RUтопия - Вадим Штепа

7. Хиппи — «дети цветов»: стремление обрести сад, т. е. рай, и т. п.

Историк делает важный комментарий, опровергая расхожие предвзятости официальных клерикалов:

Мы сильно ошибемся, если скажем, что все это — лишь внешнее подражание или, хуже того, кощунственная пародия. Нет, все было более чем всерьез, иногда до смерти. Более того, какие-то вещи просто поразительны. Например, уникальный, в сущности никогда более не повторившийся феномен рок-группы (то, что есть и появляется сейчас, за редкими исключениями — лишь повторение культурной формы). И дело вовсе не только в мифологии рок-группы как маленькой, братской и дружеской общины. Лучшие из них, такие как, например, The Beatles или Led Zeppelin, были общинами в христианском смысле этого слова именно на музыкальном уровне: дары каждого раскрывались именно в группе и только в группе. Вне группы каждый оказался (как и христианин вне Церкви), в лучшем случае, хорошим профессионалом, в худшем — посредственным (как Ринго Старр, например), но никто из них ни разу не приблизился к той тайне, которая была посреди них, пока они играли вместе.

К сожалению, этот спонтанный прорыв к истокам раннего христианства продолжался недолго. Конец этой утопии был вызван

общим кризисом церкви, не смогшей поднять из своих глубин и выявить важнейшие и необходимейшие на тот момент реальности — Любовь и Свободу, Общину и Братство, Тайну и Таинство, силу уничижения, смирения и кротости Христовых. Во-вторых — специфические конфессиональные проблемы: нельзя не отметить, что культурные лидеры движения, Америка и Англия, — страны по преимуществу протестантские, т. е. с большой лакуной в области таинственной и литургической жизни, и наоборот, с акцентом на этике, доходящим до жесткого мертвящего ригоризма. Это привело к двум вещам, толкнувшим движение к кризису и закату. Во-первых, это бунт против голой законнической этики, в конце концов агрессивно отвергающий ее. Во-вторых, поиск других таинств, мистерий… В 1978 г. появился панк, и начался он, как известно, со знакового вопля Джонни Роттена, солиста группы Sex Pistols: «I'm — Antichrist». Конечно, это нельзя понимать в том смысле, что Джонни Роттен и представляемая им культура таковыми и были: настоящий антихрист не может признаваться в том, что он — антихрист, он-то как раз выдает себя за Христа.

Панк-движение, в отличие от утверждающих «позитивы» хиппи, основано на «негативном» эпатаже формального, моралистического христианства. Хотя, по существу, хиппи и панки — это две стороны одного и того же поиска неотчужденного духовного опыта.

Популярность панк-рока в 90-е годы ХХ века в России не случайна. Именно тогда официально начавшееся «православное возрождение» стало отчетливо напоминать утверждение тех же фарисейских стереотипов, которые давно господствовали в западной церкви. Это состояние превосходно отразил Егор Летов в своей песне «Евангелие», с ее «провокационным» призывом к догматикам: «Задуши послушными руками своего непослушного Христа!»

К сожалению, тот факт, что сама русская история содержит в себе мощный потенциал раннехристианской альтернативы, проявившейся когда-то в староверии, рокерам был практически неизвестен. Да и не только им — «второе пришествие» православия после десятилетий официального атеизма оказалось просто «перелицовкой» позднесоветских стандартов. Как в них не было уже никакой веры в коммунистическую утопию, так и это новое официальное православие являло собой не более, чем идеологическую структуру, занятую яростным «разоблачением» всевозможных «сектантов». Примечательно, что свое столь зловещее звучание термины «сектанты» и «сектантство» обрели именно в советский период, хотя атеисты, казалось бы, должны отрицать любой религиозный «опиум». Эти «секты», состоящие из тех, кто смеет иметь свои собственные, независимые от официоза религиозные взгляды, стало принято называть «тоталитарными». Хотя более тоталитарной организации, чем московская патриархия, более всего озабоченная — как и поздние советские деятели — «правильной идеологией», соблюдением догматов и дисциплинарной моралью, трудно представить. Официальная «православная» церковь в современной России все более напоминает иудейскую синагогу времен пришествия Спасителя, которая также считала своей главной задачей наказание всевозможных «еретиков».

Творцы и поклонники русского рока понимали христианство иначе — скорее сродни западной молодежной революции 60-х. Такое понимание четко выразил Юрий Шевчук:

Рок-н-ролл я воспринимаю как раннее христианство, без епископов, хоругвей, икон, папы римского. Рок-н-ролл — революционная суть христианства, а оно само есть переворот в сознании людей, основа продолжающегося нашего бытия со всеми его нравственными законами… Бог — внутри тебя самого. В этом суть и революционность христианства. Все очень просто. Рок-н-ролл — та же простота, то же революционное отношение к жизни, но революционное без всякого насилия, террора, без крестовых походов и борьбы с гугенотами…

Однако эта «революционность» у русских рокеров постепенно все более уступала место сотрудничеству с официальной церковью — вплоть до полного идеологического повиновения и утраты собственного раннехристианского духа. Этот процесс весьма наглядно отразился в творчестве такого культового музыканта, как Константин Кинчев, который, парадоксальным образом, был гораздо ближе раннему христианству пока пел «языческие» песни. Но раннее христианство как архетип никуда не исчезает — а лишь меняет исторические формы своего проявления…

Наиболее ярким воплощением духа раннего христианства в России была сеть староверческих толков и согласий. Они во многом потому и вызвали на себя гнев «третьеримских» властей, что создали невероятный по тем временам (XVIII–XIX вв.) собственный, общероссийский, но негосударственный духовный мир с тайными сообщениями, конспиративными квартирами, «сквотами», подземными ходами и т. д. Порою они переписывались шифрограммами, а в обычных письмах намеренно путали реальные названия с мифологическими. По сути, это был самый наглядный прообраз нынешних сетевых сообществ.

В 2000 году для характеристики этого движения нами был предложен термин «Младоверие»[54] — призванный подчеркнуть, что и по своему возрасту, и по романтическому мировоззрению первые староверы меньше всего соответствовали своему «общепринятому» названию. «Утопическую республику» Выгорецию (→ 2–3) основали, говоря актуальным языком, «тинейджеры» — братьям Денисовым было 17 и 15 лет. И впоследствии это была уникальная многотысячная «коммуна», сочетавшая в себе неискаженную православную церковность, иконопись, книгоиздание, ремесла, предпринимательство, хозяйственную автаркию и неслыханную за ее пределами свободу. Само православие, в отличие от никониянского изоляционизма, понималось здесь максимально широко и универсально. Уход выговцев из окружающего их конформистского, обывательского мира вполне компенсировался их удивительной открытостью к духовному и культурному богатству самых разных народов и эпох. Так, к примеру, они изучали ислам и «королевскую науку» Европы — алхимию. Но особенно в Выгореции любили — может по созвучию, но скорее по чувству героико-эстетического родства — античную Грецию. (→ 3–7) В «Житии Андрея Денисова» о нем, среди прочего, сказано так:

Но мнози многия описаша жития прекрасных царей и славных военачальников, яко прехраброго царя Александра Македонскаго или храбрствовавших по плоти древле Ахиллеса и Ектора, и прочих в силе, богатстве и могуществе преславных мужей, славную их память не погребли в безпамятнем забвенном гробе.

А Семен Денисов, второй настоятель Выгореции, использовал позже совсем уж «реинкарнационную» метафору:

Ибо в сей Выговской пустыни ораторствовавша проповедники, просияша премудрыи Платоны, показашася преславнии Демосфены, обретошася пресладкии Сократы, взыскашася прехрабрыи Ахиллесы.

Некоторые считающие себя «просвещенными» никонияне и поныне воюют с собственным образом «старообрядцев» как престарелых неграмотных бородачей, не имеющим с действительностью ничего общего. На самой почитаемой в Выгореции иконе «Спас Благое Молчание» Христос изображен без бороды, в почти «юношеском» облике — и такие иконы у поморских беспоповцев довольно распространены, в отличие от штамповок господствующей церкви. У непредвзятого исследователя истории и духовного климата северных согласов в какой-то момент начинает возникать странная аналогия с современными неформальными молодежными движениями. Те же острые духовные искания, тот же максимализм, те же «фенечки» — особые талисманы — по которым безошибочно узнают «своих»…