и находилась, пока наконец родители не обратились с жалобой на такую несправедливость к самому королю, вследствие чего она и была выпущена на свободу.

Отрадно отметить и то, что под влиянием всего произошедшего многие кальвинисты обратились к католической церкви..."

И так далее.

5

Истоки же этого "и так далее" заключалось вот в чем.

Мы сидели в нижнем буфете ЦДЛа с самым, наверное, работящим из современных литераторов, Сашей Торопцевым. Я пил пиво, а он - водку. Или наоборот?

Конечно, наоборот. Поскольку именно я оказался чересчур говорливым.

- Представляешь, Саш, вычитал - Рима-то не было!

- Ты с этим полегче, - звонко щелкнул он по стеночке рюмки.

Вру. Никогда бы так Саша не сказал. Проклятый авторский произвол!

- Расскажи, - вместо этого деловито предложил он.