ТВари - Andrew Лебедев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А теперь? А теперь чтото в Мотьке изменилось. Теперь он в ней, в Ирме, не ощущал былого ее перед ним превосходства. И даже, наоборот, стал ее както жалеючи поучать, вожусь с тобой только по старой дружбе, а то бы и не стал… Цени мою доброту!
Они сидели у Миши в переговорной комнате и обсуждали сценарий.
Но разговор скатывался с темы съемок на всякую ерунду. На личное, на какието сентенции, нравоучения…
– Массарскийто твой женится, слыхала? — кстати и некстати спросил Зарайский.
Кстати потому, что по сценарию они только что обсуждали, как будут снимать свадьбу Дюрыгина с Агашей. А некстати Мотя зацепил эту больную для Ирмы тему потому, как ведь знал, что ей обидно… Хотя, как ни странно, Ирма любила поковыряться в своих болячках. Так же как любила в детстве отрывать головы своим куклам.
– Массарский уже не мой, — отмахнулась Ирма, — и я ему не советчица, как и почем с ума сходить.
Я у него на отвальной холостяцкой вечеринке был — не без хвастовства заявил Зарайский, — деньжищ они там ухлопали, две останкинских башни новых на эти деньги построить можно.
– А чего радито все это? — сохраняя видимость безразличного спокойствия, поинтересовалась Ирма.
– Ну, так они теперь, Массарский с Махновским, дружки не разлей вода, — Мотя многозначительно улыбнулся, — а Махновский к «Алекс Групп», к капиталу Игорька, тюменских денег притянул, у них обоих расчет.
– Какой расчет, я не поняла? — удивилась Ирма.
– Чего ты не поняла? — Мотя в свою очередь удивился непонятливости своей визави. — Игорьто ведь женится на дочке Махновского.
– На дочке? На дочке Махно… Махновского? — Ирма едва не подавилась жевательной резиночкой, которую для показного спокойствия все перекатывала во рту с зубика на зубок.
– Ты что? Только сейчас родилась? — хмыкнул Зарайский. — Вся Москва знает, она одна только не знает.
Но эта новость действительно стала для Ирмы ошеломительной. Во как! Секрет Полишинеля… Она уже и не слушала, что там балабонил Мотя Зарайский, она полностью провалилась в горькие выводы, последовавшие за новым для нее открытием.
Так, значит, все эти отставки, весь этот театр, что устроил Джон с переодеванием, все это было только поиском предлога? Значит… Значит, ее просто разыграли? С ней покривлялись как с дурочкой при игре в польского дурака, когда за отсутствующего партнера карты просто берут не глядя из его сдачи сверху по одной? Они с дядей Яном Карловичем в детстве на даче в Юрмале часто играли вдвоем в польского дурака, когда сдавали на троих, а за дурачка за дурочку карты бросали по очереди…
Так теперь за нее карты сняли Джон, Игорь и этот его новый друг мистер Икс, тот, кому она… Черт, Махновский!
– Ирма, ты меня не слушаешь, что ли? — повысив голос, спросил Мотя. — Я ведь по сценарию говорю, тебе здесь надо будет выйти к оркестру, вот, гляди по тексту…
Но Ирма уже не очень следила за ходом Мотиных рассуждений.
Все, что ей сейчас пока еще предлагают, это уже не самые первые и не самые главные роли. И пройдет еще годполтора, и не будет и этого. А что дальше?
Дальше в перспективе скатиться до того, чтобы радоваться нерегулярным съемкам в рекламе маргарина. Раньше, замечая таких неудачниц, она относилась к ним с какой-то брезгливостью, сторонясь их, как будто вирусом неудачника можно заразиться. Оказывается — можно.
А весь секретто в том, что ее снимали сперва потому, что папа Вальберс был влиятельным человеком в Кремле, а потом — потому что Игорь за нее денег давал кому надо. Теперь… А теперь пока еще снимают по какой-то инерции, выжимая из нее остатки былой популярности. А когда от этой популярности ничего не останется, снимать ее больше не будут. Разве что в рекламе крема для стареющих дамочек. Неужели такова селяви?
– А что, Мотя, Дюрыгин теперь на Агаше женится, он имеет какой-то резон? — стараясь не выдать своей горечи и окрасить вопрос безразличием интонации, поинтересовалась Ирма.
– Дюрыгин не дурак, — уверенно ответил Мотя, — он в этой Агаше жилу золотую надыбал. Деваха молодая, с фигурой, с мордашкой, и талантливая, и обучаемая, он из нее звезду сделал, а теперь и жену себе молодую сделает, шампунь и кондиционер в одном флаконе.
«Вот я дура, вот я дура, — думала Ирма. — Дюрыгин полгода назад, когда у него ведущей не было, ведь предлагал, и кабы я ему намекнула тогда, мол, женись, все бы иначе пошло».
– Ирма, ты отвлекаешься. Гляди по сценарию, ты должна здесь выйти из оркестра и скомандовать: «На старт, внимание, марш» и выстрелить из стартового пистолета в воздух, — сказал Мотя, показывая это место в сценарии.
– И выстрелить из пистолета, — послушно повторила Ирма.
А у папы в ящике стола лежит револьвер с золотой табличкой «Товарищу Вальберсу от Генерального секретаря Политбюро».
* * *Свадьба была громкая.
Кабы устраивать подобную свадьбу на свои кровные, Дюрыгину своих депозитов едва бы хватило и на одну десятую часть всей сметы расходов, и это при том, что тогда ему пришлось бы продать и квартиру, и машину, и почку свою продать, и глаз…
Но деньги были от рекламодателей телеканала, деньги шальные, поэтому размаху режиссерской мысли ничто не мешало. Ничто не сдерживало самых смелых полетов мысли и изощренной на выдумки режиссерской фантазии.
Расписываться молодые будут в мэрии на Тверской, регистрировать брак будет сам мэр столицы. Главный обещал это устроить.
Потом венчание в Храме Христа Спасителя на Кропоткинской.
А оттуда на кавалькаде лимузинов к пристани на Киевской, где молодых и их гостей станет дожидаться четырехпалубный теплоход.
– Ах белый теплоход, бегущая волна, Уносишь ты меня, скажи, куда?
Петь эту песню по замыслу Зарайского будет сам автор этого уже классического произведения.
Но тут и без ругани не обошлось. Агаша рано начала показывать Дюрыгину свои остренькие зубки.
– Это твои родители? А это… твои подруги? — хмыкнув, спросил Дюрыгин, перебирая фотографии из Агашиного альбома.
– Извини, других у меня нет, — ответила Агаша, сердито отбирая у Дюрыгина альбом.
Говно вопрос, — бросил Зарайский, — родителей и школьных подружек подберем по нашей базе данных из незамыленных актеров, и мамочку такую русскую красавицу, и папашу русского чудобогатыря, и подружек из кордебалета…
– А мою родную маму куда? — спросила Агаша.
– А родная мамаша посидит у себя в Тамбове и поглядит тебя по телевизору, — ответил Зарайский.
– Я, между прочим, из Твери, а не из Тамбова, — сказала Агаша.
– Да какая на хрен разница, — развел руками Мотя. — Тверь, Тамбов…
Но Агаша обиделась и сперва пошла из принципа в отказ: либо маму и подружек настоящих, либо…
– А что либо? — Дюрыгин стал вдруг совершенно серьезным. — А что либото? Мы ведь можем тогда и невесту другую по кастингу подобрать, если что…
Угроза подействовала. Агаша признала, что погорячилась и согласилась на подставных мамашу с родственниками и подругами.
– Ну и правильно, родная, — обняв молодую невесту за плечи, сказал Дюрыгин, — а то у этих рожи какието не телегеничные, нам всю картинку испортят.
Свадьбу снимали четыре съемочных дня.
Вопервых, с мэрией и с Храмом Христа Спасителя в один день никак не связалось.
Пришлось разделить эти две съемки, подстроившись под городское и под церковное начальство. Потом ждали погоду, чтобы получилась хорошая сцена на теплоходе…
– Слушай, Дюрыгин, спонсоры просят сценарий изменить, — сказал Зарайский на третий день съемок.
– А что так?
– Очень хотят, раз уж свадьба, то обязательно показать первую брачную ночь.
– Они что? Охренели вконец? — возмутился было Дюрыгин.
– Они десять миллионов накидывают в смету, причем налом, — сказал Зарайский, — да там еще реклама «виагры» и прочих мужских возбудителей пойдет на миллион или на полтора, в этом месте…
– В каком этом месте? — переспросил Дюрыгин.
– Там, где про первую брачную ночь, — ответил Зарайский, — Миша уже весь в рекламодателях по самые помидоры.
– Я им что? СтриптизерТарзан, что ли? — возмутился Дюрыгин.
– Подумаешь, — хмыкнул Зарайский. — Хочешь, мы вместо тебя с Агашей дублера со спины снимем?
– На ней в постели? — переспросил Дюрыгин.
– Ага…
Но Агаша наотрез не согласилась.
– Ну и дура, — в голос сказали Михаил Викторович с Зарайским, — Ксюша Собчак потом бы локти кусала от зависти, а Агашка от такой славы отказалась…
* * *Студийные съемки массовки в декорациях, как самое предсказуемое и относительно легкое, оставили на последние два съемочных дня.
Зарайский сперва планировал Ирму в свидетельницы.
Но Дюрыгин запротестовал, мол, надо совершенно юную, чтобы на вид казалась еще моложе невесты и тем самым вызывала бы некий особый сексуальный восторг у ценителей юной нетронутой красоты.
