Ветер - Таня Трунёва

– Я среди охотников выросла. В тайге с детства. Отец учил и другие наши мужики тоже… – Катька отвечала робко, не понимая, что от неё хочет эта «железная леди».

– Расскажи о себе, – Лайма впилась в Катю прищуренными глазами.

Катька вздохнув, выложила свою короткую историю. Рассказала, как выросла без матери, охотилась с двенадцати лет, a в шестнадцать была уже настоящей хозяйкой тайги, работала в охотничьей артели наравне с взрослыми мужчинами. Соболя, оленя, сохатого – всё зверьё сибирское постреливала. Была в геологической экспедиции. Про свою любовь и дочку промолчала, закончив историю работой на почте и поступлением на заочное отделение геологоразведочного в Иркутский политех.

– Так-так, – вздохнула блондинка. – Ну а оптический прицел, наверное, не пробовала?

Катька покачала головой.

– Это ничего. Быстро привыкнешь, – Лайма подошла ближе.

– Ты работу ищешь, ведь правда? Так вот, такая работа для тебя есть. В Чечню поедешь со мной в женское подразделение снайперов «Белые колготки». Воюем мы на чеченской стороне. В основном девушки наши из Прибалтики, некоторые с Украины – из националистической организации УНА-УНСО. Ну, из России, конечно, тоже снайперши есть. Платят хорошо. Так ты нигде не заработаешь. Это наёмные войска.

Катя сначала онемела, потом её будто кипятком обдало. Вскочив со стула, она метнулась к двери:

– Людей за деньги убивать?! Как вы можете такое мне предлагать?!

Её голос сорвался в негодовании. Катя потянула ручку двери.

– Ты сядь, успокойся. Дверь закрыта. Вот сейчас-то серьёзный разговор и начнётся! – холодно отсекла её блондинка. – И слушай меня внимательно! Это тебе на пользу, Катя Семёнова!

Катька вздрогнула, услышав своё настоящее имя. Плохое предчувствие сковало тело.

Лайма села рядом:

– Ну вот что, майор тут справки навёл по своим каналам. Паспорт у тебя чужой, а ты сама в розыске за убийство. Так что выбирай, девушка: тебе на нары в тюрьму, откуда, может, и не выйдешь, или со мной на хорошие деньги. А через год можешь уехать куда хочешь. Дочку свою забрать, бабушку старую.

Катя похолодела: «Вот как! Они и про Арину со Степанидой вызнали!»

– А людей убивать привыкнешь. Это как на охоте. Троих ты уже положила, а где три – там и тридцать, – сухо заключила Лайма. – Для тебя убить – просто на курок нажать. Если ты уже в пятнадцать, когда ровесницы твои над дохлыми котами слёзы проливали, оленю мозги вышибала, то тебе всё легко. О тех, что ты подстрелила, в рапорте было сказано «профессиональный выстрел из охотничьего мелкокалиберного ружья».

– Это случайно произошло! Не хотела я! – слабые рыдания дёрнули Катины плечи.

– Вся наша жизнь случайность, Катя. Так вот не упусти сегодня свой случай. А те, в кого ты стрелять будешь, уже обречены. Война это. Не ты их убьёшь – так кто-то другой. И слёзы у нас запрещены. Выбора у тебя нет. Так что сейчас тебе документы сделают, и едем, – Лайма упрямо сжала губы, продолжая: – Да вот ещё. Хочу кое-что проверить.

Она вызвала помощника. Расторопный сержант мгновенно появился в открытой двери. Лайма кивнула:

– Пойдёшь с ним. Будь спокойна, тебе будут текст диктовать. Пиши, ни на что внимания не обращай.

Катька последовала за сержантом, стреляя по сторонам глазами в поисках удобного случая бежать, но скоро поняла, что это бесполезно. Её оставили в ярко освещённой комнате без окон. На столе лежали листы бумаги и ручка. Она надела выданные ей наушники и стала писать под диктовку. Это был обычный текст из какой-то книги. Время от времени ровный голос диктора прерывался треском, громкой музыкой, а иногда миганием света. Рука в первый момент от неожиданности дрогнула, но Катя продолжала писать.

Когда все закончилось, сержант проводил её назад к Лайме. В комнате вкусно пахло, и «железная леди» ждала её за накрытым столом. Через некоторое время появился высокий мужчина в белом халате с бумагами в руках и доложил:

– Нервная система и концентрация внимания в полном порядке.

– Я и не сомневалась, – бросила Лайма с усмешкой. – Это так, на всякий случай. Тест на пригодность. Сейчас пообедаем хорошо – дорога длинная.

Машина с водителем ждала у ворот.

– Ещё двоих надо забрать, – приказала Лайма.

Катя пыталась представить, кто же те двое: такие же несчастные, как она, или идущие на это по своему выбору?

– Мне надо за вещами заехать, – робко попросила она.

– Ну, это совсем не обязательно: всё тебе дадут. Хотя, как я знаю, тут недалеко. Можем и заехать. Скажешь хозяевам, что в Вологду едешь работать телефонисткой. Да смотри без глупостей! А лучше я с тобой пойду.

Лайма накинула куртку.

Вадим Павлович недоверчиво глянул на крупную блондинку. Пройдя в комнату, Лайма прошептала:

– А ну, покажи вещи. Что там у тебя?

И, глянув на незатейливое содержание рюкзака, развернула сложенные бумажные вырезки.

– Что это? Париж? – удивилась она.

– Да, – вздохнула Катька. – Я ещё в детстве эти картинки вырезала. Все мечтала там побывать, французский учила.

– Будет тебе Париж. Собирайся, охотница! – резко бросила блондинка. – Все мы воюем под другими именами, так для тебя и придумывать не надо: будем называть тебя Пэрис.

Потёртый «жигуль» за пару часов домчал их по разбитой дороге до Москвы. Вот и столица! В тихой подворотне московского дворика две крепкие высокие женщины, одетые по-спортивному, с дорожными сумками, весело приветствовали Лайму.

– Это Нина и Люба, – сухо представила их Лайма. Имена, явно, были «неродные».

– А это наша новенькая. Пэрис.

Женщины натянуто улыбнулись. Вид у них был бывалый. Та, что называла себя Ниной, кареглазая рыжеволосая с веснушчатым скуластым лицом, язвительно заметила:

– Ничего так, красивенькая эта Перец.

Ядовито подшутив над Катькиным псевдонимом, она сладко затянулась сигаретой. Люба с ледяными синими глазами на бледном утомлённом лице и копной каштановых кудрей, в прошлом красавица, выглядела равнодушной и усталой, как заезженная лошадь.

– Что-то весело очень, – буркнула Лайма. – Курнули, что ль, чего лишнего?

Все притихли. Дорога мчала их в Домодедово. Катя все размышляла, как они попадут на ту войну. Будто угадав её мысли, Лайма пояснила:

– До войны ещё несколько дней. Сейчас мы летим в Грузию. Рейс Москва – Тбилиси. Документы в порядке – просто группа спортсменок. На соревнование едем. Оттуда нас переправят куда следует.

Воспоминания

Спустившись к реке, сверкающей в хрустальных лучах, мы прошлись по набережной. Париж ворковал вокруг пёстрыми мелодиями.

Мы устроились на террасе за уютным столиком.

Звонко встретились наши бокалы, и Катя вздохнула:

– Я сегодня как знала, что встречу кого-то из своих. Не подвела меня, видишь, чуйка-то охотничья!

Она рассмеялась, и я узнала прежнюю Катьку Семенову, будто и не было этих лет. Мы, две сибирячки, модно одетые, как настоящие парижанки, сидели в кафе на набережной Сены, беседовали о жизни и пили хорошее французское вино. Ласковый ветер нежно перебирал пряди наших ухоженных волос.

А когда-то, в юности, взрослея в интернате без родительского догляда, мы сидели на берегу Байкала с бутылкой брусничного домашнего вина, и другой ветер, ворошил наши волосы. То был байкальский прохладный ветер, называемый в народе баргузином. Он свежими поцелуями касался лица и, врываясь под воротник и в рукава, пробегал по всему телу, наполняя чем-то бодрящим, травяным и таёжным. Нос щекотал аромат печёной картошки – запах походной жизни! Мы пили этот ветер-баргузин, выдыхая его стихами и песнями… И пели. Ах, как мы пели:

Славное море – священный Байкал!Славный корабль – омулёвая бочка,Эй, баргузин, пошевеливай вал,Молодцу плыть недалечко!..

Чечня

Солнечная Грузия встретила «стрелков» холодом и сыростью. Неприветливые люди ожидали приехавших в аэропорту. Все быстро и молча разместились в джипе с затемнёнными стёклами. Лайма изредка перебрасывалась короткими фразами с сопровождающими и пару раз говорила по рации, давая кому-то распоряжения. Весь день ехали по просёлочным дорогам, перекусывали на ходу, а на ночь остановились в маленьком селении.

На рассвете, выйдя из дома, Катька впервые увидела горы – настоящие каменные громады, так непохожие на сибирские сопки. Проводник, седой молчаливый грузин, долго вёл группу женщин через горы узкой тропой.

– Там уже Чечня, – буркнул он. – Сами пойдёте. До ручья и вниз направо.

– Знаю, – оборвала Лайма, протянув ему зелёные купюры.

Стиснув зубы, женщины терпеливо спускались по крутой горной тропе, мокрые комья глины скользили под ногами. Лайма с кем-то переговорила по рации и торопливо бросила:

– Нас ждут. Уже скоро.

И действительно, у разбитой дороги их ждал большой джип. Двое боевиков в камуфляжной форме, бородатые и угрюмые, махнули Лайме: