Зубы Дракона - Эптон Синклер

— Но каким депутатом, Ирма! Он устроит международный скандал. Я, должно быть, говорил, что он пошёл в рабочие районы и работает там против социалистов.

«Хорошо», — дружелюбно сказала молодая жена: «если хочешь, я помогу социалистам тоже».

«Ты будешь запрягать две лошади в карету, одну спереди, другую сзади, и гнать их в противоположных направлениях».

Ирма никогда не была слишком остроумной, но теперь она вспомнила о «Шор Эйкрс» и сказала: «Ты знаешь, я всегда платила людям за тренировку своих лошадей».

Альфред Помрой-Нилсон младший учился в школе в Англии. Он приехал в Бьенвеню на пасхальные каникулы. И он, и Марсели-на продолжили общение с точки, на которой они закончили полтора года назад на борту яхты Бесси Бэдд. Они оба готовились к этому общению, и в то же время, делая много важных открытий о себе.

Дочь Марселя Дэтаза и Бьюти Бэдд ещё не достигла четырнадцати лет и находилась в том возрасте, «когда ручей и река встречаются, а женственность и детство быстро проходят[74]». Как чемпион по прыжкам в воду на краю трамплина с напряженными мышцами, с утончённой грацией, готовой ринуться вперед, так она преподносила себя у бассейна моды, развлечений и многочисленных видов успеха. Она смотрела в него, как зачарованный зритель, и теперь была готова стремительно в него нырнуть. Гораздо раньше, чем кто-либо из членов ее семьи это осознавал или хотел. Это был ее секрет. Это был смысл её трепещущегося сердца, пылающих щек, манеры волнения. Она не могла ждать, чтобы начать жить!

Марселина любила свою мать и обожала своего статного и модного сводного брата. Она смотрела с благоговением на цветущую Юнону, которая недавно вошла в ее жизнь в окружении золотой ауры. О ней говорили все, её фото печатались в газетах. Одним словом, королева плутократии, того светского общества, которое Мар-селину учили считать beau, grand, haut, chic, snob, elegant, et d'elite8?. Она собиралась выставить себя напоказ в нем, и не пыталась изменить свое мнение. Мужчины начали поглядывать на нее, и она не могла этого не заметить или не знать, что это значит. Ведь об этом шли разговоры среди всех изящных дам, окружавших её с момента, когда она начала понимать смысл слов? Эти дамы старились и были на выходе. А Марселина собиралась войти, настал ее черед!

И вот теперь этот английский парень, почти ровесник, как она сама, и назначенный на семейном совете стать ее партнером жизни. Может быть и так, но сначала надо решить несколько проблем. Сначала необходимо было определить, кто будет босс в этой семье. Альфи был серьезен, как и его отец; очень добросовестным, более сдержанным, чем это казалось естественным для столь молодого человека, и измученный тайной гордостью. Марселина, с другой стороны, была импульсивной, темпераментной, разговорчивой и так же гордой по-своему. Каждый из этих характеров тайно боялся другого. Естественная эксцентричность отношения юноши к девушке и девушки к юноше подчёркивали их различия и нарушали их самооценку. Презирал ли он ее, когда молчал? Дразнила ли она его, когда смеялась? Раздражение вызывалось высокомерием с обеих сторон.

По английскому обычаю два мальчика тузят друг друга на ринге, пока один не выбьет другого с ринга. Теперь оказывается тоже самое в войне полов. Рик сказал: «Лучше решить это сейчас, чем позже». Он давал советы только тогда, когда его спрашивали, и бедный Альфи согласился даже с отцом. Мужчина должен уметь справляться со своими женщинами!

Зато Марселина бежала, плача, к маме. Бьюти попыталась объяснить ей своеобразный английский темперамент, который старается показаться холодным, но на самом деле это не так. Краткосрочные каникулы подходили к концу, и Бьюти посоветовала дочери быстро помириться. Но Марселина воскликнула: «Я думаю, что они ужасные люди, и если он не исправит свои манеры, я не хочу больше иметь ничего общего с ним». Французы и англичане воюют с 1066 года.

Как ни странно, человек из Айовы стал международным посредником. Парсифаль Дингл никогда не вмешивался в ничьи дела, но говорил о любви к Богу. И, возможно, это было совпадением, что его красноречие усиливалось, когда он знал, что два человека были в ссоре. Бог был все, и Бог это любовь. Бог был жив, и Бог был здесь. Бог знал, что мы делаем, говорим и думаем. И когда мы сделали что-то не правильно, мы сознательно отрезаем себя от Него и разрушаем свое собственное счастье. Это было духовный закон. Бог не будет наказывать нас, мы наказали себя сами. И если мы смирились перед Ним, мы достойны друг друга. Эта серия мистических утверждений, казалось, пришла, как сообщение из лучшего мира.

Все это было учением, знакомым предкам каждого из этих молодых людей. Возможно, эти идеи должны были быть забыты, чтобы снова стать актуальными. Так или иначе, для Марселины и Альфи этот странный господин стал инициатором или первооткрывателем впечатляющих учений. Румяный и розовощекий джентльмен с седыми волосами и акцентом из прерий. Однажды, когда он хотел помыть руки на борту яхты, он использовал то, что он назвал «блюдо вавш». Альфи подумал, что смешнее сочетания слов он никогда не слышал. Но, видимо, Бог не возражал против акцента штата Айова, ибо Бог пришел к нему и сказал ему, что делать. Когда думаешь о Боге, не где-то в небе на престоле, а о живущем в вашем сердце, части себя, существующей непостижимым образом. То потом вдруг оказывается, что глупо ссориться с кем-то, кто был другом семьи, даже если не вашим будущим супругом! Лучше забыть об этом, по крайней мере, во время игры в теннис.

Бьюти думала, как очень удобно иметь духовного целителя в семье! К ней пришла мысль: «Я недостойная женщина, и я должна стараться быть похожей на него, любить всех и ценить их за их лучшие качества. Я действительно должна пойти в школу Ланни, встретиться с некоторыми из этих бедных людей и попытаться найти в них то, что он в них находит». Она размышляла об этом во время примерки дорогостоящего вечернего платья, которое ей отдала Ирма после двух или трех выходов в нём. Её проводят на приём в доме бывшей баронессы де ля Туретт, где она будет слушать сплетни о цирковом наезднике, женившемся на пожилой миллионерше и резвившемся на этом побережье удовольствия. Дамы рвали ее репутацию в клочья, а Бьюти наслаждалась их жестоким мастерством, забывая о том, что Бог слышит каждое слово. Сложный мир, как трудно быть хорошим в нём!

КНИГА ТРЕТЬЯ Дуй, ветер! Дуй, пока не лопнут щеки!

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Для женщины любовь и жизнь — одно

Предательство английского рабочего движения поразило Эрика Вивиан Помрой-Нилсона, как раскаленный добела нож, вонзённый в его тело. Он размышлял над этим и анализировал причины. Зрительные образы предательства наполнили его душу. И в результате вышла драма под названием The Dress-Suit Bribe[76] Название не литературное, достойное и беспристрастное, а боевое название, пропагандистское название.

Центральным персонажем был сын шахтера, который сбежал из шахты, став секретарем своего профсоюза. Его жена, школьный учитель, была несколько выше его по социальному статусу. Детей у них не было, потому что рабочее движение стало их ребенком. В начале спектакля его только что избрали членом парламента. Другие персонажи и эпизоды воскрешали его первые дни рвения и идеализма. Но затем зрители видели, как он погружается в не совсем этические детали партийной политики, в интриги в борьбе за власть, в оплату прошлых обязательств в надежде получить больше.

Образ женщины из праздного класса в пьесе, без сомнения, был списан с Розмэри, графини Сэндхэйвен, старой любви Ланни. Она была одной из тех женщин, причастных к феминистскому движению, которые не позволяли себе глубокой любви, потому что она мешала их независимости и наслаждению своей значимостью и аплодисментами. Она была властной женщиной. По пьесе она собирается соблазнить рабочего лидера не в интересах своей партии тори, а только из-за удовольствия поиграть с человеком, подчиняя его своей воле. Она пыталась учить его тому, что она назвала здравым смыслом, говоря не просто о любви, а о политике и всех делах этого мира, в котором они жили. Она не обращала внимания на разбитое сердце жены, которую считала никчемным и лишним человеком. Ну а если в процессе она разрушила профсоюз, то это было случайным достижением.

Это было «выгодная» роль для актрисы. И Рик по предложению Ланни наделил персонаж американской матерью, достаточно распространенное явление в лондонском обществе. Это сделало роль возможной для Филлис Грэсин. Старая подружка Ланни играла главные роли в двух пьесах, которые «провалились» на Бродвее не по ее вине, а самостоятельно. Так что она находилась в удручённом состоянии. И когда Ланни написал ей о спектакле Рика, она сразу телеграфировала, умоляя прислать ей сценарий. Роль была написана для неё, хотя бы из-за следов американского акцента.