Terra Insapiens. Замок (СИ) - Григорьев Юрий Гаврилович

— Кого? — обернулся он вновь к Никто. — Кого я должен увидеть?

— Призрак, — мрачно произнёс Никто. — Призрак старого графа… Он стоит там, смотрит на нас и ухмыляется.

Артур снова посмотрел в ту сторону, но, как ни силился, ничего не смог увидеть.

— Это тени падают от мраморных статуй, — сказал он. — Игра теней.

— Это тень, — согласился Никто. — Но не статуй, а человека, бывшего человека. От него осталась только тень.

— Привидения — это неприкаянные души, — объяснил он Артуру. — Они лишились телесной оболочки, но не могут уйти туда, куда уходят все души. Они застряли меж двух миров.

— А почему его видите вы и не вижу я? — недоверчиво спросил Артур.

— Потому что я в него верю, а вы нет. Трудно увидеть то, во что не веришь.

Вернувшись в комнату, Артур посмотрел на часы, потом на небо за окном. «Ещё есть время, подожду Паскаля» — решил он и взял с полки книгу.

«Человек состоит из души и тела. Едины они или разделены? Смертна душа вместе с телом или бессмертна? Об этом спорили, и Платон с Аристотелем, и фарисеи с саддукеями, и Тертуллиан с Августином — спор этот бесконечен. Анимизм насчитывает до девяти разновидностей души, буддизм отрицает вовсе её существование. Учёные люди, с присущим им цинизмом, решили взвешивать умирающих и таким образом выяснить — сколько весит душа? Впоследствии, впрочем, результаты этих «научных экспериментов» были признаны недостоверными, и вопрос остался без ответа.

Что есть человек? Если он, как считают материалисты, простой механизм, материальное тело, то с очевидным распадом этого тела распадается и он. Это первое заблуждение.

Если он — душа, воплощённая в тело, то смерть его есть обрушение тюремных стен; и душа свободная, освобождённая, устремляется в путь к иной обители. Это светлая мечта, но она превращает наш мир в тюрьму. Она превращает человека в несчастного узника, который с тоской глядит на тюремные стены вокруг него, не в силах понять: кто и за что наказал его этим бренным миром? Это второе заблуждение.

Хотя буддисты отрицают душу, но в сущности это не так. Они просто понимают её по-иному. Кому, как не ей, своей душе, они ищут успокоения? Не зря они, как и христиане, говорят о спасении. Именно её, свою душу, они хотят спасти от тревог и страданий этого мира. А рай или нирвана — это дело вкуса.»

Ровно в полночь, Артур отложил книгу, глубоко вдохнул и встал с кровати.

— Паскаль не пришёл, — подумал он. — Значит, что-то случилось. Возможно он передумал. Но тогда он сказал бы мне.

Он снова посмотрел на часы. Было три минуты первого.

— Дальше ждать нельзя.

Оглядев комнату, как он надеялся, в последний раз, Артур толкнул дверь и вышел во двор. Он прошёл к комнате Паскаля. Дверь была заперта. Артур попробовал поднести электронный ключ — никакой реакции. Постояв немного, двинулся к лестнице. Ключом открыл дверь и осторожно начал спускаться по ступенькам. Дойдя до входной двери, он кинул взгляд ниже — дверь в подвал была закрыта. Он поднёс ключ к входной двери. Замок щёлкнул предательски громко. Артур осторожно открыл дверь, но шагнуть вперёд не успел. Кто-то сильный схватил его за руку и потащил вниз — в подвал. Это был Демон.

— Собрался бежать, мальчик? Ой, как нехорошо! Так ты отблагодарил Хозяина!

— Я хотел… погулять по берегу, — задыхаясь, произнёс Артур.

— Погулять по берегу! Ночью! Да ты случайно не лунатик?

Он толкнул Артура к стене.

— Хватит врать, мальчишка! Признавайся, это Адам подговорил тебя на побег!

— Я не собирался никуда бежать, мне надоело в комнате, и я решил посидеть на берегу.

— Откуда у тебя ключ от двери?

— Мне Хозяин дал! Он разрешил мне гулять по острову.

— Врёшь! — Демон снова швырнул его в стенку. — Ну да ладно! Сейчас разберёмся — кто, чего и зачем?

Он схватил Артура за руку и потащил по подвалу. Возле одной двери он остановился, поднял засов и открыл дверь. Артур увидел тесную комнатку, больше похожую на встроенный шкаф.

— Наверно, это и есть — Ад, — мелькнуло в его голове.

Мощный толчок Демона швырнул его внутрь и дверь захлопнулась.¶

Четырнадцатый день

Побег.

Артур прислонился к стене и закрыл глаза, хоть в этом и не было смысла — вокруг была абсолютная темнота.

Какое-то время он просто сидел, не о чём не думая. Тишину нарушал тихий мерный гул работающего дизель-генератора. Постепенно он успокоился и стал размышлять.

— Андрон! Андрон мог выдать нас, он наверняка подслушал наш разговор в саду.

— Ах я, дурак! Всё испортил. Это моя вина.

— Адам наверняка, не дождавшись меня, отправится один. И, значит, я теперь навсегда останусь в Замке. Хозяин мне не простит побега.

Он прислонился лбом к холодной стене.

— Смогу ли я выдержать здесь десять дней? Не сойду ли я с ума? Лучше смерть, чем безумие… Нет, умирать я тоже не хочу. Не хочу уйти из жизни, так и не узнав, — кто я такой и зачем приходил в этот мир?

Попробовал встать, ощупывая стены. Под ногой что-то загремело. Это был пустой ночной горшок. Поставил его в угол и снова стал руками ощупывать стены. «Как слепой», — подумал он, — «мир наощупь». Поднёс левую руку к голове, часы тикали, но узнать время было невозможно.

— Теперь я знаю, что такое кромешная тьма… Странное слово — «кромешная». Бывает ли что-нибудь ещё кромешным, кроме темноты?

Прислонился к двери — металлическая дверь была ещё холоднее, чем стены. Он отодвинулся от неё и попробовал выпрямиться, но стукнулся макушкой в потолок.

— Кажется, у меня начинается клаустрофобия… Как там у классика: «тюрьма — недостаток пространства, возмещаемый избытком времени».

Не понимая — зачем он это делает? — Артур нащупал на полу мелкий обломок кирпича и стал корябать им на кирпичной стене своё имя. Результат ему был не виден, может быть, его и не было.

— Сколько раз за всю историю человечества, — подумал он, — это делали узники бесчисленных тюрем. То ли чтобы занять себя чем-то, то ли чтобы обрести зримое бессмертие, заявить миру — я был!.. Это конечно так себе бессмертие. Но хоть какое-то, если другого нет. «Сохрани мою тень. Эту надпись не нужно стирать.»

Закончив работу, словно выполнив давнюю, не им заведённую традицию, он снова опустился на пол.

— Кто же я такой? Что я здесь делаю?.. Ведь где-то есть большой мир… Там сейчас по улицам торопятся по своим делам люди, проносятся автомобили, звучит говор, смех, ругань. Город шумит, как встревоженный улей. Все при делах, все в заботах, все крутятся, как белка в колесе. Почему я не там, почему я здесь?

Он не знал, сколько времени прошло. Время утратило смысл. Холодный, каменный пол карцера вытягивал из него тепло, а вместе с ним, казалось, и жизнь.

— Может, я уже умер? И этот Замок — то ли чистилище, то ли ад навеки?.. В аду у Данте девять кругов. Это наверно десятый.

Он вспомнил:

— Кромешный ад! Да, да! Кроме кромешной тьмы, бывает ад кромешный.

Он лежал неподвижно, как труп, но мысль его билась, как муха, случайно похороненная вместе с покойником, летает и бьётся о крышку гроба.

— Всё это снится мне. Это кошмарный сон. Надо проснуться. Да, да! Надо проснуться… Я проснусь, и у меня будет другое имя, обычная биография, понятные цели, простые смыслы. Я буду радоваться жизни — вкусной еде, красивым женщинам, дорогим вещам, уютному дому. Я простой человек. Кто и зачем меня бросил в эту бездну безумия?.. Надо проснуться.

— А если это не сон?.. Если я сам придумал этот мир? Я сам придумал этот Замок и заселил его людьми. Я начал писать безумную книгу, не понимая, что безумие, как болотная тина, засасывает с головой. Так я из автора стал персонажем своей книги…

— Вздор! Какой вздор… Но… Если это действительно так, если я придумал этот мир, у меня должна быть власть над ним. Я могу изменить ход событий. Это надо проверить.