Птица счастья - Галина Солонова

А Василий настойчиво стремился завоевать сердце Наташи: находил повод для встреч, появлялся перед девушкой везде и всюду неожиданно, будто из-под земли. Как говорится, «не давал проходу». Неопределённые отношения между Наташей и Василием длились почти год. Василий уже не раз признавался в любви, звал замуж, а сердце девушки для любви не открывалось. Что делать, как поступить – не знала, не чувствовала. Посоветоваться с матерью Наташа боялась: знала, что она непременно спросит: «Любишь ли ты его?» Узнав правду – осудит. Удручённое состояние, видимо, отражалось в настроении и глазах, полных печали. Это сразу заметила семидесятилетняя Александра Васильевна, тоже учительница начальных классов, с которой Наташа подружилась.

Как-то после уроков Александра Васильевна зашла к Наталье в класс.

– Садись, Наташа, рядышком, – указывая на место за партой. – Посидим рядком, поговорим ладком… Девочка моя, вижу, что тебя что-то сильно тревожит. Поделись – легче станет, – по-матерински сказала Александра Васильевна, обняв Наташу за плечи.

Наташа шмыгнула носом, уткнулась головой подруге в плечо, расплакалась. Александра Васильевна, поглаживая как маленькому ребёнку выгоревшую прядь волос на голове девушки, терпеливо ждала, приговаривая:

– Поплачь, поплачь. Это тоже помогает… Выслушав Наташу, Александра Васильевна не торопилась давать совет. Вздохнув, наконец, заговорила:

– Семья, дети для женщины – это важно: есть, для кого и ради чего жить. Я сама выходила когда-то замуж за «шапку». – Наташа недоумённо взглянула на Александру Васильевну. – Да, да, за «шапку». Пришли родители моего будущего мужа, принесли шапку своего сына, сговорились о свадьбе. Ивана своего, царство ему небесное, увидела только за свадебным столом. Потом появились и любовь, уважение и жалость друг к другу – слава Богу, хорошим человеком он оказался. – Александра Васильевна помолчала в раздумье. – Василий живёт в посёлке около двух лет, знают его с положительной стороны: работает заместителем лесничего, учится заочно в институте, с людьми обходительный, человек интеллигентный, перспективный, да и на вид – красавец. Остаётся тебе научиться любить его. – Девушка вздохнула. – Многие девчата глаз с него не сводят, а он за тобой бегает. Вон молоденькие девчонки подрастают – в восемнадцать норовят замуж выскочить, а тебе уже двадцать четвёртый… Любовь проходящее чувство, остаются уважение, доброта, взаимопонимание, человечность…

– Я поняла, – вздохнув, сказала Наталья. – Вы, дорогая Александра Васильевна, правы: семью создавать надо.

– Но ты, Наташенька, не поступай сгоряча, прислушайся к своему сердечку…

7

Михаил Семёнович и его помощник кузнец Иван Петрович своими руками из кирпичей, камней, цемента, красок любовно сооружали памятник.

Конец апреля тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года ознаменовался в посёлке тем, что подходили к концу работы по его строительству. К будущему памятнику приходили старушки, старики – они подолгу молча стояли рядом, потупив головы, вспоминая своих погибших сыновей. Многоступенчатый обелиск высотой два метра уходил конусом ввысь и венчался пятиконечной звездой. Открытие памятника было назначено на девятое мая – в День победы над немецко-фашистскими захватчиками…

То майское утро выдалось солнечным и тёплым. К десяти часам все сельчане собрались у школы. Построением колонн руководил секретарь комсомольской организации. Стройными рядами в полной тишине двинулись к железнодорожной станции. Впереди шли участники минувшей войны. На их пиджаках серебром и золотом сверкали боевые награды. Молодёжь шагала под красным знаменем комсомольской организации. Ярким пурпуром горели пионерские галстуки у школьников. Лица у всех были печально сосредоточенны. Взрослые, наверно, вспоминали каждый свою военную историю.

Наталью Антоновну память унесла в маленький провинциальный городок, где жили они до войны всей семьёй в небольшом деревянном домике.

8

Когда началась война, Наталье Антоновне было всего семь лет.

На высоком холме располагались недалеко друг от друга два здания: просторное деревянное и кирпичное.

– Смотри, дочка, это школы. С первого сентября ты будешь там учиться. Сначала в деревянной, а в старших классах – в кирпичной, – говорила мама Наташе.

Да не пришлось девочке учиться: война началась. Летом сорок второго немцы организовали лагерь для советских военнопленных, которых поместили в деревянную школу. В кирпичной расположились сами. Оба здания были обнесены колючей проволокой в два ряда. Любопытству местной детворы не было предела: они ничком лежали у обочины дороги, ведущей к лагерю, и наблюдали, как военнопленные сооружали по приказу немцев сторожевые вышки и пропускные ворота. Рано поутру в любую погоду военнопленных выгоняли из помещения, и они допоздна находились на бывшей спортивной площадке за колючей проволокой.

Кто такие немцы? Какие они, эти чужие люди? Зачем держат наших в неволе? Эти вопросы обсуждались ватагой ребятишек от семи до десяти лет. Один из них, Петька Бузилов, предложил самому смелому подойти к воротам, где стояли часовые. Добровольцев не нашлось. Тогда решили помериться на прутике. Его верхушка досталась Наташе. Страшновато, но закон ватаги суров – надо исполнять.

Девочка медленно приближалась к воротам. Немцев было трое. Двое с винтовками. Увидев ребёнка, они стали переговариваться между собой, один из них поднял оружие наизготовку. Наташино сердечко затрепетало. Метрах в пяти она остановилась. Третий, что был без винтовки, что-то сказал по-немецки постовым, а потом по-русски обратился к Наташе:

– Зачем ты пришла сюда, девочка?

Наташа увидела доброе человеческое лицо, чем-то похожее на отцовское. Она осмелела.

– Помогите: у меня нос сильно болит, – жалобно произнесла девочка.

– Подойди сюда, не бойся, – с доброй улыбкой ответил всё тот же немец.

Наташа подошла и указала пальцем на нос, нежная кожа которого постоянно шелушилась от солнца. Немец наклонился, аккуратно взял девочку за подбородок, повертел голову вправо-влево, разглядывая нос, лицо в конопушках и выцветшие на солнце кудряшки. Он о чём-то попросил постовых, открыл калитку, встроенную в ворота, и предложил Наташе:

– Проходи, полечим.

Девочка без страха шагнула за немцем. Он провёл её в медпункт, где сильно пахло лекарствами, усадил на стул и достал с полочки маленькую круглую баночку.

– Сиди смирно, помажу твой курносый носик. Как твоё имя?

– Наташа.

– А я Тихон. Я переводчик.

Немец печально посмотрел на маленькую гостью, его глаза увлажнились. Из внутреннего нагрудного кармана он достал цветную фотографию. На ней была изображена девочка лет семи с такими же светлыми кудряшками, как у Наташи. На ней было розовое пышное платье, на голове – белый бант. Чужеземец заговорил шёпотом:

– Это моя дочь Эльза. Она похожа на тебя. Я очень скучаю по ней. Твой папа тоже на фронте?

Наташа молча кивнула головой.

– Тебе пора идти. Даю тебе баночку с кремом – мажь свой носик, и вот этот пузырёк с витаминами – рассасывай каждый день по одной. (Эту баночку с чудесным кремом Наталья Антоновна помнит до сих пор: никогда больше не обгорала и не шелушилась её кожа.)

Ребятня свою подругу поджидала на том же месте. Увидев её, чтобы не привлекать внимания к себе, поползли на четвереньках вниз по склону пригорка.

– Мы думали, что тебя забрали в плен, – выпрямившись во весь рост, сказал Петька.

– Не-а. Тихон добрый: полечил мой нос и подарил витамины.

Наташа протянула на ладони пузырёк, наполненный маленькими разноцветными «пуговичками». Пузырёк Петька открыл, и витамины были всей компанией пущены в расход.

– Вкусно, – облизываясь, заключил Петька. – Немного помолчав, деловито сообщил, – баба Феня сказала, что пленные голодают, что им нужно передавать еду. Если немцы добрые, они же примут передачки?

Новость о Наташиной смелости быстро распространилась среди немногочисленного мирного населения, которое состояло в основном из женщин, стариков да детей. Мать Наташу не ругала. Женщина всплеснула руками, выражая запоздалый страх за дочку, обняла, прижав к себе, и тихо заплакала.

А через два дня она вручила дочерям Наташе и Валентине, которая была старше на два года, по небольшому мешочку, где лежали картофельные блины:

– Идите к дому бабы Фени, там вас Петька ждёт.

Петька сообщил, что всех, кто пришёл с кулёчками, он поведёт к пропускным воротам лагеря. Гуськом дети отправились на пригорок.

– Стой, – скомандовал Петька.

Он вытащил из-за пазухи кусок белого полотенца (так посоветовала бабушка Феня), поднял его над головой и смело направился к воротам. У ворот стояли совсем другие немцы-охранники, и Тихона рядом не было.

– Передайте, пожалуйста, пленным наши передачки с едой, – вежливо обратился Петька к охране и в доказательство поднял свой мешочек с печёной картошкой.