Птица счастья - Галина Солонова

– День сегодня будет бесснежный и безветренный, тихо сказал Иван. – Достав из-за пазухи бинокль, направил объективы в сторону станции. – Копошатся сволочи с раннего утра. Посмотри-ка ты, Костя, может быть, лучше рассмотришь.

Константин торопливо приложил окуляры к глазам и, не отрываясь, смотрел вдаль. Наконец произнёс:

– Мне кажется, разгружают они вагон со строительными материалами. Надо подобраться поближе и понаблюдать…

Прошли ещё метров пятьсот. Сняв лыжи, расположились за небольшим бугорком у зарослей ивняка. Окопавшись в снегу, лежали долго, рассматривая станцию и её окрестности. Всё фиксировали в памяти, чтобы потом нанести на карту все объекты… Продрогли.

– Холодновато, – тихо произнёс Костя, растирая ладонями посиневший нос, губы, щёки и уставшие от напряжения глаза, обрамлённые заиндевевшими ресницами.

– Ничего. Сейчас согреемся: ползём по-пластунски с хворостом и лыжами метров сто до тропинки, маскхалаты, полозья присыпаем снегом и окольными путями двигаемся к деду Захару. Ты вперёд, а я минут через десять, – сказал Иван…

Хата деда Захара стояла на самом краю села с правой стороны от станции. Седенький, щупленький от времени и жизненных забот, похоронивший три года назад свою Прасковью, отправив на войну троих сыновей, жил один. Но интереса к жизни ещё не потерял. До войны он долгое время работал лесником. В лесу знал каждую тропинку, деревце и кустик, а в округе – весь люд от начальства до последнего мальца. Собрался на фронт, да не взяли, но придумал, как «пособлять супостатов изничтожать».

Прислонившись сутулой спиной к тёплой печи, дед Захар поглаживал ладонью правую руку, что нещадно ломила, и думал свою думу. Неожиданно услышал шорох в сенях – насторожился. Кто-то обивает снег старым голиком – отлегло от сердца: значит, свои. Кряхтя, поднялся навстречу:

– Костя, – обрадовался дед. – Проходи скорее к печи.

– А мы хворосту тебе на растопку несём с Иваном. Скоро и он должен подоспеть.

– Вот спасибочки: очень кстати. Сейчас взвар приготовлю…

Осторожно прихлёбывая из алюминиевых кружек горячий напиток, заваренный только Захару известными корешками, Иван с Константином слушали последние новости.

– Непрошеные гости хозяевами себя почуяли. А что, в селе только несколько немощных стариков да бабы с малыми детями – шебуршить некому. Осмелели гады, вольготно себя чувствують: большой строительный отряд прибыл, водокачку строють…

Морозная и лунная была та январская ночь. Партизанский отряд продвигался к станции. Снег сильно скрипел под ногами и полозьями саней. Было далеко всё видно и слышно – это затрудняло действия партизан. Воспользовавшись тем, что на станции стоял под парами вражеский эшелон, который отвлекал внимание немцев, удалось скрытно расставить свои силы перед штурмом. Каждый его участник чётко знал свои задачи. Никаких посторонних эмоций.

Четыре вагона, в которых жили гитлеровцы, были основным объектом удара. Расчёты станкового и двух ручных пулемётов заняли позицию с правого фланга этих вагонов, автоматчики пробрались к левому. Когда всё было готово к атаке, командир разведки и его помощник стремительно перескочили через железнодорожные пути, бесшумно сняли часового у здания станции и бросили в окно противотанковую гранату. Аппаратура телеграфно-телефонной связи была уничтожена – станция оказалась отрезанной. Ещё две гранаты сразили немецких офицеров, находившихся в дежурной комнате. Это послужило сигналом к атаке. Застрочили пулемёты и автоматы. Шквал страшной силы кинжального огня обрушился на вагоны, из которых ни один гитлеровец выскочить не смог.

Подхватились немцы, что жили в пристанционном посёлке и подняли беспорядочную стрельбу. Видимо, враг не сразу понял, что произошло: находившийся в укрытии недалеко от станции пулемёт бил в противоположную сторону.

Бой ещё шёл, а подрывная группа партизан тем временем подобралась к железнодорожному мосту. Заложили тол и подожгли шнур. Взрыв моста был последним эпизодом военной операции.

Немецкий гарнизон был разгромлен, более семидесяти солдат и офицеров врага были уничтожены.

Выполнив задачу, поставленную командиром, не неся никаких потерь, партизанский отряд отходил. «Теперь можно и вздохнуть полной грудью», – подумал командир отряда.

Бывший разведчик партизанского отряда закончил свой рассказ. Опустив голову, он ещё несколько минут молчал – будто воспоминания о войне не отпускали его. И дети сидели молча, боясь нарушить тишину. Наконец Константин Сергеевич поднял голову, окинул взглядом детишек и тихо произнёс:

– Будьте здоровы, любите Родину, берегите мир.

Класс наполнился детскими аплодисментами.

(Во второй части 5-й главы использован отрывок из воспоминаний комиссара районного партизанского отряда К.С. Тихоненкова о реальном бое партизан с фашистами).

6

– Наталья Aнтоновна, подождите, пожалуйста, – услышала девушка приятный мужской баритон, выходя из школы.

Наталья остановилась, поджидая молодого человека.

– У вас ко мне какое-то дело?

– Да. Очень важное, – стараясь заглянуть Наташе в глаза, ответил он. – Разрешите вас проводить.

– Это повод для официального знакомства? – усмехнувшись, спросила девушка. – Я знаю, что Вас зовут Василий: мне моя соседка Федотьевна обо всех молодых людях доложила. А проводить – пожалуйста. Дом, где я живу, через дорогу.

– Будем считать, что знакомство состоялось, – останавливаясь у калитки, сказал Василий. Чтобы задержать Наташу ещё на несколько минут, глядя на пурпурные гроздья рябины, что красовалась у крыльца под сентябрьским солнцем, заметил, – этой осенью в лесу, как никогда, много рябины.

– А Федотьевна говорит, что рябина – это горькая судьбина, нельзя её сажать у дома…

– Хочу Вас пригласить завтра в кино.

Фильм называется «В шесть часов вечера после войны». Пойдёмте: ведь завтра суббота.

– Благодарю, Василий. Но в воскресенье мне нужно пораньше встать, чтобы съездить в город. Как-нибудь в следующий раз… может быть, – нашла повод для отказа Наталья. – Поднявшись на крыльцо, посмотрела на растерявшегося Василия, смущённо сказала, – до свидания…

– Наташа, ты пришла? – послышался голос Федотьевны, доносившийся из кухни.

– — Да, Федотьевна, это я, – устало ответила девушка.

– Мой-ка руки да садись за стол. Гость у нас. А я пышек напекла.

– Здравствуйте, – поздоровалась Наташа, увидев за столом мужчину.

Высокий, плечистый, взрослый, в морской тельняшке, он как-то смущённо вскочил с места, чтобы усадить девушку за стол.

– Знакомьтесь, – сказала Федотьевна, любопытно поглядывая то на Наташу, то на мужчину.

Девушка протянула руку:

– Наташа, – вежливо произнесла она.

– Иван, – сказал он торопливо, схватив большими жилистыми руками маленькую девичью ручку, и при этом его мужественное лицо залилось густым румянцем.

– Иван Петрович занёс мне отремонтированную на кузне лопату, а то нечем докопать картошку, – заговорила певучим голосом пожилая женщина, видя, как этот большой мужественный мужчина оробел перед учительницей хрупкого телосложения.

Чаепитие прошло за разговорами о жизни, о работе, рассказами о себе – всё было предельно просто и задушевно.

Едва Иван Петрович вышел за порог, как Федотьевна начала его нахваливать:

– Хороший человек: работящий, девять лет прослужил на флоте, душевный и на вид – «стань да глянь»… Да ты не смотри, что он работает кузнецом. Ну и постарше тебя на двенадцать годков – да не в этом же дело! Многие наши девчата хотели бы заполучить его в мужья. А он, вишь, на тебя глаз положил. Чего молчишь? Скажи что-нибудь.

– Думаю, Федотьевна, что он действительно хороший человек. Я ему желаю счастья.

– Тебя смутило то, что он кузнец?

– Жена ему нужна постарше, помудрее.

– Да тебе уже тоже двадцать три. Пора семью заводить. Хорошая ты дивчина, Наталья. Жалко, если у тебя жизнь не будет складываться…

«Вот и кавалеры объявились, – подумала Наташа. – Да только ничего не «ёкнуло» в душе». – Она вспомнила свою первую любовь, предательство подруги, обиду, которую неожиданно нанёс ей Денис – всё это отозвалось острой болью в её ранимом сердце…

Иван Петрович пытался ухаживать за Натальей: приходил несколько раз, якобы по делу к Федотьевне; обязательно заглядывал в класс, когда встречался с Михаилом Семёновичем, чтобы обсудить вопрос изготовления навершия для будущего памятника. Видя лишь только вежливое отношение к себе со стороны молодой учительницы, понял, что на большее рассчитывать не стоит, тихо отошёл в сторону.

А Василий настойчиво стремился завоевать сердце Наташи: находил повод для встреч, появлялся перед девушкой везде и всюду неожиданно, будто из-под земли. Как говорится, «не давал проходу». Неопределённые отношения между Наташей и Василием длились почти год. Василий уже не раз признавался в любви, звал замуж, а сердце девушки для любви не открывалось. Что делать, как поступить – не знала, не чувствовала. Посоветоваться с матерью Наташа боялась: знала, что она непременно спросит: «Любишь ли ты его?» Узнав правду – осудит. Удручённое состояние, видимо, отражалось в настроении и глазах, полных печали. Это сразу заметила семидесятилетняя Александра Васильевна, тоже учительница начальных классов, с которой Наташа подружилась.