Русский батальон: Война на окраине Империи - Роберт Фреза

На лице Коломейцева появилась ледяная усмешка.

— Насколько я помню, лейтенант, я спрашивал вас всего лишь о том, почему сражаются солдаты. Меня вовсе не интересует, почему люди воюют. Экономика имеет такое же отношение к бою, как ремесло оружейника к искусству фортификации.

В нашем случае «Юнайтед-Стил стандард» владеет шахтами, космопортом, транспортными сетями, большей частью вторичных производств и так далее, и тому подобное. Порядочное правительство вышибло бы их в два счета, но мне что-то никогда не приходилось слышать о порядочном правительстве. Правительство можно купить. Но стоит оно дорого. Из-за этого поднялась цена продукции. И ассамблея в бесконечной мудрости своей решила, что это плохо. Вот потому-то мы здесь. Но почему мы деремся? Сержант Пересыпкин, ваш ответ!

— Может, потому, что это наша профессия? — робко предположил Пересыпкин.

— А вам не кажется, что это сильно смахивает на тавтологию? — холодно отрезал Коломейцев.

— Да нет, я о чем… Понимаете, если вы профессионал, то вкладываете душу в свое ремесло. Вот как Варяг, к примеру, ну, и другие тоже. Но если не верите, что это дело нужное… — Пересыпкин говорил неуверенно — ему не очень нравилось, I что Полярник избрал именно его. — Это не значит, Кто у нас нет своей, личной жизни, но в определенный момент твоя профессия становится частью ее. И вообще, все мы смертны… Вы ведь об этом, Да, сэр?

— Да, это очень похоже на правду, — сказал Полярник. Но он явно не верил в то, что говорил. — Варяг ведет нас в бой. Он уже много лет служит в колониях и малость свихнулся. Наш командир поэт в душе. Мы воюем, и воюем хорошо. А что нам остается делать? — Полярник уже не отвечал на вопрос, а задавал его сам. — Есть два вида войны, джентльмены. Ограниченная война ради ограниченных целей с ограниченными средствами и война до последнего, цель которой — переустроить общество, не более и не менее. Но нас, солдат, редко спрашивают, за что мы хотим сражаться. Он оглядел своих собеседников.

— Сержант Пересыпкин! Приходилось ли вам посещать проституток в полевом борделе, который устроил полковник Линч, нам на радость, себе на пользу?

Пересыпкин слегка покраснел.

Янковски чуть не рассмеялся: так забавно видеть стыдливый румянец на физиономии Пересыпкина. Перцовка побывал на трех планетах и всюду оставлял за собой разбитые сердца, в том числе одно — на Ашкрофте, хотя специалисты утверждали, что это невозможно.

Но Полярник был терпеливым исследователем. Он обжег взглядом Янковски и вновь обернулся к Пересыпкину.

— Насколько я знаю, вы встречаетесь с мисс Котце, — продолжал он. — Разрешите дать вам один совет. Если вы работаете мясником, не стоит заводить дружбу со свиньями. — Полярник похоронил жену перед тем, как улететь в космос. Сжег корабли, как говорится. — Давайте выпьем, джентльмены! Завтра забастовка. Ее надо прекратить.

И прекратят. Куда они денутся?

Понедельник(12)

— Ну что, сегодня? — спросил Кольдеве, потирая руки.

— Ага. Через несколько часов. Буры любят поспать, — ответил Шеель.

— Надеюсь, они все-таки вылезут. Я так понимаю, идея давно назрела. Ты знаешь, что на прошлой неделе проповеди длились в среднем два часа?

— Я с удовольствием убрал бы с дороги кое-кого из этих горластых проповедников.

— Рауль говорил, цензор Лю Шу так рассвирепел, что собрался подать прошение об отставке. И то верно. Что толку вылавливать крамолу в телепередачах, если эти буры все равно целое воскресенье слушают ее в церкви? И еще восьмая категория! Была бы хоть седьмая — тогда бы мы могли швыряться в них грязью. Ну ладно. Что слышно из батальона?

— Я говорил с Малининым. Он велел разбить самогонный аппарат. Я так и сделал. А еще он говорит, что медики на острове гонят классный самогон. Если майор Хенке их не разгонит, можно будет поживиться.

— Да, это неплохо. — Кольдеве потянулся и зевнул. — А что, до сих пор неизвестно, что произошло с Менсиесом?

— Разведка пришла к выводу, что это был несчастный случай. Странный, однако, случай…

— А что это тогда были за мужики с пистолетами, которых положил одиннадцатый?

Шеель пожал плечами,

— Рауль встал?

— Я оставил его отсыпаться. Он выглядел усталым. А как ты думаешь… — начал он и не договорил.

Шеель рассмеялся.

— Если ты хочешь спросить, догадываются ли эти божьи коровки, к чему идет дело…

Кольдеве воздел руки к небу.

— …Если бы моя правая рука знала это, она не сказала бы левой, — закончил Шеель. — Не забывай, наша задача — наблюдать и не вмешиваться. — И, не упустив возможности отомстить, туманно добавил: — Я провел опрос общественного мнения…

— Да? И кого же ты опросил? — поинтересовался Кольдеве.

— Двоих. Нас с тобой.

— Руди, тебе кто-нибудь говорил, что ты старый мошенник?

— Малинин мне это твердит ежедневно. Вчера вечером они спорили о черных раковинах каури из Новой Каледонии.

— Ну, и как ты думаешь?

— Временами мне кажется, что она позволит ему взять верх.

— Я рад, что он все же послушался моего совета и нашел себе другое хобби, — сказал Кольдеве. — Пусть спит до восьми. А потом — за дело!

В восемь тридцать Окладников стоял в башне своего «кадиллака».

— С чего начинать? — спросил он у Санмартина, который осматривал пустынные улицы Йоханнесбурга.

— С магазинов. Хотя бы вон с той книжной лавки. И дальше по улице.

«Братья» хотели продемонстрировать единство народа. Задачей батальона было это единство нарушить. Симадзу, со свойственной ему расторопностью, щедро, как навоз по полю, разнес слух, что во всех лавках, которые не откроются вовремя, сорвут вывески. Помимо местных, бурских нечестивцев, город был наводнен ковбоями из Ридинга и множеством воров, которых Санмартин еще не видел. А у служащих пограничной полиции, которые, разбившись попарно, патрулировали город, было много более важных проблем, чем мелкое воровство.

Стрелки прикрепили к стальной дверной раме буксировочные цепи. Из ювелирного магазина по соседству, размахивая руками, выскочил его владелец.

— Рад вас видеть, сэр, — сказал Окладников. — Пожалуйста, не закрывайте сегодня слишком рано.

Ювелир сделал вид, что ничего не понял. Водитель Окладникова завел мотор, и дверь книжной лавки вылетела, как пробка из бутылки.

Ювелир исчез. Секундой позже ставни на окнах его магазина исчезли, как по мановению волшебной [палочки. Окладников двинулся дальше, к табачной I лавке. Санмартин спрыгнул на землю.

— Продолжай, Сергей! Школьные учителя соберутся минут через десять.

— Пока! — крикнул Окладников. — Желаю [удачи!

Санмартин быстро шагал по улице. Некоторые ла-вочники поспешно распахивали ставни. Хорошо. Это Добрый знак. На бульваре Ди-Таль его подвезли на самоходке, с которой предусмотрительно сняли миномет и заменили большой цистерной с брандспойтом. Мехлис лично держал в руках конец брандспойта и расставаться с ним не собирался.

Демонстранты, собравшиеся у школы Якобуса Юса, уже были взбудоражены.

— Imperialiste uit! Imperialiste uit! — скандировали они под предводительством трех ораторов. На двоих были деловые костюмы. Третья — женщина в меховом пальто и на высоких каблуках. Санмартин позволил себе слегка улыбнуться. Интересно, куда они дели духовой оркестр? Один из людей Мехлиса спокойно фотографировал демонстрантов — на память.

Здесь же стоял Муслар и при нем пол-отделения стрелков. Вид у него был неуверенный. Санмартин спрыгнул на землю, похлопал его по плечу.

— Что, Эдмунд, раньше не приходилось? Муслар кивнул. Скандирование прекратилось.

— Staan vas?! — вопросил человек с громкоговорителем.

— Die toets deurstaan! — ответила толпа.

— «Имперцы, прочь!» и «Стоять до конца!». Не оригинально. Не беспокойся. По сравнению с теми ребятами на Ашкрофте это цветочки. Вот они действительно были крепким орешком!

— Staan vas?

— Die spit afbyt!

Санмартин принялся не спеша надевать маску. Посмотрел на Мехлиса.

— Пусть сперва накричатся.

Мехлис кивнул. Санмартин обернулся к Муслару:

— Эдмунд, твои ребята свое дело знают. Наденька маску.

Из толпы полетели первые камни. Санмартин шагнул вперед с ручным громкоговорителем. Один камень ударил Санмартина в грудь и отлетел. Санмартин достал пилку для ногтей и, насвистывая песенку «Маленькие оловянные солдатики», принялся преспокойно чистить ногти. Вскоре толпа приутихла. Любопытство возобладало над агрессивностью. Санмартин подмигнул своим.

— Я видел, как Матти проделал такой трюк перед толпой рабочих-рабов.

— Подействовало? — спросил Муслар. Голос у него чуточку дрожал.

— Не-а! — ответил Мехлис с видимым удовольствием.