Станислав Ростоцкий. Счастье – это когда тебя понимают - Марианна Альбертовна Ростоцкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По дороге увидели колонну пленных, которых вели немцы. Поначалу я принял их за заключенных. Потом понял: идет съемка. Проезжаем по площадке, и вдруг голос в мегафон: «Ростоцкий, съемочная группа приветствует вас». Смешно. Это снимал Салтыков «Бабье царство». Ока сильно обмелела. Прямо ужасно.
Вечером пришли секретарь обкома и Кешоков. Очень возмущались тем, что написано про «Бэлу», и снова звали на Кавказ.
Понедельник, 22 мая
Сумасшедший день. Утро. Моссовет. 1, 5 часа ожидания. Секретарша с разговором о фруктовом саде. Потом Бахметков. Что-то сдвинулось с Черновым. Потом прием ирландца. Удивительно типичного ирландца, разговорчивого, красно-рыжего, с трубкой. Потом путевки. Потом партбюро. И длиннющий разговор о плане.
Жара. Все тело мокрое. Дышать нечем. 28 градусов тепла. В особенности трудно ноге. Она, бедная, не хочет мириться. И когда пришел домой, то показалось, что пришел в рай.
Андрей кончил школу. Весел. Сыплет английскими фразами.
Пришел толстогубый Славка[74]. Долго шлепал ими. Подарил ему костюм и рубашки. Был счастлив. Как приятно делать людей счастливыми. Только лучше, когда для этого требуются усилия.
Вторник, 23 мая
После огромного количества дел прилетел к Зингеру. Он в песочном костюме, обшитом кантиком. Нужен костюм для Сани.
– Ну, что вы со мной делаете. У меня работы на 2 года. А самое главное, я ничего не зарабатываю. Я стал модным портным. Все шьют у меня, но никто не платит. Все начальство шьет у меня. Но они все думают, что делают мне одолжение.
Объясняю, что, кроме того, я должен уехать 25-го.
– Ну, еще и это, приходите на примерку утром 25-го.
– Не могу.
– Ну, черт с вами. Позвоните мне в 12 часов завтра.
А потом опоздал, конечно, в гараж. И все сделал сам. Изрезал руки. Измучился, но все сделал. Еще могу, оказывается. После этого квас и цыпленок были таким наслаждением.
Среда, 24 мая
И снова дела, дела, дела. Только бы успеть их переделать. Ведь завтра утром мы все же уезжаем. Не верится. Хочется увидеть Валдай, до душевного скрежета.
А еще среди всех дел надо заехать к Троепольскому, который болеет с первого дня съезда писателей.
Заехал к нему. Посидели у него довольно долго. Он все такой же. Все так же медленно шутит. Сердце у него пошаливает. Рассказывал свою новую пьесу. Про человека, которому приснился сон, будто ему в голову вставили перфокарты и все время их путают, вставляют не то. Очень смешно утверждение, что если не будет установки, то и спорить не о чем.
А вечером узнали, что студия получила орден. Пошли к Григорию.
Собирался ночью.
Четверг, 25 мая
И все-таки в 5 часов встал. Собрался к 8. И вот она дорога с такими милыми сердцу названиями: Ложки, Добывалово, Ямуга.
По дороге началась гроза. Молнии чертили горизонт одновременно в нескольких местах. Но это не пугало. Впереди замечательные дни работы, рыбной ловли, чистой воды, а в багажнике новый мотор «Ветерок».
Заехали на плотину. На доме замок, но нашли Анну Ильиничну в Валдае. В озере много воды, ревет Валдайка. Стоят наши лодки. И все такое же, как всегда. Вечное, великое.
Дом отдыха. Хорошая комната. Все так же. Только все потолстели и стали лучше жить.
Комарики, конечно, летают. Сегодня еще жарко. Только всю дорогу и здесь вспоминалось.
Пятница, 26 мая
А вспоминались папа, мама, Мечислав и все те, кто ходил по этим аллеям, ездил по озеру, жил в этих комнатах.
Помню папу и маму, стоящих на берегу. Помню папу в сапогах и со спиннингом. Помню Мечика, стоящего около дома на Валдайке. Помню, как писали зимой «На семи ветрах» и как начинался здесь «Герой».
А сейчас с утра хорошая работа, а потом пошли делать мотор. Конечно, он не завелся. То есть сначала завелся, а потом началось. Короче, заводили до умопомрачения, до темноты. Прокляли все, настроение стало препоганое. Главное, его не стукнешь, не крикнешь на него.
Поставили лодку в эллинг и пошли домой. Дома Гоша Полонский ждал рыбы. Рыбы не было, настроения тоже. Мотор не работает.
Суббота, 27 мая
Ура, мотор завелся. Появился спасительный Слава, механик, поколдовал – и мотор заработал. Даже не верилось. Стучит прекрасно, и мы едем по озеру. Поехали проведать Бритикова. Он сдержал слово и действительно приехал с Белевичем. Мы заехали к ним, поели ухи. Они наловили довольно большое количество рыбы, в том числе язей.
А вечером наконец поехали в Разбойничью. Кидал долго. Казалось, ничего не будет. И наконец удар. Вот оно это мгновение, которого так ждал и которое всегда приходит неожиданно. Щука была сильная. Возле лодки я ее увидел. Слегка промахнулся сачком. Она дернула и пошла под лодку. Успел отпустить. Потом поднял снова. И Славка схватил подсачком. Руки тряслись. Был белый.
Воскресенье, 28 мая
Утром поехали на мое место, за монастырь. Место, которое меня никогда не обманывало. И действительно, поймали 4-х щук. 2-х по килограмму, 2-х маленьких. Тащил легко. По дороге видели Григория и Диму. Они тоже хорошо наловили. Всю рыбу мы отправили в Москву. А еще послали по 2 ландыша.
Только наработали мало. Пошло дальше трудно. Приходится многое переделывать.
Да, хорошо здесь, так хорошо, что порой становится страшно. Везучий я. Вот живу тут. У меня работа, рыбалка, хорошие люди кругом, а впереди Испания. Валдай и Испания. Испания, о которой я мечтал когда-то. Только уже здоровье похуже. И много всякой гнили внутри. Хорошо жить, и как не хочется стареть и умирать.
Понедельник, 29 мая
Утром поехали к (?). Сидели на берегу, жгли костер и обсуждали сценарий.
И снова вспомнилось, как ходил в Рогатку еще на веслах. Как купался здесь Тендряков. Как справляли день рождения Кулиджанова с Лукьяновым, Метальниковым.
А сейчас в газете речь Кулиджанова на съезде писателей и никаких Валдаев.
На обратном пути мотор не завелся. Но пришел обратно Слава, и мотор заработал. Поставил лодку в эллинг и побежал писать.
Рыбу не ловили, только работали. Но наработали много, а время летит. Звонил Нинке. Дома все хорошо. Только, как всегда, опять нет денег. Все правильно. Чем их больше, тем меньше.
Вторник, 30 мая
Утром, когда зашел в библиотеку, библиотекарша вдруг неожиданно спросила: «А почему ваши родители не приехали?» Стало страшно. Даже ответить как-то трудно. «Почему?» Потом она долго вспоминала. Вспоминала, как папа ездил
