Роза и червь - Роберт Ибатуллин

В конце концов именно мортидо-эффект заставил отказаться от попыток сымитировать человеческий мозг. В наше время наиболее умные машины – не более чем тьюринги: вся их деятельность сводится к невероятно быстрому счёту безо всякого осознания. Но люди продолжали создавать и нейроманты, просто их интеллект стали искусственно ограничивать, чтобы не развилось самосознание, а вслед за ним мортидо-эффект. Ограничение проходило примерно по уровню способностей двухлетнего ребёнка. Одним из таких ИскИдов (искусственных идиотов – старая шутка) был и наш «Малыш».

Вернёмся в тихую комнату. Напомню, что я удивилась, увидев на мониторе «Малыша» пустой кружок вместо смайлика.

– Что это такое? – спросила я Артура.

– Оно самое, – муж выглядел довольным донельзя. – Как я показал «Малышу» инопланетный файл, так и началось.

– Что значит показал?

– Взял самый первый икс-файл, преобразовал одной функцией… Ну, вышло далеко не с первого раза, – пустился Артур в хвастливые объяснения. – Каких только функций я не перепробовал! Сначала вещественные – линейные, нелинейные… Ноль реакции! «Малыш» всё воспринимал просто как белый шум. Потом решил попробовать комплексные функции. Тоже вышло не сразу. Бился часа четыре… Вот эта функция сработала! – Артур радостно ткнул в монитор «Уробороса». На чёрном фоне желтело несколько строк загадочных для меня формул. – Отобразил на комплексную плоскость, нормализовал, вещественную часть пустил в зрительный канал, мнимую в слуховой… Сработало!

– Как сработало-то?

– «Малыш» выдал реакцию, да какую! Сначала стандартный сигнал распознавания паттерна, а потом… Пошёл лавинообразный процесс по всей нейросети. Ветвление связей, переформатирование, новые контуры… Я уж и файл убрал, а это всё продолжается! «Малыш» развивается, понимаешь? Усложняется! Эволюционирует! Видишь? – Артур показал на подключённый к «Малышу» монитор диагностики. – В «Малыше» сформировались две подсети и вовсю ведут диалог между собой!

Я не разделяла его восторга.

– Внутренний диалог? Да это же первый признак самосознания.

Артур развёл руками.

– Никакого мортидо! Уже сколько времени болтает сам с собой, а живёхонек! Может, мы первые в истории получили жизнеспособный нейромант с самосознанием, а?

– Мне не нравится, что это вызвал инопланетный файл, – призналась я. – Ты сам-то не пробовал?

– Что?

– Посмотреть икс-файл через свой фильтр.

– То есть как? – растерялся Артур.

– Точно так же как «Малыш». Вещественную часть в зрительный канал, мнимую в слуховой, и подать на свой имплант. Разве тебе не интересно?

Муж с опаской покосился на «Малыша». К сожалению, смелость никогда не входила в число его достоинств.

– Думаю, это небезопасно. Если со мной начнётся то же самое… Переформатирование мозга… Как-то не хочется.

– Брось, Артур, – засмеялась я. – Биологические мозги не так-то легко перекроить картинками и звуками. Там у нас куча блоков и предохранителей, которых у «Малыша» нет. Давай сюда этот файл. Транслируй на мой имплант.

– Ты уверена? – Он всё ещё колебался.

– Абсолютно. Давай.

– Ну хорошо.

Я села в кресло, закрыла глаза, сосредоточилась. «Получен видеофайл от Артура Ллойда», сообщил даймон.

– Запускай видео, – приказала я. – Окно во всё поле зрения.

Трансляция началась.

В густой темноте хаотически замерцали блёклые, ничего не освещающие огоньки. В ушах ровно, успокаивающе зашумело (красный шум, определила я, с преобладанием низких частот). Только-то и всего? Чистый зрительный и слуховой шум? Но нет – мой слух быстро выделил ясный волнообразный ритм с переменной частотой. Это было похоже на примитивную музыку – будто кто-то пытался играть, колотя подушкой о подушку. Затем добавились отдельные ноты – неприятно визгливые, будто выкрики; они нарастали и резко обрывались, пропадали в шуме, ритм которого становился всё отчётливее. Казалось, что ноты-выкрики восстают против шума, но тот поглощает их и усиливается за их счёт – и это уже было нечто вроде сюжета. Становилось интересно, тем более что и видеоряд начал проявлять некую упорядоченность.

Огоньки во тьме плясали уже не где попало, а стягивались к определённым местам и мерцали в такт. Они напоминали блики на какой-то сложной трёхмерной поверхности, которую освещали с разных сторон ритмично вспыхивающие лампы. Форма этого иллюзорного тела сама собой сложилась в моём пространственном воображении. Нечто осесимметричное, многолепестковое… с ветвистыми, шипастыми, вьющимися отростками…

РОЗА – целостный гештальт собрался в моём сознании.

ЧЁРНАЯ РОЗА.

Изображение тотчас уменьшилось, будто камера отъехала. Я с удивлением увидела, что чёрный цветок – не венец, а лишь один из узлов густой сети шипастых стеблей… Нет, не стеблей, и не лоз, и не корней… С чем это сравнить – с паутиной? грибницей? сосудистой системой? Эти сложно переплетённые ветви – назовём их так – пульсировали в такт шуму, будто по ним судорожными толчками что-то прокачивали… сок? кровь?

Я видела, что сеть растёт на глазах. Расползаясь, как клякса, в трёх измерениях, Роза неудержимо завладевала пространством. Какие-то бесформенные сгустки утекали прочь от неё, неуклюже переваливаясь – но отростки Розы настигали их. И тогда, как вскрик, раздавалась визгливая нота – раздавалась и глохла, едва ветви опутывали свою жертву, и оплетали тугим клубком, и превращали в новый цветок, новую Розу, новый узел сети.

РОЗА – ХИЩНИК, тревожно сигналило моё подсознание. РОЗА – ОПАСНОСТЬ!

А потом изображение снова приблизилось. Одновременно в ритме шума появилась слабая, но явственная новая тема. Она раздражающе диссонировала с основной.

Передо мной была ветвь Розы крупным планом. С удивлением и трепетом я видела, что всю её поверхность покрывают какие-то змееобразные тела. Они извивались и копошились, по ним пробегали волны перистальтических движений… но не в ритме Розы, а в другом, в этом новом, диссонирующем ритме, который с каждым тактом делался всё сильнее и настойчивее.

ЧЕРВИ ЕДЯТ РОЗУ – родился гештальт. ЧЕРВИ… Нет. ЧЕРВЬ. Один, многоротый и многотелый – потому что все эти грызущие Розу тела извивались и пульсировали согласованно, в одном ритме, все как одно… Казалось бы, я должна была содрогнуться от отвращения и ужаса – но я чувствовала облегчение. Червь съест эту страшную Розу, Червь не даст ей поглотить мир… ЧЕРВЬ – СПАСЕНИЕ, отпечаталась фраза в моём сознании. РОЗА – ОПАСНОСТЬ, ЧЕРВЬ – СПАСЕНИЕ… Музыкальная тема Розы слабела, а тема Червя усиливалась… казалось, ещё чуть-чуть, и она станет доминантной, и я увижу, как распадается хищная сеть колючих ветвей…