Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах - Эд Лейси

— Именно.

Она сочла шутку удачной и, расхохотавшись, обнажила неровные зубы.

— Отрезать от большого и уродливого, как живот беременной?

— Да, дорогая, как живот самой беременной!

Я смыл противный вкус во рту двумя стаканами холодного кофе и, не дойдя до дверей отеля, уже рыгал как заведенный. Лоусон мотнул головой на дверь служебного офиса.

— Мистер Кинг был ужасно огорчен, увидев ковер в том номере. Он просил вас зайти.

— Передай ему, что мне наплевать! — бросил я, пройдя мимо стойки портье в коридор, который привел меня к двери моего номера.

Оттягивать дальше смысла не было. Я запер дверь и снял рубашку, галстук, потом ботинки — чтобы было удобнее, — потом сел за стол и нацарапал короткую записку Фло, в которой рассказал ей про свои кишки. Не знаю, зачем я написал это — ей же все равно было наплевать. Но надо было оставить хоть какую-то записку.

Потом я достал свой «полицейский специальный». Пистолет может быть самым прекрасным и самым отвратительным предметом на свете — в зависимости от того, с какой стороны на него смотреть. В эту минуту он выглядел премерзко.

Я сел на кровать, засунул ствол себе в рот и тут же почувствовал привкус масла. Через несколько секунд мистеру Кингу придется огорчаться по поводу еще одного испорченного ковра. Почему-то эта мысль меня позабавила.

Впервые за много дней я улыбнулся — если, конечно, человек с пистолетом во рту способен улыбаться — и осторожно снял с предохранителя.

Глава 2

В пять минут одиннадцатого того же вечера Дьюи забарабанил в мою дверь. Я находился в тяжелом алкогольном тумане: в попытке собраться с духом и выстрелить себе в рот великий Марти Бонд прикончил пинту виски, ну и, как всегда, спиртное сыграло со мной злую шутку — в результате я просто свалился с ног и проспал несколько часов кряду.

Я кое-как выбрался из постели. На душе у меня было преотвратно, даже хуже, чем в ту минуту, когда Арт объявил, что у меня рак. Впервые в жизни я понял, что мне грош цена, что я последний трус.

Это у меня просто в голове не укладывалось: я же бесчисленное множество раз не раздумывая рисковал жизнью. Однажды, когда я был еще совсем щенком, но уже насмерть устал от всех невзгод, мне даже пришлось играть в русскую рулетку. «Если ты не боишься смерти — тогда тебе вообще ничего не страшно в этой жизни» — таков всегда был мой девиз, но вот когда довелось проверить его на собственной шкуре, оказалось, что этой самой отваги у меня нет и в помине.

Ну ладно, если уж у меня оказалась кишка тонка сделать это самому, надо было придумывать какой-то иной способ покончить счеты с жизнью, потому что уж я точно не собирался подвергнуть себя пытке медленной смертью от рака. Когда я служил в полиции, было проще пареной репы увернуться от пули, но теперь… Кому придет охота ухлопать гостиничного вышибалу? Жалкого старика…

Тут Дьюи постучал еще раз. И за дверью раздался его спокойный голос:

— Марти, тут пришел этот полицейский… Твой сын.

— Слышу, слышу! — Я отправился в ванную почистить зубы и ополоснуть лицо. Натянув брюки, я открыл дверь.

— Что с тобой? — спросил Дьюи. — Я тебе весь вечер названиваю.

— Заболел! — Холодная вода смыла последние остатки опьянения.

Он глянул мимо меня и заметил пустую бутылку у кровати.

— Да уж вижу. Ну ты и гад! Не оставил мне ни капельки полечить мой насморк. Сегодня все было тихо.

— Да что ты? — Я с изумлением вдруг понял, что мне ровным счетом наплевать на то, как обстоят дела в отеле и вообще в мире, — единственное, что меня интересовало, так это способ быстрой и не мучительной смерти до того, как мой рак ухватит меня своими клешнями.

— У девочек бизнес идет хорошо. Может, потому, что сегодня вечер выдался немного прохладнее, чем накануне. А что сказать твоему сыну? А то знаешь, полицейский в вестибюле нам всю клиентуру распугает.

— Он что, в форме?

— Нет, но я же вижу, что он легавый. И мне это не нравится.

— Да ладно… Пришли его сюда.

Я закатил пустую бутылку под кровать, расправил постель и малость помахал в воздухе полотенцем, чтобы разогнать пары пота.

Вошел Лоуренс.

— Старик портье сказал мне, что ты заболел.

— Жара меня доконала. Возьми стул, садись. — У малыша была стрижка, как у Лоусона. Одет он был в рубашку-поло и джинсы. В цивильном он смотрелся лучше. Если бы все не портила цыплячья шея, можно было сказать, что он ладно сложен для своего высоченного роста.

Он шлепнул меня по голому животу.

— А у тебя пресс все еще как автомобильная покрышка. Помнишь, ты мне рассказывал о своих выступлениях на ринге и как твой соперник почем зря молотил тебе по животу, а ты мог выдержать его удары хоть весь вечер?

Я кивнул и взглянул на свое брюхо — на жировые валики и угадывающиеся под ними мышцы. Теперь под этими мышцами затаилась раковая опухоль, точно пехотная мина. Я сел на кровать и сменил тему:

— Что там новенького слышно про Забияку Андерсона? — Я подмигнул ему. — Если уж ты ударился в воспоминания, то я помню, как ты вырезал из газет все криминальные репортажи и коллекционировал их, точно фотографии знаменитых бейсболистов. Ну, так что скажешь?

— Ага, все продолжаешь меня подкалывать, — подмигнул он мне в ответ. — Я знаю только то, что пишут в газетах. Медэксперт утверждает, что к тому моменту, как труп Андерсона нашла в Бронксе местная ребятня, он был мертв не более суток. Еще пишут, что Андерсона в течение последних двух недель не было видно там, где он обычно появлялся, но вместе с тем за его перемещениями всегда было трудно уследить. Вот и все. Ах да, считают, что его пристрелили где-то в другом месте, а потом труп перевезли туда, где его и нашли.

— Бокьо все еще дерет глотку в Майами?

— Ну да. Газеты пишут, он, мол, ужасно сожалеет о том, что его связывают с этим убийством. Дочка Бокьо бьется в истерике. А ты, наверное, знал этого Андерсона? Как там его звали — не то Грубиян, не то Забияка?

— И так и сяк. Он после армии выступал на ринге во втором полусреднем весе. Ему хватило ума повесить перчатки на гвоздь. Потом он стал громилой и на этом поприще весьма преуспел, переняв ухватки гангстеров старой школы, которые чуть что за пушку хватались, да только он всегда работал кулаками. Вот тогда-то его и прозвали Забияка Андерсон — за то, что он любил свои грабли распускать. Какое-то время он был в мафии контролером, потом завел свою шайку, ушел от старых хозяев и придушил их. Он всегда был крутым, но глупым.

— А что такое контролер мафии? — спросил малыш с детским энтузиазмом.

— Это громила, который отличается от прочих бандитов большей решительностью и силой, он всех держит в узде. А что, Лоуренс, ты решил теперь расследовать и это громкое убийство — хочешь быть похожим на сыщика-героя кино?

Он присел на кровать рядом со мной.

— А ты, я смотрю, не веришь, что из меня может получиться хороший полицейский, а, Марти?

— Я вот во что верю — что о карьере полицейского мечтать может только дурак. Я сегодня разговаривал с Биллом Ашем. Он говорит, что вы, добровольцы-помощники, сидите у него в печенках и что вы просто чудилы грошовые, — говоря это, я сам не понимал, зачем подзуживаю мальчишку.

— Ну, я бы так не сказал. Мы просто команда типичных добровольцев. У нас все ребята искренне хотят этим заниматься, есть, конечно, и придурки, есть и карьеристы, которые все думают, как бы попасть в дамки, и надеются, что со временем для них в полиции что-то да и выгорит, в смысле заработка. Те-то, кто метит попасть повыше, всегда ведь найдут себе тепленькое местечко, в смысле заработка, да еще и политический капитал нажить сумеют…

— А ты и впрямь думаешь, что своей дубинкой сможешь отразить ядерную атаку потенциального противника?

Он усмехнулся.

— Я догадываюсь, что тебе наговорил лейтенант Аш. В каком-то смысле он прав — если мы опасаемся войны в будущем, то сейчас действительно надо строить хорошие бомбоубежища. Но вообще-то говоря, лучше хоть как-то готовится к войне, чем совсем никак. Ну, Марти, ты же прекрасно понимаешь, зачем я этим занимаюсь — чтобы хоть немножко почувствовать себя в шкуре полицейского.

— Ты все еще распутываешь грандиозное мясо-колбасное дело?

— Да. И уверен, что кое-что нарыл. Об этом я и пришел тебе рассказать. Я ходил посмотреть, как живет Ланде. Похоже, недавно он сильно разбогател. Дворник их дома оказался разговорчивым малым. Так вот, он мне рассказал, что миссис Ланде недавно разжилась норковым палантином и собственным «кадиллаком». Все обновки — за последний месяц. А до того, по словам этого дворника, им по нескольку раз приходилось напоминать о просроченной плате за квартиру.

— Глупыш! Вот дворник настучит Ланде, что ты им интересовался, Ланде нажалуется в полицию, и у тебя значок отнимут, а может быть, даже арестуют за незаконное ношение полицейской формы.