Бора-Бора - Альберто Васкес-Фигероа

С наступлением ночи ни одного способного держать в руках оружие Те-Оно не осталось в живых, а женщины, дети и старики в страхе столпились на совсем еще недавно бывшим великолепным марае.

Еще никогда этот народ за столь короткое время не нес такие тяжкие потери.

Еще никогда ни один остров не сталкивался с такими разрушениями и власть смерти не была столь полной.

Когда Мити Матаи наконец смог посмотреть в глаза женщинам и детям, то, похоже, впервые в жизни устыдился содеянного. Тогда он решительно заявил, что не позволит, чтобы с голов уцелевших упал хотя бы один волосок, если же кто-то все же решит причинить им вред, то он откажется от звания капитана «Марара». После этого он сказал, что на борт катамарана не поднимется ни один воин.

– Вы останетесь здесь и лицом к лицу встретитесь с их мужьями, когда те вернутся. Мы сюда пришли, чтобы возвратить то, что нам принадлежит по праву, а не творить беззаконие и убивать невинных.

Роонуи-Роонуи, который, казалось, был опьянен пролитой кровью, сумел тут же взять себя в руки и приказал своим людям:

– Если кто-нибудь попытается снова бесчинствовать, то буден немедленно наказан.

С наступлением темноты над несчастным островом снова установилась тишина.

Тапу Тетуануи за всю ночь так и не сомкнул глаз.

Его всякий раз рвало, стоило ему вспомнить, как острая испанская шпага пронзила грудь какого-то подростка и он испустил страшный предсмертный крик, похожий на крик жертвенного животного. Тапу охватывал ужас, когда перед его мысленным взором возникали распахнутые от удивления глаза несчастного, который принял нападавших за друзей и теперь жестоко расплачивался за свою ошибку.

Тапу Тетуануи придется приложить еще немало сил, чтобы успокоить совесть и, вернувшись на родной остров, убедить себя в том, что другого выхода не было. И тем не менее, какую бы сильную ненависть он ни испытывал к оскорбившим его народ дикарям, терзавшее его раскаяние было сильнее.

Одно дело мечтать о праведной мести и совсем другое – довести начатое дело до конца. К сожалению, реальность оказалась слишком отвратительной.

Преодолеть тысячи миль и перенести столько лишений, чтобы только пронзить сердце мальчишке, практически своему ровеснику… Вся авантюра начинала казаться Тапу бессмысленной. К тому же принцесса Ануануа и другие девушки, по всей вероятности, были уже мертвы.

Ко всему прочему оставался не выясненным до конца вопрос: а с этого ли острова были родом напавшие на них дикари?

У него волосы дыбом вставали только при одной мысли о том, что могла произойти трагическая ошибка и эти бедные люди не имели ничего общего с плененным им «зверем». И лишь наутро, когда Роонуи-Роонуи удалось разговорить одну из женщин, которая рассказала, что два года назад лучшие воины сели в пять огромных катамаранов и покинули остров, он почувствовал некоторое облегчение.

Ветеа Пито, которому посчастливилось не участвовать в бойне, всячески старался утешить друга и постоянно пытался убедить его в том, что, если бы Те-Оно не были злобными, творящими беззакония дикарями, никому и в голову бы ни пришло нападать на них и убивать в их собственных домах.

– Пусть тот, кого ты убил, и молод, – говорил он, – но я уверен, что он бы принял участие в следующей подобной экспедиции и, вполне вероятно, мог бы изнасиловать и похитить Майану. Ты представляешь нашу Майану в руках этих варваров?! – При одной мысли об этом Ветеа Пито задрожал. – Они же настоящие звери! И с ними нужно покончить прежде, чем они уничтожат нас!

– Мне так больно… – пожаловался Тапу.

– Тебе? – удивился ныряльщик. – Больно оттого, что Пуни потерял руку, или оттого, что трое наших воинов погибли вдалеке от Бора-Бора?! Или больно из-за того, что бедная Тупаи мечтала спасти свою дочь, но выяснилось, что пока мы не можем ей помочь? Вот это настоящая боль. Все остальное – лишь отзвук боли, и ты должен привыкнуть к этому чувству.

– Ты не знаешь, что говоришь! – запротестовал Тапу. – Ты не понимаешь до конца, что на самом деле произошло! Бедный мальчишка пытался вздохнуть и смотрел на меня… Как он смотрел, как!..

– Возможно вот так же смотрел и Памау на тех, кто убил его в собственной постели, – напомнил ему Ветеа. – Ох, Тапу, хватит! Мы с тобой боролись за место на пироге, считая себя мужчинами. Так веди же себя как мужчина!

Тапу Тетуануи хотел было ответить, что человек, который в течение долгих месяцев боролся с океаном и стойко перенес страшный ураган, уже вел себя как мужчина, а вот убийство подростка никак не является признаком мужественности, но промолчал. Он прекрасно осознавал, что прибыл сюда для того, чтобы довести до конца задуманное дело, а потому не стоило жаловаться на роль, которую ему в этой истории отвела судьба.

Конечно, все было бы иначе, если бы на месте мальчишки оказался здоровенный воин, подобный тому, с кем ему однажды пришлось столкнуться. Но в этом случае на месте погибшего дикаря мог оказаться он сам.

Однако поразмышлять на эту тему ему не дали. Незадолго до полудня среди зарослей кустарника нашли человека-память с перерезанным от уха до уха горлом, а к вечеру был убит ударом ножа в спину один из четверых воинов с вулканического острова.

Роонуи-Роонуи спешно собрал своих людей на пляже, как раз напротив бывшего святилища марае, где томились пленники.

– Получается, мы упустили некоторых Те-Оно, – объявил он. – И теперь они нас могут перебить по одному. Что будем делать?

– Командуешь ты, – напомнил ему Мити Матаи. – И решение должен принимать ты!

– Но речь идет не просто о сражении, – ответил военачальник. – Мы в сложном положении: или мы должны публично казнить троих пленников – одного за каждого убитого воина, – или рассредоточиться, прочесать остров и попытаться поймать беглецов.

– Сама только мысль о казни женщин и детей мне противна, – ответил ему главный навигатор и, обратившись к людям, всем своим видом демонстрирующим полное с ним согласие, подытожил: – В истории Бора-Бора не должно быть черных пятен, мы не совершим преступление и не покроем свой народ позором.

– Значит, ты предпочитаешь умереть на этом острове? Потому что они не остановятся и станут и дальше нападать на нас.

– Конечно нет, а потому у нас только один выход – искать их.

– Но где? – спросил Роонуи-Роонуи. – Раньше на нашей стороне была неожиданность, но теперь они уже знают, что мы на острове, да и как выглядим. Они станут подстерегать нас за каждым углом, чтобы вырезать по одному.

Он был прав. Хоть сам остров был не так уж и велик – каких-нибудь двадцать километров в длину и двенадцать в ширину, – однако на нем можно было прекрасно спрятаться: идеальными местами для засады оставались многочисленные ущелья, пещеры, бухточки и густые тропические леса.