Уроки нежности - Дана Делон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уильям молчит. Внимательно изучает выражение моего лица. Касания Бенджамина заставляют меня хмуриться. Он кладет руку мне на подбородок и все же поворачивает мою голову вбок. Я упираюсь взглядом в длинное зеркало в черной лакированной раме.
– Нравится то, что ты видишь? – искушающе шепчет он.
Я смотрю на наше отражение. Зажатая между двух мужчин. Один перебирает пальцами мои волосы, другой же пристально вглядывается в глаза, изо всех сил желая прочитать душу. В серых потаенных глубинах скрывается буря. Неистовая, безумная, сводящая меня с ума… Он будто кричит, не произнося ни слова. Тихо, безмолвно требует сделать выбор, не понимая, что выбора у меня нет.
Шнайдер опускает влажные губы мне на шею, туда, где трепещет ритм моего сердца. Он вдыхает мой запах.
– Вкусная, – срывается с его губ.
Хватка Уильяма на моей талии становится железной. Он впивается пальцами в тонкую кожу. Пролетает мысль: точно останутся следы. Но это сон. Сны исчезают с уходом ночи, оставляя после себя пустоту и смутные воспоминания. Сны нереальны. Во снах можно все. Свинцовые глаза полыхают. Уильям горделиво приподнимает подбородок. Он ловит мой взгляд и нахально выгибает правую бровь. Сглатываю нервный ком. Чего ты хочешь от меня? Вопрос вертится на кончике языка, но я слишком поражена ощущениями, чтобы спросить подобное здесь и сейчас. По телу бегут мурашки.
Маунтбеттен сокращает расстояние между нашими лицами и шепчет мне в губы:
– Каков твой выбор?
Он все-таки задал ненавистный ему вопрос. Произнес его вслух. Чего же ему это стоило? Я сохраняю молчание. У меня нет выбора…
Горячее дыхание обдает кожу. Клянусь, я слышу рычание. Все, о чем я могу думать, – это его губы. Скольжу взглядом по подбородку… коленки слабеют от одной мысли. Во сне можно, шепчет внутренний голос. Не будет никаких последствий и чувства стыда. Все останется лишь в твоем сознании. Мысль раскрепощает, дарит крылья, свободу, и я наконец могу быть честна с собой и со своими желаниями.
Я приникаю ртом к его рту. Горячий влажный язык стремительно переплетается с моим. Чистое сумасшествие. Непоколебимое. Стремительное. И такое завораживающее. Он так жадно целует меня, словно сорвался с цепи. Но я отвечаю ему тем же. Эмоциям нужен выход. Он запускает пальцы в мои волосы и оттягивает их вниз. Я тяну голову вверх, и он нежно кусает мою нижнюю губу. Мой запретный плод поистине сладок…
Я чувствую, как Уильям отталкивает Шнайдера, и смех Бена истерически разносится по всей комнате.
– Так и знал, что все закончится именно этим, – пьяно тянет он. – Но все равно было весело.
Уильям прекращает поцелуй. Я тянусь за его ртом, но он отстраняется. Ловлю его едва уловимую улыбку и читаю отголоски горделивой победы в глубине серых глаз. Он переводит стремительный взгляд на Шнайдера, и выражение его лица темнеет.
– Тронешь ее еще хоть раз… – Собственничество и ревность прикрыты наигранным спокойствием, но я слишком хорошо его знаю, чтобы упустить этот шквал эмоций. – Пеняй на себя, – заканчивает он механическим голосом.
Шнайдер наливает очередную порцию виски и глухо посмеивается в стакан:
– Маунтбеттен. Все было честно. Выбор сделан. – Он подмигивает мне и, слегка пошатываясь, направляется к своей кровати. – У меня последняя просьба. Валите отсюда и закройте за собой дверь.
Дневник Люси
Анна Болейн
Гойар, Шнайдер и Маунтбеттен должны были поступать в Кембридж, в Тринити-колледж. Следуя по стопам своих родителей, они продолжали традицию, тянувшуюся с основания колледжа в 1546 году. Но эта цепь поколений оборвалась, и виной тому была я – Люси Ван дер Гардтс. Как? Точно так же, как Анна Болейн соблазнила короля Генриха VIII, я решила соблазнить Шнайдера. Я знала о его чувствах ко мне. А также начинала осознавать силу сексуального влечения. Мужчины – животные. Они гораздо более подвластны банальным инстинктам…
Это были зимние каникулы. Я все рассчитала, и у парней еще было время подать документы в академию. Маунтбеттен, Гойар и Шнайдер – они были мне нужны, ведь являли собой мою силу.
Каникулы проходили в одном из поместий Шнайдера. Я помню массивные балки потолка его спальни, что бросали тени на стены, освещенные тусклым светом лампы на прикроватной тумбочке. Бархатные занавеси плотно закрывали окна, не давая холодному зимнему воздуху проникнуть внутрь. Мягкие подушки и теплое пушистое одеяло, в которое проваливались мои коленки.
Мы напились, время было три ночи. Привкус виски с колой был на моем языке, а в носу стоял запах Бена. Я сидела поверх него почти раздетая. В коротких шортах и топе. Наши губы сливались в поцелуе.
– Люси, – пьяно бормотал он, его руки бродили по моему телу. – Я хочу большего.
Я затыкала его рот своим языком, но ерзала сильнее на выпуклой промежности. Мне нужно было свести его с ума.
– Как жаль, что мы не поступим в одно место, – между поцелуями ныла я и вела ладонью по его гладко выбритой щеке.
Я видела, как пьяный взор Шнайдера затуманивался страстью и желанием. Он допил очередной коктейль. Не помню, какой по счету. Я вновь прильнула к нему в поцелуе, а он забрался рукой мне под майку, мягко обхватив голую грудь. Мой пульс участился, от страха сжался желудок. Потребовалась вся сила воли, чтобы ужас и смятение не отпечатались на моем лице. Меня пугало, когда мужчины меня касались… и это не проходило, как бы сильно я ни старалась.
– Нет-нет, Бен. – Я покачала указательным пальцем перед его носом.
Моя игра была на высоте или он был слишком пьян, но смену моего настроения Бен не заметил. А вот я обратила внимание на изменение его состояния.
– Почему? – резко и злобно спросил он, повышая голос. – Сколько еще я буду просто дрочить на тебя?
Вся мужская суть вылезла, подумала я. Но это не было для меня чем-то удивительным. Я выросла с ними и знала пороки каждого.
– Где твои джентльменские манеры? – Я в шутку стукнула его по плечу. – Вот буду учиться в академии, найду там какого-нибудь гребца…
Бен грубо схватил меня за локоть:
– Никого ты там не найдешь. – Голубые глаза полыхали. – Ты моя.
– Твоя? – Я звонко расхохоталась: выпивший Шнайдер веселил меня.
– Моя… – Он замолчал, а затем сквозь зубы спросил: – Или есть кто-то другой?
Я наивно похлопала ресницами:
– Например, кто?
– Уильям? – Бен выплюнул имя лучшего друга так, словно ненавидит его всем сердцем.
– Почему ты считаешь, что из вас двоих я бы выбрала его? – Я гладила его по плечам и, сократив между нами расстояние, уперлась своей грудью в его.
– Не играй со мной, Люси, – предостерег Шнайдер, и голос его звучал неожиданно серьезно.
– И не думаю, Бенни, – прошептала я ему в губы и накрыла своими.
Он знал, что я играю с ним. Знал также, что позволяет мне это делать. Он слишком хотел меня, и это желание затуманивало его рассудок. Шнайдер, словно послушный песик, шел у меня на поводу.
Да, мой план сработал. Шнайдер подал документы в академию. Гойар и Маунтбеттен последовали за другом. Мне кажется, Уильям, зная пристрастия Бена к запрещенным препаратам, испугался оставлять его одного. Ответственность – слабость Уильяма Маунтбеттена… А Этьен? Он был там, где были его друзья. Когда на твоем счете свыше 80 миллиардов фунтов, тебе все равно, какой университет выдаст диплом, а на семейные традиции можно и наплевать. На это и был мой расчет. Шнайдер справился со своей ролью на все сто. Мне оставалось только окончить школу и присоединиться к ним в академии Делла Росса.
Глава 22
