Журнал «Вокруг Света» №05 за 1982 год - Вокруг Света

И эта простая мысль успокоила его, вернула прежнее настроение.

— Неудачное время вы выбрали,— на ходу рассуждал Виктор, убыстряя темп: мы торопились на остановку.— Вы летом к нам лучше приезжайте, в августе, в самую жатву. На комбайне вас покатаю, на «Ниве» или на «Колосе». Шестнадцать часиков по полям отпрыгаем — и на боковую. Вот будет работенка-то!.. Летом, летом приезжайте.— Он прощался у дверей автобуса, крепко встряхивал мою руку.

Дорога шла лугом, полем, оврагом, мимо тихих деревень и округлых холмов. Подсвеченная туманом, качалась полоска леса на горизонте, и разлетались по сторонам деревья, кусты, грузовики, пешеходы, заводы, реки, автостанции. Все это с ходу, все с разбегу — навечно схваченное глазом и тут же исчезающее, чтобы уступить место новым полям, деревням и перелескам.

Орловская земля, корневая Русь. Направо бунинские места, налево — лесковские. До Спасского-Лутовинова рукой подать.

Олег Ларин, наш спец. корр. Фото автора Орловская область, деревня Затишье

Остров-сокровище

«К полуночи ветер, весь день нагонявший тучи с запада, чуть поутих, но лишь затем, чтобы через несколько мгновений набрать силу урагана. Соленые валы Северного моря ринулись на восток, упорно тесня более пресную балтийскую воду.

В центре этого противоборства оказался маленький остров Хиддензее, который под натиском волн превратился в архипелаг совсем уже крохотных участков суши. Море, поднявшись на два с половиной метра выше обычного уровня, увлекло в пучину домишки островитян, затопило колодцы с пресной водой, сорвало с причалов и унесло невесть куда рыбацкие лодки.

Поутру, когда буря кончилась, только остатки камышовых крыш напоминали о том, что остров был обитаем. А из толщи белесого песка, там, где еще вчера стоял поселок Нойендорф, выглянул кусочек истории, дожидавшийся этого часа ровно девятьсот десять лет и два года... То были сокровища викингов, зарытые на Хиддензее в 960 году...»

Так гласил текст на пергаменте, прибитом над витриной в музее. Через стекло витрины прекрасно видны все эти золотые броши, обручи, браслеты и подвески.

В Штральзундский музей истории и культуры меня привел Андреас Тимм. Он — сотрудник биологической станции Грейфсвальдского университета на Хиддензее. Когда я хотел познакомиться с островом, в райкоме Союза свободной немецкой молодежи мне порекомендовали в проводники Тимма. «Это,— сказали мне,— человек, который дорогу даже на Луну покажет!»

Они были правы. Андреас оказался просто кладезем знаний. Сначала он потащил меня в музей.

— Явление сокровищ из глубин песка,— говорил он,— продолжалось и в штормовые дни 1873 и 1874 годов. Мой прапрадед даже решил, что так будет всегда. Нужно только вовремя оказаться в должном месте. Он стал караулить золото и после каждого шторма граблями прочесывал пляж. Такой же страстью был одержим и мой прадед — и тоже безуспешно. И я, когда в детстве услышал от отца о находках, тут же решил: уж мне-то должно повезти.

— И что же, нашел золото? Андреас помолчал, уклончиво заулыбался:

— Если хочешь, то и на твою долю достанется.

Через час мы с Андреасом покидаем Штральзунд на катерке с лихим названием «Морской орел». Покачиваются на воде чайки. В небе замерли белоснежные комья облаков. Часа через два «Морской орел» доставляет нас к пристани Нойендорф на Хиддензее.

Какой-то особый аромат, который сразу и не определишь, разлит в воздухе. Сложена даже такая легенда: Локи — древнегерманский бог огня и хитрости — бессовестно похитил у богини любви и плодородия Фреи драгоценную жемчужину. Но, пролетая над морем, обронил ее. На том месте, где она упала, и возник остров. Каждое лето Фрея навещает свою жемчужину, напоминая о себе людям ароматом своих волос.

— Ну а на самом деле,— возвращает меня к реальности Андреас,— нежный букет Хиддензее складывается из запахов моря, можжевельника, шиповника и малины, хотя растут здесь и сотни других растений.

Они — одно из наших сокровищ. Теперь — птицы. Пернатых тут зарегистрировано около трехсот видов. У самой пристани огромный щит: план-схема острова.

— Взгляни-ка, разве сама форма Хиддензее тебе ничего не напоминает? — улыбается Андреас.

Ну конечно же! Профиль сидящего на жердочке попугая — не того ли знаменитого, по кличке Капитан Флинт, из стивенсоновского «Острова сокровищ»? Того попугая, что кричал: «Пиастры, пиастры, пиастры!»

Я разбираю на плане вполне пиратские названия: мыс Мертвеца, гора Сигнальная мачта. Как-никак, в XIII-XIV веках островитяне, в основном ссыльные монахи да беглые разбойники, нередко промышляли грабежом судов, выброшенных штормом на берег.

— О тех веселых временах,— продолжает Андреас,— остались лишь воспоминания. Другие у нас теперь заботы. Вот гляди: почти весь наш островок сплошь покрыт цветами. Каждое время года придает этому ковру особую расцветку. Весной густой ворс образуют незабудка и резушка, летом — лютики и фиалки, а осенью — василек-горькуша с крестовником. Но для того чтобы все травки-цветочки чувствовали себя как дома на наших дюнах, пришлось запустить телят, овец и кроликов. Странно, да? Особенно кролик — чуть ли не целую Австралию сожрал, а тут — маленький Хиддензее! Но эти животные уничтожают прежде всего высокие стебли сорняков.

Немало пришлось поломать голову и над тем, как освоить засоленные морской водой луга, заставить взойти на них едва не вымершие виды растительности. Понадобились специальные минеральные удобрения. А сколько труда потребовалось, чтобы найти естественные, не химические средства борьбы с вредными насекомыми!

Знаешь, что такое наш остров для птиц? База отдыха для крылатых «варяжских гостей», совершающих ежегодные перелеты из Скандинавии на юг Европы, в Африку и обратно. Вот и обосновалась на Хиддензее Центральная орнитологическая станция ГДР. Колечки с ее клеймом носят всевозможные пернатые — палевые зуйки и серо-стальные чегравы, а также хищники вроде ястребов, орлов и даже канюков...

Но чем удивительны канюки, я так узнать не успел. Зрелище, открывшееся передо мной, когда я посмотрел в сторону острова Рюген, ошеломило меня. В проливе двигался караван небольших судов с коротким корпусом и высокими бортами. Прямые паруса на их фок- и грот-мачтах не оставляли никакого сомнения в том, что передо мной самые настоящие ганзейские «когги», каким-то чудом занесенные сюда из дремучего средневековья. Яркие эмблемы на их вымпелах недвусмысленно показывали, что когги принадлежат морским разбойникам. На палубах отчетливо различались фигуры людей, одежда которых выдавала настоящих «джентльменов удачи».

Андреас тут же сообразил, в чем причина моего невнимания к рассказу о канюках.

— Видишь, как мало ты знаешь о том, что делается в наших краях! Как думаешь, куда плывут эти когги? На Рюген. Вот сейчас ошвартуются на Хиддензее, примут на борт местных пиратов и пойдут дальше, сражаться с купцами. Достанется сегодня врагам Штертебеккера!

Вот оно что: Клаус Штертебеккер— морской Робин Гуд средневековья, «гроза богачей, надежда бедняков» — вернулся на острова. На этот раз в качестве героя драматической баллады немецкого революционного писателя Кубы.

— Спектакль продолжается целый вечер. Его разыгрывают в одной из бухт Рюгена. Сценическими площадками служат и море и суша. А участвует в спектакле вместе с настоящими актёрами тысяча самодеятельных артистов — юноши и девушки нашего приморского округа. Если хочешь с ними поговорить, давай пройдем до пристани в Витте — туда сейчас прибудут когги. Это близко — километров пять.

— А на автобусе нельзя?

— Какой тут автобус! Здесь даже мотоциклы и то запрещены. Заповедник!

— Как же тогда люди по острову передвигаются? Вот ты, например, как добираешься до своей биологической станции?

— Да весь остров-то меньше двадцати километров в длину и чуть больше двух в ширину. Так что на своих двоих передвигаемся, в крайнем случае на велосипеде или лодке. Есть, конечно, на острове несколько грузовых машин, которые привозят продукты в санатории и пансионаты, «Скорая помощь», понятно, действует. Кстати, попробуем-ка сейчас раздобыть велосипеды...

С этими словами Андреас повел меня к чисто выбеленному домику под камышовой крышей. Таких на Хиддензее немало. Служат они людям лет по шестьдесят, а то и дольше. Класть камыш начинают снизу, постепенно поднимаясь по крутому скату крыши, так что каждый верхний ряд перекрывает нижний. Попадающая на камыш влага не скапливается на стебельках. После дождя или снега ветер высушивает крышу, и она не гниет.

Через раскрытое окно мы заметили человека с трубкой, сидевшего у телевизора. Это, пояснил Андреас, смотритель местного маяка. Завидев нас, он выключил телевизор, надел свою темно-синюю лоцманскую фуражку — особенно популярную на немецком Севере — и вышел навстречу. Быстрый разговор шел на нижненемецком наречии, так что я едва мог разобрать его смысл. Но главное было понятно: велосипеды забрали дочь старика с женихом и укатили на них в Витте. Они участники концертного ансамбля художественной самодеятельности Союза свободной немецкой молодежи, а его в полном составе мобилизовали на сегодняшнее представление «Клауса Штертебеккера».