Ветер - Таня Трунёва

Талант

Коля открыл дверь, занося вещи:

– Теперь это ваш дом, твой и бабы Стёпы.

Арина прошла в гостиную.

– А это кто? – указала она на портрет миловидной женщины.

– Это моя жена Неля. Она умерла, – тихо выдохнул Николай.

– Но это не моя мама. Моя мама вот тут, – Арина достала из сумки фотографию в рамке. Коля глянул на знакомые черты. Катя держала маленькую Арину на коленях. Светлые волосы разбросаны по плечам, глаза, освещённые улыбкой, смотрят лукаво.

– Я вам вашу комнату покажу, а потом и обедать. Тут книжки твои поставим и всё, что тебе нравится, доченька, – Коля провёл их в спальню. – А что тебе нравится делать? Читать, рисовать?

Арина покачала головой:

– Я тебе сейчас покажу.

Взяв отца за руку, она повела его обратно в зал.

– Садись и смотри.

Арина вышла в центр комнаты. Подняв округлённые руки на уровень живота и замерев в одной из балетных позиций, начала напевать:

– Та-та-та-та-а та-та-та-та-а…

Она плавно двигалась, становясь на цыпочки.

– Это «Танец маленьких лебедей».

– Кто тебя научил, милая? – Коля был удивлён.

– Я по телевизору видела и повторяла. Я ещё хочу для вас потанцевать, – солнечно улыбнулась девочка.

Коля посмотрел на Катину фотографию:

– Да, Катерина, наградила ты меня по-царски! О такой дочке я и мечтать не мог! И тебе спасибо, родная, что тайну открыла, – взглянул он на портрет жены.

Степанида, глядя на это, тихо вытирала слёзы на морщинистом лице:

– Коль, ведь бабушка твоя Марья, царство ей небесное, с цыганом в любви была. Да не отдали родители. А дед твой так любил её, что взял замуж уже «тяжёлую». Вот поэтому у тебя и у Аринушки нашей, как у твоего отца – одного из всей семьи, – бархатные ресницы и чёрные кудри и к танцам, песням любовь. Эх, кровь-то не водица.

Степанида с Ариной тихо посапывали в спальне, когда Николай набрал телефонный номер и, поприветствовав ответившего, осторожно спросил:

– Слышь, Алексеич, а дочка твоя, Вероника, до сих пор хореографию преподаёт? Ну да! У нас в Иркутске при театре даже балетная студия есть? Вот молодец, и Вероника там главная?! Хорошо. Тут дело у меня к ней. Встретиться бы надо.

На следующий день Коля с Ариной вошли в большое здание с колоннами.

Николай уже заждался в коридоре, в волнении то присаживаясь на стул, то прохаживаясь вдоль огромных окон. Наконец дверь открылась, и стройная молодая женщина с гладко зачёсанными волосами, приветливо улыбаясь, протянула ему руку:

– Ну, что ж, Николай Алексеевич! Посмотрели мы Арину. Молодец! Хорошо двигается! У дочери вашей есть все нужные для балета качества: чувство ритма, пластика, завидное упорство. Будем из неё балерину ваять, скорее вытачивать – процесс непростой, но радостный. А там, в Новосибирск на конкурс.

Руслан

Чеченец с забинтованной головой, бесцеремонно открыв дверь в женскую казарму, махнул Катьке:

– К командиру!

Она быстро надела чистую футболку и по пути, бросив взгляд в зеркало, поправила прядь волос. Тревожная мысль крутилась в голове: «Только вчера гипс сняли и опять, наверное, куда-то пошлют на задание, опять стрелять».

Забинтованный проводил Катю до большого дома, где Руслан занимал одну из комнат – в остальных жили его приближённые боевики. Зная обычаи, Катька разулась на пороге и тихо вошла, остановившись у дверей.

Руслан был один. Он сидел за столом, разбирая бумаги. В комнате почти не было мебели: только простой стол с несколькими стульями, старый шкаф и большая тахта с множеством подушек. На полу толстый ручной работы ковёр.

Командир протянул ей письмо и, махнув рукой на стул, предложил присесть.

– Это тебе. Из России. Пришлось прочитать: некоторая утечка информации пошла. Кто-то нас русским сдаёт. Вот теперь приходится даже письма оттуда читать. На вот, читай. Новости все хорошие.

Письма ей писала Светка на один из московских почтовых ящиков со специальной пометкой «Для Пэрис», веря Катькиным сказкам, что та работает в секретной военной части.

Катя присела на стул, дрожащими руками разворачивая страницы, из которых выпала фотография смеющейся черноглазой девочки. Пробегая глазами по знакомому почерку, жадно впитывала написанное: «Аринушке нашей уже шесть. Посылаю фотографию… Неля умерла… несчастный случай в тайге… Степанида всё хворает… Коля как-то дознался, что Арина его дочка, просит твоего разрешения взять её в Иркутск вместе со Степанидой. Хочет дочку там в школу определить. Когда ты вернёшься? Аринушке мать нужна. Я недавно родила, у меня теперь сыночек. Устаю. Подумай, пусть Колька пока возьмёт девочку – она ведь его дочка».

Сквозь мокрые ресницы Катька смотрела на фотографию. Руслан привстал и, протянув руку, наклонил фото к себе.

– Дочка твоя – красавица. Hа мою сестрёнку Фатиму похожа. Глаза как маслины. Я ведь один светловолосый в семье. Cело Ведено ещё в Кавказскую войну в середине XIX века было занято русскими. Многие тогда из солдат приняли ислам и остались жить в Чечне. Один из них и был моим прапрадедом.

– Ты – потомок русских и против них воюешь?! – запальчиво спросила Катька.

– А я, Пэрис, и ни за, и ни против, а только за себя. Слабые живут стаями и стадами, сильные – всегда одиночки. Одинокие волки – это якобы те, которых стая отвергла, потому что они уже старые и слабые, но это не так. Просто у них уже достаточно смелости и опыта жить одиночкой и не прятаться в стае. Ну а ты за кого воюешь, Пэрис? Ведь не за идею, как те, что из Прибалтики?

Конец ознакомительного фрагмента.