Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах - Эд Лейси

— Хотите быть свидетельницей? — спросил я у нее.

— А чего же, — согласилась она и позвала какого-то хмыря из соседней комнаты. Он тоже расписался как свидетель, перепачкав бумагу своими грязными пальцами. Девица заставила его даже написать домашний адрес. Все эта процедура стоила мне один доллар. Я отнес завещание в «Гровер» и спрятал его в запечатанном конверте у себя в столе. Напротив «Гровера» есть старая-престарая аптечно-гастрономическая лавка, владелец которой имеет регулярный доход исключительно благодаря соседству с нашим отелем. Я туда и отправился.

— Марти, только не говори, что тебе опять нужно пополнить свои стратегические запасы, — сказал мне Сэм.

— Мне нужен небольшой флакончик духов. Не дороже трех долларов. И красиво заверни.

— Какого рода?

— А я-то откуда знаю? Что-нибудь с сильным запахом.

Сэм продемонстрировал мне флакон — здоровенный кусок стекла, внутри которого перекатывались четыре или пять капель какой-то желтоватой жидкости, похожей на мочу.

— Вот классный товар — из Парижа, без обмана.

— Замечательно. Кстати, Сэм, в последнее время посетители замучили меня просьбами о снотворных порошках. Дай-ка мне упаковочку хороших таблеток.

Сэм полез под прилавок и извлек оттуда крохотную коробочку.

— Вот новинка аптечного бизнеса. От них засыпаешь как сурок, но тут никаких наркотических добавок — гарантия того, что не будет непредвиденных эффектов.

— Нет, дай-ка мне старое испытанное средство — посильнее.

— Марти, старина, ты не понимаешь: эти-то безопасные. Можешь проглотить хоть всю коробку, а сердце не остановится и легкие не откажут.

— Сэм, дай мне простые колеса.

У Сэма были тяжелые морщинистые веки, и когда он приходил в ажитацию, веки становились такими набрякшими, что лицо приобретало выражение рассвирепевшей черепахи.

— Марти, — сказал превратившийся в черепаху Сэм, — для этого тебе необходим рецепт.

— Перестань дурака валять, Сэм, ты же меня знаешь. Когда меня просят дать таблетку, да еще и готовы заплатить, я должен делать, что мне говорят. Не волнуйся, я никому больше двух не дам. Ты что же думаешь, я себе неприятностей хочу?

— Но сейчас с этим очень строго. Я же могу потерять лицензию, а то и магазин или и того хуже.

— А ты положи их в обычную коробку. Я скажу, нашел в номере после отъезда очередного постояльца.

— Марти, ты же не знаешь, как сейчас у нас стало строго со снотворными и успокоительными. Я не могу рисковать. — Его пухлое лицо просто пылало, а глаза превратились в узкие щелочки.

— Ну что ж, если ты хочешь, чтобы я начал ходить отовариваться в другой магазин…

— Марти, ну сам подумай!

— Я прошу тебя о простом одолжении, а ты разводишь целую трагедию… Что с тобой, Сэм, дружище? Ты решил, что я совсем рехнулся и могу дать постояльцу больше двух таблеток?

По черепашьему лицу Сэма пробежала тень раздумья, и он прошептал:

— Ладно, но запомни: если что случится, я покажу под присягой, что ты купил их не у меня.

Сэм отправился за перегородку из дымчатого стекла и через несколько минут вернулся с простой аптечной коробочкой, которую он мне неловко сунул в ладонь при прощальном рукопожатии, хотя мы в магазине были одни.

— За это денег я не возьму. Оплати только духи. Я тебе их продам по оптовой цене — доллар семьдесят три.

— Сколько там таблеток?

— Дюжина. Уж как-нибудь постараюсь учесть их в месячной отчетности.

— Да, чтобы уж гарантировать себя от случайностей — сколько штук составляют смертельную дозу?

— Марти, что ты такое несешь!

— Сэм, дружище, я же должен знать.

— Никогда не давай больше двух в течение двенадцати часов. Ну, в крайнем случае — три, если клиент молодой, но ни в коем случае ни одной, если клиент пожилой и к тому же с больным сердцем.

— А если принять сразу пять или шесть — это может привести к смерти?

— Марти, типун тебе на язык! А вдруг нас кто-нибудь услышит? Если дашь кому-нибудь пять или шесть в один присест, пакуй вещички и рви когти из города!

— Понял. Спасибо. Не беспокойся, Сэм.

Я поехал на подземке в сторону Сотых улиц, попал в час пик, так что когда вышел на Девяносто шестой, я был весь в мыле. Я снял трехдолларовый номерок на Сотой в здоровенном, отеле, но все-таки не шибко шикарном, чтобы позволить себе роскошь иметь штатного детектива. Я зарегистрировался под своим именем, но написал, что приехал из Джерси-Сити, и заплатил вперед за два дня.

Комната моя оказалась получше самых приличных номеров в «Гровере». У меня разболелся желудок, и я сел на кровать переждать приступ, уставившись на светло-коричневые стены. Мне захотелось повидать Фло. Я спустился в вестибюль и стал искать ее номер в телефонной книге, но с тех пор, как я в последний раз видел ее, она могла сто раз выйти замуж.

Я пошел по Бродвею с мыслью наведаться к Лили-горничной и стребовать с нее мою долю выигрыша. Да только, подумал я, на кой черт мне теперь эти деньги? Хотя я всегда терпеть не мог, когда мне не возвращали долги. Райончик этот сильно изменился. Когда я работал на участке вблизи Сотой улицы, здесь жили сплошь негры да евреи. Теперь тут кишмя кишели пуэрториканцы.

Я брел себе, точно заблудившийся турист, а потом сел на такси и поехал на Пятьдесят вторую в ночной клуб. Было около семи, гардеробщик подметал зал, снимая стулья со столиков. Толстенький бармен мыл бокалы, подготавливая посуду для очередной рабочей ночи. Он бросил на меня подозрительный взгляд и нервно спросил:

— Чем могу? — У него была жирная харя и жирные губы. Когда он раскрывал рот, казалось, у него вот-вот свалится голова — так она тряслась.

— Мне нужен домашний адрес Фло Харрис, — грозно сказал я.

— Фло? Какая Фло?

— Перестань, Толстяк, мне мозги крутить! Фло — «Божественный Огонь», одна из ваших стриптизерш.

— Она появится около десяти и сам сможешь…

— Она мне нужна немедленно.

— Ты полицейский? — Он перешел на дрожащий шепот.

— А на кого я похож?

— На полицейского, — вздохнул он. — Если она впуталась в передрягу, мы отменим ее номер.

— С ней все в порядке. Но она мне нужна — сейчас же!

— Сейчас пойду посмотрю…

Он заковылял к двери, и через секунду какой-то шибздик, похожий на молоденького мистера Кинга, высунул свою востренькую мордочку из кабинета менеджера и воззрился на меня. Еще через несколько секунд вернулся бармен и сообщил мне, что она живет в отеле на Сорок шестой и ее нынешняя фамилия Йорк.

— Хорошо. Только смотри не звони ей и не предупреждай о моем приходе, а то я тебе яйца оторву.

— Ты напрасно так. Мы всегда оказываем полиции содействие. А как же иначе! Выпить хочешь?

— Нет. Но веточку мяты я пожую.

— Be… точку мяты?

— Да, моя мамочка в детстве наказывала мне: мята полезна для десен.

Он положил несколько веточек мяты на тарелку, я взял их и вышел на Бродвей.

Отель, где жила Фло, оказался типичным для района Таймс-сквер клоповником — куда хуже, чем мой «Гровер», потому что, похоже, ему пришлось больше повидать на своем веку.

Фло занимала номер 417. Постучав в дверь, я подумал, не придется ли мне выяснять отношения с мистером Йорком.

Фло открыла дверь, и я даже отступил на шаг, так она поразила меня своим великолепием. На ней было легкое цветастое платье, которое отчетливо демонстрировало все изгибы ее тела, но вместе с тем не выставляло ничего напоказ. Не считая нескольких морщинок вокруг глаз, она ничуть не постарела.

— Марти! — воскликнула она, широко открыв рот и обнажив зубы, которые тут же выдали ее истинный возраст.

— Привет, Фло! Можно к тебе?

Она пропустила меня. Комнатенка была довольно-таки обшарпанная и обклеена старенькими грязно-розовыми обоями: какие-то зеленые жучки в траве. В комнатенке помещалась дряхлая железная кровать, маленький комодик с флаконами и бутылочками, протертый стул, тумбочка. В углу на двух потрепанных чемоданах возвышалась куча одежды.

Фло встретила меня в туфлях на низком каблуке — мне такие всегда нравились, и ее длинные черные волосы были стянуты сзади в конский хвост. Она обвела рукой комнату.

— Не слишком роскошно, а, Марти?

Я улыбнулся, снял какие-то тряпки со стула и, бросив их на кровать, сел. Фло всегда была ужасной неряхой Я вдруг почувствовал себя дома. Она окинула меня подозрительным тяжелым взглядом и вдруг саркастически заметила:

— Ну, устраивайся поудобнее!

— А я устроился. Ты совсем не изменилась, даже в интонациях все те же колючки.

— Зачем ты пришел, Марти? — Она поискала глазами сигареты. Я полез в карман — пусто. Наконец она нашла пачку на комоде, закурила и протянула пачку мне. Я помотал головой. Фло выпустила мне в лицо струйку дыма.