Долгая дорога домой - Сабит Алиев

Её пристальный взгляд задержался на Орхане.

– Когда я говорю, что с тобой не страшно, это означает, что одна боюсь, а когда рядом ты, мой милый мужчина с отсутствием логики, то нет. Вот что тебе надо было уловить. А не то, о чём ты подумал.

– А почему со мной не боишься?

На его губах появилась хитрая улыбка.

Лишь от одного взгляда на него у Сабины замерло сердце. Она улыбнулась, думая, что ей никогда не надоест любоваться и восхищаться этим мужчиной.

– Потому что, если что-то случится, то мы умрем вместе, держась за руки, и попадём с тобой в рай.

Он озадаченно и растерянно взглянул на неё.

– Что, милый?

– Страшные вещи ты говоришь, однако…

– Ой, какой же ты трус…

Она крепко взяла его за руку и с нежностью прижала её к себе.

– Просто говорю, что если влюблённые умирают вместе, они наверняка попадают в рай. Иначе как-то несправедливо…

– Я умирать не собираюсь! – он резко выдернул руку. – Тут душно… И ещё, плиз, не говори больше на эту тему. А то я уже жалею, что вообще завел этот разговор.

Их разговор прервал стюард.

– Пожалуйста, пристегните ремни, приведите кресла сидений в вертикальное положение…

– Да-да… – ответил он, машинально нащупывая свой ремень, хотя уже пристегнул его раньше. – Вроде пристегнут. А у тебя?

– У меня тоже, – ответила она.

– Кажется, соседей у нас нет, – сказал Орхан, вытирая вспотевший лоб. – Сейчас пересядем, и у нас будет бизнес-класс.

– Не хочу, сиди рядом, пожалуйста. Хотя бы пока мы летим до Баку.

– Но так же будет удобнее, – он сел в соседнее кресло и застегнул ремень. – Ну прости…

– Не прощу! – Сабина обиженно отвернулась. – Ты всегда все делаешь мне наперекор. Так нельзя!

– Можно, – ответил он спокойно, как бы поставив точку в этом разговоре, и принялся осматриваться вокруг.

Через проход сидел мужчина с высоким лбом и зачесанной назад шевелюрой. На нем были синие джинсы, рубашка с галстуком и очки в металлической оправе. Позади него – яркая зеленоглазая блондинка с пухлыми губами, в коротком полупрозрачном платье, под которым можно было различить очертания трусиков. Она слегка улыбнулась Орхану, сверкнув безупречными зубами.

«Ну почему каждый раз, когда ты встречаешь такую женщину, ты всегда в этот момент с другой? Что это? Закон подлости?» – подумал он.

– Орхан… – недовольно повысила голос Сабина. – Может, уже хватит пялиться на посторонних женщин?

– Что? – с полным равнодушием спросил он отводя глаза от блондинки.

Настроение у Сабины окончательно испортилось.

– Я вообще-то рядом! – нервно сказала она. – Ты совсем утратил ко мне интерес?

Он оглянулся, но ничего не ответил.

– Я права?

– Нет! – Он взял её руку и сжал в своих ладонях. – Ты что такие глупости говоришь? Мне кажется… на несколько секунд запнулся, как будто не зная, что сказать дальше, – я никогда не потеряю к тебе интерес…, – добавил он.

– Правда? – её глаза наполнились радостным блеском.

– Никогда не сомневайся в моих словах, никогда, слышишь? – он посмотрел ей прямо в глаза. – Ты вошла в мою жизнь и наполнила её смехом, светом, чудом…

– Я тебя люблю! – прервала его Сабина. – Люблю без памяти, без слов, без разговоров! Люблю вопреки всему. Ты самый прекрасный мой сон, ты мой спутник жизни, ты мой маяк… Ты – воздух, которым я не могу надышаться. Ты – всё самое лучшее, что могло бы случиться со мной в жизни.

– А знаешь, что мне в тебе больше всего нравится? Помимо твоей красоты? – Орхан нагнулся к ней и шепотом добавил:

– Фигура, изгиб бедер, грудь третьего размера…

– Что-что? – торопливо спросила она и коснулась шрама на гладко выбритом подбородке, почувствовав сильное желание поцеловать его, но остановила себя.

– Твоя покорность!

– Покорность порождается воспитанием. Это благодаря тебе я такой стала. Или благодаря моей любви к тебе…

Он одобрительно кивнул головой.

– Ты у меня самый лучший…

– А ты у меня самая красивая! – парировал он, краем глаза посматривая на блондинку.

– Не желаете чай или кофе? – спросил у них все тот же, неслышно подошедший стюард.

– Я буду кофе, – тихо произнесла Сабина.

– Вам тоже кофе? – обратился стюард к Орхану.

– Нет уж. Вообще не понимаю, как можно пить эту гадость?

Стюард слегка поморщился, молча налил кофе и передал его Сабине, затем – чашку с черным чаем ему.

– Благодарю! – неожиданно громко сказала Сабина.

– Ты что так громко? Уши заложило?

– Прости, – виновато сказала она.

– Ничего, – раздраженно ответил он. – Давно хочу у тебя спросить кое-что.

– Спрашивай.

– Кажется, ты говорила, что родилась в России?

– Какая у тебя память… Да, а если точнее, то я родилась в Ханты-Мансийской области.

– В городе Нягань? – уточнил уверенно Орхан.

– Между прочим, его еще называют «городом улыбок». В переводе с языка местных народностей название города означает «смешное место». По мне, вполне соответствует этому безмятежность и оптимизм его жителей. Теперь ты понимаешь, откуда я у тебя такая доброжелательная? – улыбнулась Сабина.

– Интересно… – проговорил он.

– Это совсем небольшой город. Моего папу сразу после академии направили в Ханты-Мансийскую область, в город Сургут. Несколько лет он там проработал, а потом его перевели в Нягань. Вот там я и появилась на свет.

– А в Баку вы когда вернулись?

– Когда распался Советский Союз, отцу пришел вызов из правительства Азербайджана. Понимаешь, когда на таком уровне предлагают работу, отказы не принимаются. Просто ставят перед фактом.

– Понимаю. Ты что-то помнишь из той жизни, имею в виду, из жизни, проведенной в России?

– Помню только снег, очень много снега. Помню, как он хрустит, когда наступаешь на него, помню сильные морозы и яркое солнце зимой. Люблю, когда все покрыто белым-белым снегом. Снежинки летают по всему городу. Они падают и падают. А в свете уличных фонарей они блестят как бриллианты. А еще всегда открывала рот и ловила их губами. Какая красота!!! Словами не передать, это нужно видеть самому.

Она вздохнула, ощутив одновременно радость и грусть – ведь это все уже осталось в прошлом.

– Ты знаешь, – продолжала вспоминать Сабина, – когда дома невысокие, можно видеть их крыши, покрытые хрустально чистым снегом. Он так блестит, что отражает свет луны. У меня ощущение, что в каждом таком доме вокруг печки собралась семья, и вот-вот подадут чай.

Представляю; отец смотрит телевизор, а дети шумно играют вокруг него, дразнят друг друга, и он каждые пять минут говорит им: «Тише, тише, из-за вас я ничего не слышу». А все дети балуются, и успокоить их невозможно…

– Ты так красиво все описала, рассказывай дальше, не останавливайся. Плиз…

– Знаешь, что самое обидное?

– Нет, не знаю, но очень хочу узнать.

– В детстве мы не ценим те моменты, которые переживаем. Моменты чуда, радости, непринужденности. Практически все дети думают, что их родители будут с ними вечно, а они сами не вырастут, навсегда останутся детьми, и ничего не изменится. Даже когда мы болели, всегда радовались этому, представляешь? А кем были для нас родители?

Орхан пожал плечами и смущенно пробормотал:

– Я не помню…

– А я помню, что в то время папа для меня был настоящим героем, а мама – ангелом. И они остались для меня такими же. Отец – моя защита, опора и, конечно, авторитет. А мама – смысл моей жизни. Для тебя родители такие же?

– Да, да, конечно… – он принялся сосредоточенно пить чай.

– Будучи ещё девчонкой, поняла, что наши мамы – это наши помощники, ангелы-хранители, данные Богом. Вспомни, кто был рядом с тобой, когда ты достигал чего-либо? – продолжала Сабина. – Допустим, первые шаги, первое слово, сказанное тобой? У меня была подруга, её мама умерла при родах, и её воспитанием занималась бабушка. Так вот, однажды мы катались вдвоем со снежной горки и обе одновременно упали. Знаешь, что крикнула я, а что она?

– Что? – с интересом спросил он.

– Я крикнула «ой, мама», а она крикнула «о, Боже». Представляешь…

– Надо же, ты такие вещи запомнила…

– А когда я ложилась спать раньше обычного, мама начинала ходить вокруг меня и допрашивать, что со мною, почему легла раньше времени, может быть, чем-то расстроена? Может, врача вызвать? Они чувствуют тревогу за своего ребенка. Разве не они носят нас под сердцем в течение девяти месяцев, а потом днями и ночами напролет находятся рядом с нами, и у них практически нет времени на собственный сон. Они жертвуют всем ради нас. И после всего этого разве мать не может быть самым главным человеком в твоей жизни?

– Может. Но у меня не такая память, как у тебя, – вздохнув, сказал Орхан. – Вы, женщины, устроены по-другому, вы ко всему относитесь не так, как мы. Находите причины, чтобы все усложнить в своей жизни. А мы, мужчины, – он самодовольно выпрямился и продолжил, – мы все упрощаем. Для нас все ясно, как дважды два.