Сестры Айнур. Дети Солнца и Луны. Изабель - Кима Мерзликина

От самодовольного лица сестры Иззи тошнило. Сейчас даже было трудно поверить, что это и ее лицо тоже.

– Значит, все получится, – кивнул мужчина.

– Нет! – повторила Иззи. Она чувствовала, как переходит на громкий крик. – Ты ничего не сможешь сделать!

– Значит, придется пожертвовать какими-то уроками. Эбби, каким уроком у тебя французский?

– Пятым.

– Какой урок у тебя пятый, Изабель?

Ей хватило всего две секунды, чтобы догадаться о смысле заданноговопроса.

– Нет! – запротестовала она. Ее глаза расширились, а пульс участился. – Нет! Ты этого не сделаешь!

– Какой урок? – жестче спросил отец.

– Психология, – ответила за сестру Эбигейл.

И тут ее мир рухнул. Мало того, что эта… эта… выскочка! Испортила ей день утром, так теперь она хочет устроить Третью Мировую и дома? Изабель была готова накричать на нее, если потребуется, то побить головой о стенку, но к ее счастью, отец продолжил свою тираду:

– Вот и отлично. Ты поменяешь свой урок психологии на французский и дело решено, – Натан самодовольно откинулся на спинку стула.

– Нет! – на этот раз Иззи и впрямь закричала. – Ты не сделаешь этого! Я не сделаю этого!

– Еще как сделаешь.

От такого напора у девушки вскипел мозг. Она чувствовала, что еще чуть-чуть и она, либо взорвется и вспомнит все бранные слова, которые знала на обоих языках, либо расплачется, как маленькая девочка, что будет означать победу отца и ее поражение.

Девушка рывком встала из-за стола.

– Я тебя ненавижу! – выпалила она.

– Хватит, – не выдержав напряжения, встряла Габриэлла. Даже сейчас ее голос звучал мягко, – вы – оба.

Натана это остановило, но не Иззи.

– Я не собираюсь менять профиль. Хоть убейте. Можете начинать прямо сейчас.

– Изабель, – пригрозила мать.

– Что? – девушка обратилась к матери. – Ты слышала его, мама? Да он готов лишить меня единственной отрады в жизни только потому, что я тайком от него сделала хоть что-то самостоятельное. Его просто бесит, что я не следую его указке, как Эбби!

– Изабель, сядь и успокойся, – мягко попросила мать. – Это можно обсудить и в более спокойной обстановке.

– Спокойной? – усмехнулась Иззи. – Пока он здесь, – она указала рукой на отца, – нет.

– Это все равно ничего не изменит. Завтра же ты поменяешь свой профиль.

Иззи была готова швырнуть в отца стул, чтобы стереть с его лица довольную ухмылку.

– Натан, прошу, – вздохнула Габриэлла.

– Вот, видишь? – обратилась Иззи к матери. – Он никогда мне не уступит.

– Вы даже не старались обсудить это без криков и ругани, – возразила мать.

– Я и не собираюсь, – Изабель вышла из-за стола. – Я могу обсудить это с тобой, но с ним… С ним я вообще ничего не буду обсуждать.

Девушка покинула столовую.

– Изабель, сейчас же вернись! – донесся до нее суровый голос отца.

– И не подумаю, – крикнула она вслед. – Я требую капитуляции.

Больше ничего не сказав и, игнорируя призывы обоих родителей вернуться, девушка закрылась в своей комнате и плюхнулась на кровать. Она закрыла глаза, стараясь привести свои мысли в порядок, но вместо этого слезы сами определили ее дальнейшую судьбу.

Ей было больно от того, что родители, в особенности отец, не могут понять ее, не хотят понимать. Ей было больно от того, что Эбби – ее сестра, с которой они, казалось бы, должны быть не разлей вода, портит ее жизнь, прикрываясь правильностью своих поступков. Как может быть что-то настолько правильным, если причиняет кому-то сильную боль? Почему Эбби не может понять, что для нее так важно? Почему она думает, что раз они близнецы, то и вести себя должны одинаково? Вероятно, ей нужно посоветовать прочитать труды Френсиса Гальтона22, ну, или хоть что-то, что поможет вдолбить в ее рыжеволосую головенку, что близнецы не должны быть абсолютной копией друг друга! Но если Эбби хочет войны, она ее получит. Может и не сомневаться.

С этими и прочими, не самыми позитивными мыслями, она заснула и проснулась только глубокой ночью от «мелодичного» урчания в животе. Вспомнив о том, что так и не доела свой ужин, Иззи застонала. Она медленно встала с кровати и заметила, что все еще не сменила вчерашнюю одежду. Аккуратно стянув с себя черную майку с белым крестом, на фоне которого по-французски белыми буквами были напечатаны семь смертных грехов: «похоть», «гордыня», «чревоугодие», «гнев», «лень», «алчность», «зависть». Затем последовали черные лосины. Она сменила их на серо-коричневую пижаму. Девушка сделала на голове конский хвост и аккуратно приоткрыла дверь. Она медленно спустилась вниз, чтобы не разбудить Эбби и, не дай Бог, родителей. Особенно отца.

Иззи тихо зашла на кухню и удивилась, увидев на табло всего двенадцать часов ночи. Она достала из холодильника апельсиновый сок и подошла к окну. Привычка, которая раздражала всех, кроме её обладателя – пить прямо из тетрапака.

Девушка задумчиво прислонилась к окну и вгляделась в темноту. Фонари отбрасывали причудливые тени деревьев на асфальт. От этого казалось, что они похожи на монстров, подбирающихся к домам своих жертв. Не смотря на все эти бесконечные переезды и привычку ни к чему не привязываться, Изабель полюбила эту улицу – проезд по ней создавал иллюзию прогулки по парку.

В начале сентября ни один листик еще не окрасился в желтый или красный цвета, давая возможность людям наслаждаться остатками летнего настроения. Еще пару недель и зеленое лето окончательно покинет Монктон, уступив место пестрым краскам осени. Скорее бы. Среди деревьев напротив ее дома, девушка заметила темную фигуру. Человек выглядел высоким, и если бы Иззи стояла рядом с ним, он был бы выше ее дюйма на четыре23. Изабель была прекрасно осведомлена о своих соседях и знала, что напротив нее жила пожилая пара и у них точно не было таких высоких родственников, значит…

Нет!

Это тот самый парень, что следил за ней в кафе! Значит, за ней и она не спятила. Девушка прикрыла шторку, а когда, мгновение спустя, выглянула из-за нее снова, незнакомца и след простыл. Может, паранойя, она просто сходит с ума? Отличная перспектива для той, которая едва может позаботиться о себе самостоятельно. Иззи устало покачала головой, допила сок и вернулась в свою комнату, чтобы закончить сон.

3

<<Сегодня лучше, чем вчера. Если, конечно, я не начала сходить с ума.

Вчерашняя стычка с отцом и Эбби подпортили мой настрой на новый школьный день, но не более. Я, конечно же, не собиралась подчиниться своему дорогому папочке и, уж, тем более, слушать советы сестры. Нет. Психологию я не брошу ни за какие коврижки. Эти люди отняли у меня детство, но этого оказалось им мало и они хотят отнять то, что приносит мне хоть какую-то радость в жизни.

Как бы там ни было, как бы я не сопротивлялась, для себя я решила, что лучше сегодня держаться подальше от утренних ссор и осуждений в мой адрес. Поэтому я быстро собралась в школу и поспешила выйти из дома, не удосужившись зайти на завтрак. Впрочем, так я делала не в первый раз. Только я собралась открыть дверь и выйти наружу, как меня застали врасплох.

– Даже не позавтракаешь? – промолвил нежный голос с еле заметным французским акцентом.

Мама.

Мне даже не пришлось притворяться, чтобы тепло улыбнуться матери. В нашей семье она была единственной, к кому я питала по-настоящему родственные чувства.

– Да… Нужно… Встретиться с Моник перед школой, – не говорить же ей, в самом деле, что мне просто хочется поскорее свалить из этого дурдома.

– Хорошо. Передавай Моник привет, когда увидишься с ней на уроке, – она подмигнула мне.

Как бы мне не хотелось, а мать всегда распознавала мою ложь. Думаю, если бы мы играли в покер или мафию, она непременно вышла бы победителем.

Я одарила ее еще одной улыбкой и открыла входную дверь.

– Изабель, – поспешно остановила меня мама.

Я обернулась.

– Надеюсь… Надеюсь, ты не слишком злишься… Из-за вчерашнего.

Это еще мягко сказано. Я в ярости.

– Не особо, – соврала я. – И не к такому привыкнешь.

– Папа просто хочет, как лучше

– Но он понятия не имеет, как будет лучше для меня самой, – черт, он вообще не знает, что действительно может пойти мне на пользу.

– Может быть. Но ты могла бы объяснить ему, насколько это для тебя важно.

– Я объясняла. Тысячу раз, и ты это знаешь. И вообще, это ты должна злиться на меня. Это ведь дань твоей семье я не оказываю, а не его.

– Просто, я тебя понимаю, – улыбнулась мама.

Как могла такая нежная особа выйти за такого, как мой отец? И, не то, что выйти – полюбить!