Сколько волка ни корми - Карина Сергеевна Володина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разворачивается Вран да из холма выходит – слушается его уже дверь вторая, в лес ведущая, хоть кто-то его за своего здесь принимает.
И тут же лицом к лицу с Зимой он оказывается.
– Ну что? – взволнованно Зима спрашивает.
Не одна Зима: стоят у холма и Верен с Неревом, и Горан с Зораном, и Самбор. Все в сборе – только вот очень показательно, что за этой дверью его сторожили, а не за другой.
Видимо, один Вран в свой успех и верил.
– Всё хорошо, Зимушка, – отвечает Вран с лаской натянутой.
– Хорошо – то есть?.. – брови Самбор поднимает.
Редко Самбор говорит, слушает в основном – а тут на вопрос расщедрился, пусть и неполный.
Смотрит на всех Вран. Смотрит на Зиму, пусть и обиженную им, но верно его ждавшую, смотрит на Верена с Неревом, две тени неразлучные за спиной Зимы, смотрит на Горана и Зорана, которые вообще-то на холме должны были стоять, а не у его подножия, и на Самбора смотрит, старшего из них. В самом расцвете сил уж Самбор, мог бы и другое занятие себе за границей найти, любовное, может, даже – а всё равно Врана выбрал.
И хотел бы Вран всё им как на духу выложить, всё им о своих чувствах к Лесьяре рассказать – да не хватает у него духу этого.
– То есть – пока не отлично, но и не плохо уже, – поясняет Вран, Самбора по плечу хлопая. – Договорились мы с Лесьярой, что подучиться мне немного следует, но зато язык мой свободен теперь – за все заслуги мои прежние.
– Подучиться немного, – тянет Нерев. – И где ты учиться будешь, Вран?
– Да всё там же, Нерев. – Вран чуть сильнее на плечо Самбора надавливает, в сторону его оттесняя. Выше его Самбор на голову целую, вдвое в плечах шире, но послушно он отходит – хоть и медлит слегка. – Всё здесь же, где ещё мне учиться? Очень это место вдохновляющее, не знаю я, как без него буду. И тьма эта непроглядная, и ночница моя любимая, и еда из деревни краденая – слишком любо это сердцу моему, даже рад я, что именно так всё сложилось.
Переглядываются Горан с Зораном.
– Вран, – хором говорят.
– Пойду-ка, прогуляюсь я, – Вран через плечо бросает, уже Самбора обойдя. – Много я головой работал, пора и кости размять. Встретимся ещё, поговорим – теперь-то мне это не запрещено.
– Вран, – Зима его за рукав тулупа перехватывает.
Поворачивается к ней Вран неохотно. Думает иногда Вран, что уж слишком нехорошо он себя с ней ведёт, что не заслужила она отмашек его небрежных, когда не нужна она ему, и просьб его любезных, которым никогда она отказать не может, когда понадобится вдруг. В деревне за Враном девки особо не бегали – Латутка разве что, да и та так – попыталась его соблазнить однажды, а потом на всю жизнь злость от отказа его затаила. Зима почему-то ничего не затаивает. Только и Вран раз за разом от неё ускользает.
– Правда пора мне, Зимушка, – мягко говорит он, осторожно рукав свой из её пальцев вытаскивая. – Заждались меня уже, спешить я должен.
– Кто заждался? – негромко Зима спрашивает.
– Подвиги новые заждались, – отвечает Вран. – Ты не скучай – хочешь, можешь наставника моего любимого о том о сём порасспрашивать, а уж как вернусь, подробно тебе расскажу, как прошло испытание это. Хорошего вечера тебе, Зимушка.
– И тебе, Вран, – грустно Зима отвечает.
– Когда вернёшься-то? – то ли Зоран, то ли Горан ему в спину кричит. – Эй, Вран! Вран!
Но не отвечает Вран, лишь шагу прибавляет, в гущу деревьев сворачивая.
Хлюпает снег мокрый с грязью вперемешку равнодушно под ногами, корявый, голый всё ещё лес за Враном наблюдает, неприветливо ветвями низкими встречая. Сумерки уж в ночь переходят, сизо-синее всё, мрачное, снова луна со звёздами за тучами скрылись, одни ели голубые вдали глаз радуют – остальные деревья узловатые, зловеще стволами своими изогнутые, никаким гостеприимством и не пахнут. Неуютно раньше Врану стало бы, холодок бы по хребту пробежал от чащобы такой, кривыми ветвями скалящейся, – а теперь уж как дома себя в ней чувствует, столько раз через неё в деревню ходил.
– Не стал бы я по лесу в таком настроении бродить, – раздаётся у Врана за спиной голос Солна.
Вот же…
– А что не так с настроением моим, учитель? Всё в порядке у меня, и лесу я благодарен, и женщине чудесной, его имя носящей, – бросает Вран вперёд, не останавливаясь.
– Лесьяре? – хмыкает Солн.
– Ей самой.
Добирается Вран наконец до кущи еловой, ветви руками раздвигает – и вглубь ныряет, надеясь, что поймёт Солн: не настроен Вран сейчас на разговоры. Ни с кем, кроме Баи – но до неё ещё дойти надо.
– Благодарности, конечно, слышал я эти, – спокойно Солн отвечает, и шелестят колко ветки позади Врана – пошёл следом всё-таки. – Много я за свою жизнь благодарностей слышал, да только впервые услышал, чтобы главе рода так открыто о намерениях своих в отношении дочери её говорили. Если за счёт дерзости хочешь место в племени получить…
– А велика ли разница, за счёт чего хочу? – огрызается Вран, с трудом заставляя себя не останавливаться и взглядом раздражённым Солна не прожигать. – Хотелки мои поперёк горла у той стоят, чьи единственно желания здесь исполняются – так что мне стесняться, намерения свои скрывать?
– К Бае, верно, идёшь? – задумчиво Солн спрашивает.
– Да, к Бае, – отвечает Вран, зло очередную ветвь колючую от лица откидывая. – Скажете, не стоит мне этого делать, ещё больше меня Лесьяра невзлюбит? А я скажу – всё равно мне уже. Куда уж больше? Кто знает – может, опять на три месяца Бая исчезнет, пока мать её не моргнёт невовремя, или чем она там занималась, когда Бае ко мне ускользнуть удалось?
– А Бая тебе не рассказывала?
Начинает в голосе Солна веселье звучать неприкрытое. Озадачивает это веселье Врана – но упрямо он вперёд идти продолжает, голову пригибая, чтобы под особо тяжёлыми лапами еловыми пройти. Надеется Вран, что хотя бы в том направлении движется, а не кругами уже ходить начал – густой этот ельник, высокий, в такой стене дремучей, одними ветвями колкими со всех сторон тебя щекочущей, на раз-два заплутать можно. Впрочем, может, и пригодится этот ельник Врану с Баей – до него от стоянки лютьей всяко ближе идти, чем до холма.
Если вообще удастся Врану хоть куда-то
