Семейные портреты - Тамара Михайловна Афанасьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И в обычных семьях, бывает, обостряются реакции с обеих сторон, если помощь сокращается не потому, что возможности иссякли, а по каким-то воспитательным соображениям. То есть когда молодежь видит, что «старики» пользуются методом «экономического давления» ради навязывания, например, своих вкусов или стиля жизни молодым.
Мне думается, что такого рода нравственные коллизии будут иметь под собой почву до тех пор, пока большинство расходов на содержание детей не перейдет в ту же «безналичную» систему расчетов, как и на содержание стариков. Уже сейчас есть колхозы и совхозы, которые полностью берут детей на общественный кошт. Тенденцию эту надо всячески развивать и поддерживать. Как справедливо заметил профессор А. Г. Харчев: общество, заинтересованное в увеличении населения (а мы в этом очень заинтересованы!), должно максимально удешевить содержание ребенка в семье. Если это принять во внимание, то постепенно устранится экономическое основание для бытующей еще стародедовской сентенции: «Я тебя кормил-поил, я тебе и господин». А пока…
На недостаток помощи взрослые дети реагируют самым радикальным способом: сокращают число собственных детей, а то и вовсе не рожают их. Хуже того, остаются холостяками, рать коих с каждым годом опасно возрастает. Конечно, тому причин много. Мы уже об этом говорили. Но и опасение материальных затруднений отнюдь не последняя из них. Но откуда эти опасения берутся? Не от мудрых ли мам и пап, бабушек и дедушек, возлюбивших собственный покой и комфорт больше рода своего и долга перед ним?
Не доводилось ли вам видеть такую картину?
За большим обеденным столом сидит многоступенчатая семья: четыре поколения. Три поколения кормятся из одного котла. Четвертое, точнее первое, прабабушка (или прадедушка) отдельно: не хочет растворять свой персональный навар в более жидкой похлебке потомков. И никто против этого не возражает: личное дело каждого, как распоряжаться собственными средствами. Семья мирно обменивается мнениями, далекими от меркантильной прозы…
Не знаю, как вам, а мне такого рода отношения кажутся патологией. Они, по-моему, более социально опасны, нежели даже «детский» эгоизм, который с годами и обстоятельствами может исчезнуть.
Во все времена и почти у всех народов старшее поколение помогало молодоженам встать на ноги: построить свой дом, обзавестись необходимым скарбом, рабочим инвентарем, всякой животиной. Крестьяне выделяли сыновьям земельный надел, имущие классы — часть наличного капитала и т. п. Приданое для дочерей готовилось загодя, много лет. Если же делить и отдавать было нечего, то делили крышу и хлеб, нужду и труды.
Нынче у нас «приданым» и «капиталом» становится и ежемесячное пособие, которое получают молодые после свадьбы от родителей. А нам уже кажется, что ничего подобного прежде не было и что перед нами какое-то чрезвычайное, несуразное, неестественное положение! И вот с воркотней и оговорками теснятся, пуская молодую жену (или мужа) на «родительскую жилплощадь»: получили бы, дескать, свою квартиру, тогда и женились бы. И забывают при этом, что государственному жилью все члены семьи — равноправные владельцы. Нередко попрекают детей даже и кооперативными квартирами, хотя, если по совести говорить, родители вкладывают в них свои сбережения (или залезают в долги) прежде всего для того, чтобы не делить имеющееся жилье, сохранить за собой наличные квадратные метры. Комфорт ныне ценится дороже денег.
Тогда для чего все эти наши претензии и упреки в адрес молодых? Чего мы от них хотим: материального возмещения понесенных убытков? Нет, как правило, не того жаждет родительская душа. Любви, уважения, почтения и послушания — вот что нам всем надобно, извините, «за свои любезные!»
А справедлива ли такая плата? За деньги-то любовь? Любовь коли есть, так она и так есть, а коли нет, нечего на детей пенять. Любовь не признает счетов-торгов, поскольку сама в себе несет и награду и наказание. И расточительство есть ее первейшее удовольствие.
Есть и такой аргумент в споре о количестве детей в семье: карьера женщины. Многодетной матери нередко приходится отказаться от честолюбивых стремлений достичь максимальной высоты в избранном деле. При двух или нескольких ребятишках она, мол, непременно отстанет от своих бездетных или «однодетных» сверстниц-коллег. Преимуществ у нее вроде бы никаких, а потери очевидные.
Ну что тут возразишь?.. Да очень многое просится в опровержение такого мнения.
Коли дети родятся сразу, один за другим, то потери времени и сил практически одинаковые. Даже сил! На первого и единственного ребенка мать «выкладывается» гораздо больше, чем на двоих, тем более троих. Во-первых, больше всего ее изнуряет неумение, незнание азов по уходу за ребенком, его кормлению. Со вторым многие процедуры производятся почти автоматически. Во-вторых, приковывает к себе внимание, расходует нервную энергию первенец больше всего потому, что ему заняться, поиграть не с кем, вот он и пристает к папе-маме. А когда их двое, они друг друга занимают отлично. И материальные расходы со вторым ребенком сокращаются: вещи от первого донашивает следующий. И по болезни ребенка мать с двумя сидит ненамного дольше, чем с одним. А здоровье малыша зависит и от душевного равновесия родителей. Может ли быть спокойной мать, имея единственное чадо, которое она постоянно опасается потерять, трясется над ним, обмирая из-за каждого скачка температуры?
Недаром русская пословица утверждает: «Один сын, (ребенок), — не сын, два сына — полсына, а три — полный сын». И действительно: один ребенок — это еще не продолжение рода, а лишь заявка. Загляните в статистические справочники: сколько родившихся не доживает до совершеннолетия; сколько, став взрослыми, остаются холостяками, сколько хотели бы стать родителями, да не могут (цивилизованные нации начинают остро ощущать растущее число бесплодных мужчин и женщин — еще одна тяжелая дань прогрессу, которую мы платим).
Наконец, уже о чисто профессиональных интересах женщины, в какой зависимости они
