Косые тени далекой земли - Го Осака

Молодой охранник спросил у них, по какому делу они пришли, попросил предъявить паспорта и записал их имена в реестр посетителей.

Затем охранник велел им сначала зайти в канцелярию, где им выдадут разрешение на просмотр документов, и только потом в исследовательский отдел.

Они поднялись по полутемной деревянной лестнице к канцелярии. Риэ сказала, что уже бывала здесь, и объяснила ему, как заполнить бумаги.

Им выдали разрешение, действительное в течение трех дней.

Пройдя сквозь унылую комнату, где были выставлены всевозможные макеты зданий, старые гербы и тому подобное, они вошли в исследовательский отдел.

Это помещение было отделено от коридора стеклянной стеной, внутри несколько служащих в форме были погружены в работу, перед ними лежали толстенные папки документов.

Глава исследовательского отдела назвался полковником Пинто и в подробностях расспросил Рюмона о цели его прихода.

Он был совершенно сед, но вряд ли старше пятидесяти, со стальным взглядом, как полагается военному. Выражение лица было каменное, как маска, и говорил он сквозь зубы, почти не раскрывая рот.

Выслушав объяснение до конца, Пинто взглянул на Рюмона своими голубыми глазами и сухо заявил:

– К сожалению, здесь вы не найдете ничего, что пригодилось бы вам в ваших поисках.

– Но в Государственном историческом архиве в Саламанке мне сказали, что все материалы, касающиеся армии Франко, хранятся у вас, – парировал Рюмон.

В ответ Пинто лишь небрежно пожал плечами:

– Совершенно верно, но все, что касается Иностранного легиона, собрано в объединенном штабе иностранных бригад в Малаге. Если вы хотите увидеть эти документы, вам придется ехать туда.

– В Малагу? – Рюмон, отчаявшись, возвел очи горе.

При мысли, что он опять остался ни с чем, Рюмон почувствовал свое бессилие. Он полагал, что тщательно отобрал для себя объекты поиска, но оказалось, что просчитался.

– Списки Иностранного легиона – краткие и без деталей, и даже если Сато, которого вы ищете, действительно записан в реестре, причем под настоящим именем, то не думаю, что вы сможете много о нем узнать. Конечно, если он удостоился ордена, тогда есть вероятность найти сведения о нем в официальной военной прессе или военных хрониках. – С этими словами Пинто вернул ему пропуск.

Рюмон в отчаянии задал ему последний вопрос:

– Нет ли какого-нибудь другого способа отыскать этого японского добровольца?

Полковник Пинто ненадолго задумался, потом взял ручку.

Нахмурив брови, он написал что-то на листке бумаге, потом протянул его Рюмону.

– Сходите туда. Но я не могу гарантировать, что вы сможете там найти что-то полезное для себя.

«Эрманда де Антигуос Кабайерос Рэхионариос»,[73] улица Сан-Николас, 11. На листке был и номер телефона.

– Что это за организация?

– Это – группа бывших солдат Иностранного легиона. Среди них есть и старики, участвовавшие в гражданской войне, если повезет – найдете что-нибудь о вашем добровольце из Японии. Дела у них ведет Габриель Торрес. Посоветуйтесь с ним.

В душе Рюмона замаячила слабая надежда.

Риэ взглянула на листок:

– Улица Сан-Николас? Это ведь с той стороны дворца, не правда ли?

– Вы знаете, как туда добраться?

– Да. Это совсем недалеко от площади Ориенте. Они поблагодарили полковника и вышли из комнаты исследовательского отдела.

Отойдя немного от Архива военной истории, они зашли в кафе на улице Альберто Агилера. Было двенадцать часов.

В полвторого они договорились встретиться с Кабуки Тикако в ресторане «Ривейра до Миньо» на улице Санта-Брихида. Риэ, узнав, что Тикако приехала в Испанию с намерением изучать национальную кухню, горячо рекомендовала ей для сбора материалов это место.

Из кафе Рюмон позвонил в Ассоциацию отставных солдат Иностранного легиона.

К телефону подошла секретарша и хриплым голосом сообщила, что начальника секретариата Торреса сейчас нет и что он вернется в половине пятого. Рюмон объяснил ей, какое у него дело, и спросил, можно ли встретиться с ним в пять.

Когда он вернулся к столику, Риэ сказала, что ей нужно позвонить Кадзама, и тоже отправилась к телефону.

Она вернулась и извиняющимся тоном проговорила:

– Я ему сказала, что мы сейчас пойдем обедать, и он говорит, что очень хочет пойти с нами. Поскольку его до утра мучили Клементе и Барбонтин, ему, говорит, во что бы то ни стало нужно подкрепиться. Если можно, дайте ему сесть где-нибудь с краю, а по счету я сама заплачу.

Рюмон рассмеялся:

– Конечно, конечно. Хотя не думаю, что он сядет с краю, – такой человек, скорее, в центре стола устроится.

Минут через пятнадцать в кафе вошел Кадзама Симпэй. На нем были потертые джинсы и белый свитер.

– Здрасьте, здрасьте. Спасибо, что пригласили, – произнес он, расплываясь в улыбке, и сел рядом с Риэ. Подозвав боя, заказал пива.

– Ну, ты совсем как огурчик! По тебе и не скажешь, что тебя допрашивали всю ночь, – поддразнил его Рюмон.

Кадзама рассмеялся:

– Я, честно говоря, во время допроса наполовину спал. Тут я мастер – могу спать прямо при полицейских, и никто ничего не заметит.

Взяв такси, они направились на улицу Санта-Брихида.

Улица эта, как и улица Тесоро, куда они ездили вчера вечером, находилась к северо-востоку от Гран Виа. Этот район тоже не относился к спокойным.

Риэ расспросила Кадзама о том, как прошел допрос.

Сидевший рядом с водителем Кадзама повернул голову назад и беспечным голосом начал свой рассказ:

– Полицейская братия хочет выдать меня за террориста из ЭТА. Им вроде бы пришлась по душе такая картина: я заодно с тем типом, которого убили вместе с Куэвасом, собирался отправить на тот свет убийцу из ГАЛ. Ну, я-то, понятное дело, в такие игры играть не собираюсь.

– Это уж слишком! – воскликнула Риэ. – У них же нет ни единого доказательства!

– Чем больше я думаю об этой истории, – проговорил Рюмон, скрестив руки на груди, – тем меньше мне все это нравится. Не лучше ли тебе сходить посоветоваться в японском посольстве?

Кадзама пожал плечами:

– Чем ходить за советом в посольство, я уж лучше спрошу совета у моих друзей хитано – от них, пожалуй, больше толку будет.

Машина остановилась перед рестораном «Ривейра до Миньо».

Риэ говорила, что ресторан этот почти никогда не попадает в японские туристические брошюры, но здесь подают первосортные блюда из морепродуктов из Галисии, причем вполовину дешевле, чем в других ресторанах.

Они прошли сквозь бар во внутреннюю часть ресторана. Здесь, за столиком у стены, сидели друг напротив друга Кабуки Тикако и Синтаку Харуки и пили вино.

Утром Рюмон, чувствуя себя почти мазохистом, сказал Тикако, чтобы та пригласила и Синтаку, если у того будет время.

Синтаку был уже навеселе, и было совершенно очевидно, что со своего места напротив Тикако он не сдвинется. Рюмон сел рядом с ним, а Риэ – рядом с Тикако. Кадзама занял место сбоку, в проходе.

Стоило Синтаку увидеть Кадзама, и на лице его появилось недовольное выражение.

Кадзама, совершенно не обращая на него внимания, принялся уплетать хлеб.

Все чокнулись бокалами с «Ривейро» – вином из Галисии, выглядевшим в точности как грейпфрутовый сок. Вино было мутноватое – похоже, что его делали из винограда особого сорта.

Первое же блюдо, которое им принесли, представляло собой целую гору огромных лангустов, креветок, крабов и различных моллюсков. Всего этого было так много, что на мгновение они замолчали.

Кадзама, издав странное восклицание, первым взял крабовую клешню.

Риэ и Тикако тоже потянулись к тарелке.

Синтаку поднес к глазам странной формы креветку. Туловище ее было выгнуто в обратную сторону по сравнению с японскими креветками, кончики обеих клешней упирались в хвост.

– Интересно, это еще что? – спросил он.

– Сигала. Не два «r», а одно «l».[74] Иначе получится «цикада».

– Сигала, да? – проговорил Синтаку восхищенно. – Пусть будет хоть креветка, хоть цикада, но вы только поглядите на нее: ну точно как Чаславска[75] перед приземлением.

23

Тикако вынула фотоаппарат и сфотографировала блюда.

Рюмон заказал себе кальдо гальего, суп галисийской кухни, которым славился ресторан «Ривейра до Миньо».

По сведениям Риэ, суп этот готовили следующим образом: сначала делается отвар из свиных костей, затем туда добавляются различные овощи, капуста, редька, картошка, бобы, белая фасоль и тому подобное, и все это варится на медленном огне. Выглядел этот суп совершенно как японский суп мисо, но по вкусу напоминал борщ.

Спитаку Харуки сражался с моллюском персебес.[76] Тело у этого моллюска продолговатое, сантиметров пять в длину, и на конце – небольшая ракушка, похожая по форме на лошадиное копыто. Едят его, отрывая мясо от ракушки, но сделать это нелегко – жидкость из ракушки брызжет во все стороны.