Зубы Дракона - Эптон Синклер

Эта правда постоянно тревожила сознание Ланни. Он наблюдал за своим собственным влиянием на своих пролетарских друзей и задавал себе вопрос, сделал ли он на самом деле для них что-нибудь хорошее? Или были правы проповедники классовой борьбы, и социальная пропасть была слишком широка для любого строителя социальных мостов? Какое сходство чувств и вкуса может быть у франта, который живёт в Бьенвеню, и у сына подсобного рабочего, живущего в подвале многоквартирного дома в Старом городе Канн? Разве это не возможно, что приходя в школу хорошо одетым, и говоря на хорошем французском, Ланни, учреждал идеалы и нормы, которые больше развращали, чем стимулировали?

Его друзья по школе видели его за рулем его модного автомобиля, видели его с гордой молодой женой. Хотя она приходила редко, но они знали ее в лицо и еще более по слухам. И что это даст молодежи в возрасте восприимчивости? Научит ли их это быть верными какой-нибудь рабочей девушке, скромному, плохо одетому товарищу в их движении? Или это заполнит их мечтами о лестнице в небо, где водятся элегантные богатые дамы? Ланни, анализируя свои ухаживания за своей будущей супругой, знал, что во всем мире нет более сильной приманки для души и разума мужчины. Он попался на эту наживку более чем один раз в своей жизни. Кроме того, он кое-что знал о четырех социалистах, которые стали премьерами Франции, и знал, что в каждом случае там была рука элегантной сирены, которые увлекли их с пути верности на путь предательства.

В поместье Бьенвеню стояло пустое комфортное жилое здание, под названием Приют, которое было построено Ланни для Нины и Рика. Он просил их приехать и разместиться там в этом сезоне. Ланни хотел бы обсудить важные идеи. Но Рик сказал, экономический кризис сильно задел отца, наверное, как всех землевладельцев во всем мире. Ланни ответил чеком, покрывающим стоимость авиабилетов. Деньги были получены от продажи одной из картин Марселя, а в кладовой их оставалось больше сотни. Кроме того, Ланни объяснил, что огород на Бьенвеню был увеличен с тем, чтобы дать родственникам Лиз шанс заработать себе на пропитание. Приезжайте и помогите съесть урожай!

Прибыли мать и отец вместе с тремя детьми. После того как они устроились, Ланни рассказал, что он имел в виду: получив деньги из картинного бизнеса (возможно, Ирма могла бы добавить), основать еженедельную газету, с Риком в качестве редактора. Они будут пытаться разбудить интеллигенцию и продвигать идею объединённой системы в Европе, пока не стало слишком поздно. Ланни объяснил, что у него нет квалификации, чтобы самому осуществлять руководство изданием газеты, но будет тем, что в Америке называется «Ангелом»[70].

Рик сказал, что это большой бизнес, и понимает ли его друг, во что он ввязывается? Рынок коммерческих журналов довольно тесен, а пропагандистские газеты никогда не возмещают расходы, но стоят, как линкор. Ланни сказал: «Ну, я мог бы попробовать».

«Нельзя издавать газету в таком месте, как Канны», — заявил Рик: «Где ещё, ты думаешь?»

— Я подумал, что нельзя ли в Лондоне, и в то же время в Париже на французском языке?

— Ты имеешь в виду с тем же содержанием?

— Ну, практически с тем же самым.

— Я должен сказать, что это может быть сделано, если газета будет носить общий и абстрактный характер. Если иметь дело с текущими событиями, то интересы и вкусы двух народов слишком далеки друг от друга.

— Цель в том, чтобы свести их вместе, Рик. Если они будут читать одни и те же вещи, они могут научиться понимать друг друга.

— Да, если попытаться заставить их читать то, что они не хотят. Газета будет чужой для обеих сторон. Твои враги назовут её так и заставят казаться её ещё хуже.

«Я не говорю, что будет легко», — ответил молодой идеалист: «То, что делает это трудным, делает это важным».

«Я не оспариваю необходимость», — сказал Рик. — «Но это будет стоить кучу денег: газета должна выходить регулярно, и если будет дефицит, он будет увеличиваться день за днем».

«Тебе интересно было бы в ней работать?» — настаивал другой собеседник.

— Я должен подумать. Я приехал сюда, думая о пьесе.

Как оказалось, это была настоящая беда. Нельзя было вообразить, что можно редактировать газету с неполной занятостью. Это требовало полный рабочий день для нескольких человек, а Рику придется отказаться от цели своей жизни стать драматургом. Он только добился достаточного успеха, который позволял ему продолжить. Это тоже было важной задачей: ввести современные социальные проблемы в театр. Сломать табу, которые ставят метку пропаганды на изображение классовой борьбы, которая является основным фактом современного мира. Рик пытался восемь или десять раз, и сказал, что если бы он направил равное количество энергии и способности на изображение сексуальных переплетений праздных богачей, то он мог бы войти в группу, которой все завидовали. Но он всегда думал о какой-то новой чудесной идее, перед которой не устоит никакая аудитория. И сейчас у него была она, так что франко-британскому еженедельнику придется обождать, пока потенциальный редактор не оставит мысли о драматургии.

Ланни заявил: «Если это хорошая пьеса, может быть, Ирма и я ее профинансируем». Он всегда включал свою жену, из вежливости, а так же что бы заставить ее присоединиться.

«Это тоже стоит денег», — был ответ Рика. — «Но, по крайней мере, если пьеса провалится, то её не надо будет ставить снова на следующей неделе и так далее».

Захаров вернулся в свой отель в Монте-Карло и направил автомобиль за мадам Зыжински. В присланной записке он выразил благодарность семье, заявив, что готов оказать ответную услугу. Видимо, он имел в виду, когда Робби Бэдд вступит во владение пакетом акций Новой Англо-Аравийской компании и навестит старика, то тот купит акции по цене, которую назначит Робби. Это была небольшая сумма, но Ланни отметил, что это признак того, что герцогиня действительно «появилась».

Бьюти сгорала от любопытства об этих сеансах и одолевала мадам вопросами каждый раз, когда та возвращалась. Но медиум твердила одно, что не имеет ни малейшего представления о том, что происходило, когда она бывает в трансе. Очевидно, Тикемсе вел себя хорошо, т. к. когда она выходила из транса, то с ней были вежливы и внимательны. Она всегда пила чай с горничной замужней дочери сэра Бэзиля, а иногда и сам великий человек задавал ей вопросы о её жизни и мыслях. Очевидно, он читал о спиритизме, но он никогда не сказал ни слова о себе и не упоминал имени герцогини.

Бьюти подумала, что арендатор плохо воспитан, когда держит хозяина в неведении. Возможно, та же мысль пришла в голову сэра Бэзиля, ибо он позвонил Ланни по телефону и спросил, не найдется ли у него времени, чтобы заехать и повидать его. Ланни предложил подвезти мадам в следующий раз, и Захаров согласился. Ланни может присутствовать на сеансе, если это будет его интересовать. Это было, конечно, прогрессом и могло означать только одно, что Захаров сумел подружиться с вождем ирокезов и его бандой духов.

«Всякая плоть — трава, и вся красота ее — как цвет полевой»[71]. Так суровый дед Ланни процитировал библию, когда Ланни стал причиной скандала в Ньюкасле, крутя любовь с молодой актрисой. Плейбой подумал об этом сейчас, сидя и глядя на этого человека, который может быть ровесником его деда Самуэля. Его учтивые манеры были маской, а душа полна страхов. Он так упорно боролся за богатство и власть, а теперь сидел, наблюдая свою немощь и все, что ускользает из его рук. «И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот, все — суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем!»[72]

Скрытность была естественным состоянием оружейного короля. Почти год он распоряжался Тикемсе и его духами, и если бы он сказал кому-нибудь, что происходит, то это не дошло бы до ушей Ланни. Но он больше не мог держаться, потому что его душа была переполнена неопределенностью. Была ли это на самом деле герцогиня, кто посылал ему сообщения? Или это просто воображение, жестокий обман кого-то или чего-то неизвестного? Ланни присутствовал на многих сеансах, и постоянно изучая предмет. Старик должен был знать об этом.

Сам сеанс был довольно обычным явлением. Очевидно, оружейный король и дух его умершей жены установили контакт на твердой бытовой основе. Она пришла сразу, как если бы он позвал её из соседней комнаты. Она говорила немного. Она заверила его, что любит его, в чём он никогда не сомневался. Она заверила его, что была счастлива. Она говорила это много раз, и это была хорошая новость, если это была именно она.

Что касается условий ее существования, то её ответы были расплывчатыми, как всегда отвечают духи. Они объясняют, что для смертных трудно понять их образ бытия. И это возможно было правдой, но также это могло быть отговоркой. Герцогиня подтвердила своё существование, но теперь она, казалось, хотела, чтобы он в этом твёрдо уверился. Что сделало бы ее счастливее и, конечно, он стремился сделать ее счастливой.