Дар - Джулия Гарвуд

Натан открыл люк, чтобы улетучились остатки дыма, и растянулся рядом с ней.

Она немедленно повернулась к нему и прижалась к его боку.

– Натан…

– Что?

Он придал своему голосу как можно больше суровости, чтобы она поняла, что разговаривать с ней он не расположен.

Но она не захотела понять его суровости, еще теснее прижалась к нему и положила руку на его грудь. Ее пальцы начали играть с волосами на его груди, но он остановил ее, прижав ее руку своей.

– Прекрати, – сказал он.

Она положила голову ему на плечо.

– Почему, как ты думаешь, я с таким трудом привыкаю к корабельной жизни? – спросила она шепотом.

Он так резко пожал плечами, что, не держи он ее, она отлетела бы к самой стене.

– Ты не думаешь, что это может быть оттого, что я не привыкла управлять судном?

Он закатил глаза к небу.

– Ты и не должна управлять моим кораблем, – ответил он. – Это моя обязанность.

– Но, как твоя жена, я должна…

– Спи.

– Помоги мне, – проговорила она одновременно с ним.

Она поцеловала его в шею.

– У меня лучше получится, когда мы будем находиться на суше, Натан. Я могу управлять большим поместьем и…

– Ради Бога, Сара, спи, не нужно повторять список своих совершенств.

Она напряглась, потом снова расслабилась. «Наверно, она теперь решила окончательно подчиниться мне», – подумал он. Но она не собиралась спать, пока он не успокоит ее.

– В чем дело?

– Ты забыл поцеловать меня на сон грядущий.

Боже, она никак не угомонится! Натан устало вздохнул. Он понял, что, если не сдастся, уснуть ему не придется. Его жена могла быть целеустремленной. Да она же была настоящей занудой. Она заставила его поразмыслить над тем, какими же скверными качествами его жена обладала. Ну, она была упряма как осел, любила командовать, как теща, и это были лишь два из тех многочисленных недостатков, которые он уже успел подметить.

Он поцеловал ее, быстро и жестко, просто чтобы она перестала ворчать на него. «Черт, – подумал он, – но как приятно ее целовать». Он снова поцеловал ее, пустив в ход язык. Она тоже. Поцелуй оказался более долгим и возбуждающим.

Она еще теснее прижалась к нему, такая мягкая и женственная. Искушение было слишком сильным, чтобы противостоять ему. Ничего не оставалось, как заняться с ней любовью. Ей даже не нужно было провоцировать его на это. Небольшое сопротивление с ее стороны еще оставалось. Когда он велел ей снять ночную сорочку и зажечь свечу, она попросила его остаться в темноте. Он ответил отказом, сославшись на то, что хочет ее видеть. Она залилась краской, прежде чем успела спрятать от него свое тело, натянув покрывало до самого подбородка.

Он сбросил с нее покрывало и поставил перед собой задачу избавить ее от стеснительности раз и навсегда. Почти мгновенно она стала раскованной. Она уже хотела прикасаться ко всем частям его тела и руками и губами. Он позволил ей поступать как угодно, пока сам не начал дрожать от страсти.

Господи, она была самой податливой из женщин, каких он когда-либо знал. При этом в ее поведении было столько честности и доверчивости, что это его даже беспокоило. Она ничего не таила в себе, его святая соблазнительница. И когда он уже был между ее прелестных шелковистых ног, она уже была готова любить его и молила взять ее.

Он хотел, чтобы это произошло медленно и легко, чтобы каждое движение длилось вечность, но она, как только он оказался на ней, крепко обхватила его и заставила забыть о добрых намерениях. Покалывания ее ногтей сводили его с ума, а в тех стонах, что она издавала, было столько страсти, что он сразу утратил над собой всякий контроль.

Он завершил акт своей любви как раз тогда, когда и она получила наивысшее наслаждение. Крепко прижав ее к себе, он вбирал в себя сотрясающую ее дрожь.

В воздухе вокруг них висел запах их тел и царило умиротворение.

Он хотел скатиться с нее, но она его не отпустила. Ее руки были крепко сжаты вокруг его талии. Усилие было жалким, но он решил остаться еще несколько минут, чтобы она успокоилась. Ее сердце, так же как и его, еще громко клокотало в груди.

На плече он почувствовал влагу и понял, что она опять плачет. Это его позабавило. Получая удовольствие, Сара всегда плакала. Еще она всегда вскрикивала, всегда произносила его имя. Оправдываясь, она говорила, что это слезы радости, потому что она раньше никогда не испытывала подобного блаженства.

«Я тоже», – думал про себя Натан. Второй раз за одну ночь эта мысль посетила его. – Я люблю тебя, Натан.

Он снова до смерти перепугался. Этот произнесенный шепотом обет он воспринимал как удар бича. Не успело сердце еще раз сократиться, как жаркая плоть его чуткого тела превратилась в холодную сталь.

Она выждала немного, надеясь услышать слова любви. Прошли долгие минуты, прежде чем она поняла, что он ничего не собирается сказать ей. Его сладкий храп дал ей это понять.

Ей снова захотелось расплакаться. Она не сделала этого и нашла в этой победе над собой маленькое утешение. Потом она приложила все силы, чтобы найти еще какое-нибудь успокоение.

«По крайней мере, после всего он не ушел из каюты», – подумала она и решила, что должна быть и за это благодарна ему. Но, по правде говоря, никакой благодарности она не испытывала.

Сару била дрожь. Она откатилась от горячего тела Натана и потянула одеяло. Когда она, наконец, устроилась под ним, они с Натаном оказались спина к спине. Она чувствовала себя одинокой и уязвимой. «И во всем виноват он», – думала она про себя. Из-за него она ощущала себя такой несчастной.

Время от времени она приходила к выводу, что если любить его всем сердцем не было бы ее единственной обязанностью, то ей следовало бы его возненавидеть. Господи, каким холодным было его сердце. И еще упрямым. Он должен был знать, как она нуждалась в словах его любви, и все же не говорил их.

«Но ведь он любил меня, правда?» – Сара долгое время размышляла над этой проблемой.

Натан снова повернулся к ней и заключил в свои объятия. Он грубо прижал ее к своей груди и пробурчал что-то во сне. Ее волосы запутались вокруг его руки. Подбородком он потерся о ее голову, и она восприняла этот жест как выражение его чувства. Внезапно его забывчивость перестала ее мучить, не важно, что он опять не произнес слов любви.

Она закрыла глаза и постаралась заснуть.

«Натан любит меня, – говорила она себе. – Просто его разум был не в состоянии понять то, что уже знало его сердце… всегда знало, – поправила она себя, – с того самого момента, как нас обвенчали».

Со временем ее муж поймет это. И только из-за его капризного характера ему требовалось для этого больше времени, чем остальным мужьям.