Дэви. Зеркало для наблюдателей. На запад от Солнца - Эдгар Пенгборн

Мы продолжали строить планы. Кажется, это просто необходимо людям — что-то вроде написания вашего имени на чистой стене, которой может и не быть. Я не могу с полным правом осуждать предварительные планы, поскольку даже сейчас всегда сам стремлюсь к этому занятию. Мы планировали, что пройдем несколько дальше этой деревни и храбро выберемся на Северо-Восточную дорогу. Я, с моим моганским произношением, буду вести все разговоры, планировали мы, но мы должны все отрепетировать так, чтобы у нас вышла правдивая история.

Джед и Вайлет, решили мы, пусть будут мужем и женой — все равно они действительно станут ими, когда придут в Вейрмант. Мы все были довольно-таки непохожи. Однако Вайлет клялась, что видит некоторое сходство между лицом Сэма и моим, и была так в этом уверена, что я и сам начал находить это сходство, несмотря на очевидные различия — высокий и жилистый Сэм с острым носом, и я, коренастый, низкий и курносый.

— Рот и лоб похожи, — говорила Вайлет, — и глаза немного. Дэви голубоглазый, но у него темно-голубые глаза, и твои глаза, Сэм, почти не отличаются от его. Был бы ты еще рыжеволосым…

— В молодости меня называли Рыжиком, — сообщил Сэм. — Но я никогда не был по-настоящему рыжим. Будь я таким рыжим, как молодой Джексон, наверное бы пробивался головой сквозь каменные стены чуточку лучше, чем делал это в последние тридцать с лишним лет.

— Знаешь, Сэм, — сказал Джед, — мне не кажется, что Бог мог бы дать человеку силу пробивать головой стены. Если только как образное выражение. Или стены совсем ветхие, или…

— Это было образное выражение, — сказал Сэм Хорошенечко все обмозговав, мы в конце концов решили, что Сэм будет моим дядей и кузеном Вайлет. У Джеда есть брат в Вейрманте, который недавно умер. Джед и сам родился в Вейрманте, но еще в молодости уехал в Ченго, в западный Мога. Умерший брат завещал Джеду семейную ферму, и мы все направлялись туда, чтобы вместе на ней работать. Что касается меня, мои родители умерли от оспы, когда я был еще младенцем, и мой дорогой дядюшка взял меня к себе, будучи холостяком по сути и одиночкой по профессии. Когда мои па и ма умерли, мы жили в Катскиле, хотя вообще-то мы — моганская семья, из Кангара, знатная семья, черт бы ее подрал…

— Не знаю, — сомневался Джед. — Что-то в этом всем не так.

— Манера речи, Джексон. Кроме того, я не думаю, чтобы эти высокородные Лумисы из Кангара были аристократами. Просто семья свободных с несколькими Мистерами. Как мой дядюшка Джешурун — кангарский Городской Совет присвоил ему Мистера, и за что? За налоги, которые он платил за старую пивоварню, как-то делала его семья уже два-три поколения…

— Вино — насмешник, — сказал Джед. — Я не хочу, чтобы ты увлекался воображением таких вещей, как пивоварни. — Да плевать мне на пивоварни, парень, — сказал Сэм. — Я просто говорю тебе, что сделали мои родичи. Какой смысл рассказывать подобные истории, если они не основаны на фактах?.. Я не открывал пивоварню… Кстати, хотел бы я знать, где это ты видел пивоварню, в которой бы делали вино? Моя прабабка открыла ее, понятно? Она работала как проклятая, пока мой дядюшка Джешурун, с деревянной ногой, не навострился пропивать прибыль.

Джед выслушал все это с несчастным лицом.

— Ты хочешь сказать, он сделал это — образно выражаясь?

— Он сделал это вполне наяву.

— Знаешь, Сэм, мне не кажется, что люди поверят этому. Про то, что он пропил целую пивоварню. Он не мог этого сделать.

— Ты не знал моего дядю Джешуруна. У него была деревянная нога, Джексон, пустотелая. Старый сукин сын наполнил ее пивом, пришел домой и всю ночь месил балду. Он не просто умер… нет, только не мой дядюшка Джешурун. Он взорвался. Нагнулся, чтобы задуть свечу, и забыл, в какую сторону надо дуть, потому что всю дорогу был под мухой. Вдохнул вместо того, чтобы выдохнуть, весь алкоголь внутри него и бабахнул… Иисус и Авраам, от старого пьяницы не осталось ни клочка. Кусок его старой деревянной ноги упал на коровье пастбище в миле от того места. Убил теленка. Моя тетушка Клотильда сказала, что это кара… моему дяде, я имею в виду. Хотя, если бы этого не произошло, ему все равно бы пришлось уехать из города…

15

Мы пустились в путь на следующий день после того, как одежда была готова. Наверное, все мы боялись слишком сильно привязаться к нашей пещере. Впрочем, мы с Сэмом знали — даже не говоря этого вслух, — что в каком-то смысле всегда будем находиться в пути. А Джеду и Вайлет ферма в Вейрманте освещала будущее, точно лампа.

Удивительно, как мало мы думали о войне, проведя три месяца вне всякой связи с миром. Мы, конечно, помнили о ней и даже вели праздные разговоры, но пока снова не пустились в путь — а дни уже не начали перетекать из июня в золотистую середину лета, — мы не ощущали необходимости узнать, что же совершили армии за то время, пока мы наслаждались покоем. Они могли пройти туда и обратно по Северо-Восточной дороге, вполне мог пасть Скоар, а мы бы так и не узнали этого. Приграничные войны тогда очень отличались от того, что я видел и пережил позже в войне в Нуине. Война 317-го года между Мога и Катскилом, думаю, была другой. Вряд ли в битвах участвовало больше двух тысяч людей. Армии вели бои вдоль нескольких важных дорог, по большей части делая отвлекающие выпады и маневрируя. Лесов избегали, насколько это было возможно; лесные засады, вроде той, что катскильцы опробовали под Скоаром, были необычным делом. Случилось так, что я больше той войны и не увидел. Она была улажена путем переговоров в сентябре. Катскил уступил незначительный порт и несколько квадратных миль земли у Гудзонова моря в обмен на город Сенека и тридцатимильную полосу территории, которая давала им долгожданный доступ к морю Онтара. Впрочем, у Брайана VI Катскильского были и другие мудрые причины требовать таких условий мирного договора — я понял это лишь много лет спустя, когда уже был вместе с Дионом в Нуине и обрел свой собственный взгляд на высокую политику. Эта тридцатимильная полоса отрезала Мога от всех сухопутных подходов к западной глуши; так что если этот неисследованный и, возможно, даже богатый край станет вдруг стратегически важным, это уже будет делом Катскила и Пенна — Мога отдыхает в сторонке.

Когда же мы покинули пещеру, меня гораздо больше заботили древние войны людей против других существ, которым тоже требовалось место на земле. Я суеверно полагал, что нам слишком легко все сошло с рук. На охоте и рыбалке, когда мы жили в пещере, мы сталкивались разве что со змеями. Вылезла, правда, однажды из кустов навстречу нам с Вайлет пума, но тут же с почти комическим ужасом убралась прочь. Как-то ночью мы учуяли медведя, который мог бы причинить нам массу проблем, если бы полез за нашими припасами. Разумеется, это был всего лишь черный медведь — мы поняли это утром, по найденным на земле следам. Огромный рыжий медведь — такая редкость в южной Мога, что вряд ли стоит рассчитывать на встречу с ним. Рыжий медведь водится в достаточном количестве к северу от Мога-Вотер — именно в этом одна из главных причин, почему тот огромный треугольник горной страны, окруженный с двух сторон Мога-Вотер и морем Лорента, остается практически неисследованным.