Москва-Синьцзин - Борис Акунин

Сначала нащелкал пикантных фотографий, распалил у старого сластолюбца аппетит, а потом сделал живой подарок. Д. любит порассуждать о самурайском духе, но он антисамурай. Служит только себе, ни перед чем не останавливается, ради успеха никого и ничего не пожалеет. Только не подумайте, что я его осуждаю. Я в точности такая же. Мы с ним знаем друг другу цену. При необходимости он не задумываясь продаст меня, а я его.

Очень познавательно, сказал себе Эдриан, а вслух произнес:

— Никогда не встречал такой женщины, как вы, Ëсико-сан.

Сказано опять было совершенно искренне. Как уже говорилось, Эдди никогда не врал женщинам.

Когда красивый мужчина и красивая женщина изо всех сил пытаются соблазнить друг друга, результата долго ждать не приходится.

— Как женщину вы меня еще не знаете. — Ëсико бросила на скатерть салфетку. — Но это мы сейчас исправим. Пойдем ко мне в номер, виноградинка. Я тебя высосу.

Что ж. Эдриан узнал ее как женщину. И как женщина «китайская Мата Хари» ему совсем не понравилась. Он его не только высосала, но и исщипала, исцарапала, искусала. В разгар любовных неистовств он ощутил себя плюшевой игрушкой, которую грызет и треплет раззадорившаяся собака.

Нарычавшись и навизжавшись, агент Принцесса сыто отвалилась, а истерзанный Эдриан твердо пообещал себе, что больше она его в постель никогда не заманит.

Ëсико-то, кажется, осталась довольна. Напевала международный шлягер «Bei mir bist du schön» и по-кошачьи жмурилась, подставляя раскрасневшееся лицо солнечному лучу.

— Ты езжай, тебе пора на уроки, а я посплю, — лениво сказала она. — Заеду за тобой в «Кикан» после занятий. Научу тебя кое-чему, что тебе завтра пригодится. Это будет твоя награда за любовное усердие.

— А что будет завтра?

— Вечером расскажу. — Она зевнула, сверкнув белейшими зубками, с остротой которых Эдди недавно познакомился. — A bientôt.

Вечером Ëсико предстала перед ним парижанкой: прическа а-ля Жозефин Бейкер, белый брючный костюм «Шанель» с бирюзовым галстуком, высокие лаковые сапоги. Во двор «Кикана» она въехала на красном кабриолете «альфа-ромео» (часовой взял под козырек), требовательно погудела в клаксон. Сказала:

— Садись, у нас большая программа.

Жозефин Бейкер

И сразу огорошила новостью:

— Твое обучение закончено. Завтра тебе предстоит экзамен.

— По которому из предметов?

— На твердость духа. Д. считает, что это твое слабое место. Ты слишком мягок. Сентиментальничал из-за убитой телохранительницы. Д. тебе не излагал свою теорию Твердости и Мягкости?

— Нет, — настороженно ответил Ларр.

— Завтра изложит. Тот же Инь-Ян, ничего особенного. Сила — это добро, Слабость — это зло. Всё мягкое надо в себе искоренять, всё твердое культивировать. Типично мужская чушь. Разумеется, мягкость сильнее твердости, но спорить с Д. не имеет смысла. Надо закатывать глаза и восторгаться его мудростью.

Как в разговоре с тобой надо восторгаться остротой и смелостью твоего ума, подумал Эдриан и восторженно посмотрел на учительницу.

— Д. в свое время и меня на твердость проэкзаменовал. Потому что я принцесса, изнеженное создание. — Она фыркнула. — Принцессы — самые несентиментальные существа на свете, но откуда ему, плебею, это знать?

— А что это был за экзамен?

Она небрежно махнула пальцами, не снимая руку с руля.

— Ехали с ним вот так же в автомобиле по людной шанхайской улице. Я за рулем — Д. водить машину не умеет. Болтаем о какой-то чепухе. Вдруг он вынимает гранату. Говорит: «Кинь в толпу». И смотрит — чтó я. Я говорю: «Выдерните чеку и дайте сюда». Взяла, швырнула на тротуар, где толпа гуще. И — на педаль газа. Сзади грохот, вопли. В газетах потом написали, что красные устроили очередной терракт.

— Ты бросила гранату в уличную толпу? — пролепетал Эдриан.

Ëсико пожала плечами.

— Это Китай. Десятком людей больше, десятком меньше. Но в образцовом городе Синьцзине Д. таких фокусов устраивать не станет. Придумает что-нибудь менее шумное. Ты главное будь готов, не растеряйся.

Все-таки Доихара намерен сделать меня палачом, содрогнулся Ларр.

— Ты сказала, у нас большая программа? — спросил он, изобразив безразличие. Вполне вероятно, что Принцесса не фрондирует против Доихары, а выполняет его задание: проверяет реакцию «ученика».

— Сначала мы едем в «Сад золотых видений». Это клуб с лучшим в мире опиумным меню. После коктейля «Ласковый Дракон» эротические ощущения десятикратно обостряются. Ты убедишься в этом, когда мы приедем в отель. Сегодняшние утренние наслаждения покажутся тебе детской игрой. А завтра, во время экзамена, воспоминания о Рае помогут тебе с успехом пройти через испытание Адом. Глубокое заблуждение стремиться к одним только удовольствиям. Нужно перемежать их муками, тогда блаженство становится сильнее. Правильно устроенная жизнь — это чередование Рая и Ада.

Она остановила «альфа-ромео» около особняка в китайском стиле, бросила ключи валету:

— Подашь машину через два часа.

Наряженному мандарином привратнику сказала:

— Я заказала «Звездный кабинет».

Прошли через полутемный зал, где под золоченым потолком покачивался сиреневый дым, а за низкими столиками полулежали на подушках люди. Одни курили, другие потягивали напитки из затейливых фарфоровых кувшинчиков. У стены располагался бар — не вполне обычный: на полках не бутылки с алкоголем, а такие же кувшинчики. Никто не разговаривал, звучала журчащая китайская музыка.

Коридор, поворот — еще один зал, теперь шумный. Европейский интерьер, квартет шарашит лихой джиттербаг, за обычными столиками кричат и хохочут оживленные посетители, кто-то танцует.

— Тут подают кокаин, — пренебрежительно объяснила Ëсико. — Это для людишек с убогим воображением.

Они оказались в небольшой комнате. Стены, потолок и даже пол там были густо-синего цвета, украшенные золотыми звездочками. Наверху медленно вращался мозаичный зеркальный шар, звездочки вспыхивали, по шелковым обоям порхали блики.

Официант с поклоном подал меню, но Ëсико отмахнулась.

— Не нужно. Легкую закуску и два «Ласковых Дракона».

— Я бы всё же посмотрел меню. Интересно, — сказал Эдриан.

Она закурила длинную сигарету. Табак был какой-то особенный, с изысканным ароматом и необычайно густым дымом. Ëсико то исчезала в голубоватых клубах, то вновь выплывала из тумана, словно призрак. Ларр внимательно читал трехъязычное меню, где подробно объяснялся эффект, производимый каждым зельем. «Ласковый Дракон» сулил «обострение тактильных ощущений до степени экстаза», гарантировал «неутомимость вожделений» и «стимуляцию чувственных фантазий». И тут же приписка: «Если вы повесите на дверь табличку «Не беспокоить», официант без вызова не войдет».

— Мы не будем вешать табличку «Не беспокоить», — сказала Ëсико, покосившись на меню. — Не удивлюсь, если «Кикан» ведет здесь тайную фотосъемку. Поедем проявлять чувственные фантазии ко мне в номер.

Ну уж нет, поежился Эдриан.

У него в мозгу включился chess clock, отсчитывал время.

Во-первых, к черту китайскую Мату Хари с ее экстазами. Во-вторых, до завтра в