Роза и червь - Роберт Ибатуллин

Но тут что-то произошло. Я не смогла уловить это на сознательном уровне. Что-то в музыке, в сочетании двух соревнующихся тем – Розы и Червя… ничтожный, незаметный перебой ритма – и диссонанс торжественно разрешился в созвучие. Две мелодии соединились в одну.

Меня озарило – я не могу выразиться иначе, менее патетически. Червиные тела не оплетали ветви Розы, а были этими ветвями, слагали эти ветви собой. Я осознала, что пищеварение Червя – это и есть кровообращение Розы, что Червь – это Роза, а Роза – это Червь, и он поедает сам себя, подобно Уроборосу… РОЗА И ЧЕРВЬ – ОДНО!

– Роза – опасность, – проговорила я вслух. – Червь – спасение. Роза и Червь – одно! – Чёткий, маршевый ритм этой фразы захватил меня. – Роза – опасность! Червь – спасение! Роза и Червь – одно! – Мне хотелось повторять это снова и снова. Приливы шума энергично накатывали в такт моей речи. С каждым тактом Червь расцветал новыми Розами, пожирал их и расцветал снова, и разрастался, и неудержимо заполнял мир. – Роза – опасность! Червь – спасение! Роза и Червь…

Всё исчезло в один миг.

Я почувствовала, как с моей головы срывают диадему. Ритм до сих пор стоял в ушах, но я снова была в тихой комнате, и перепуганный до смерти Артур стоял передо мной с моей диадемой в руке.

– Гвин?!

Я помотала головой, отгоняя морок.

– Прости, дорогой. Увлеклась. Необыкновенно захватывающее видео.

– С тобой всё в порядке?

– Да, в порядке. – Я подумала. – Я – Гвинед Ллойд. Ты – мой муж Артур Ллойд. Сегодня 1 августа 81 года. Мы в тихой комнате в Колонии Рианнон. И кстати, у нас тут нечто вроде гражданской войны. – Я встала с кресла. – Продолжай работу. А меня ждут прайм-админские обязанности, будь они неладны.

– Погоди! – Артур схватил меня за руку. – Что ты видела? Что за Роза и Червь? Расскажи!

Я помедлила, пытаясь оформить в слова мои странные ощущения.

– Я слышала нечто вроде музыки и видела поток образов. Всё это – с очень сильным эмоциональным зарядом. Посмотри сам. Поставь на маленький экран, если боишься.

– Но ты повторяла эти фразы…

– Не бойся, я не потеряла контроль над собой. Просто сочинила, скажем так, стихотворение. И оно мне так понравилось, и так хорошо легло на музыку, что захотелось повторять снова и снова. Роза – опасность! Червь – спасение! Роза и Червь – одно! – Я засмеялась и потрепала встревоженного мужа по щеке. – Посмотри, посмотри. Ты не свихнёшься, честное слово. Посмотри несколько раз и попытайся проанализировать свои ощущения. И разберись, что происходит с «Малышом». А мне некогда. Пошла командовать.

Я забрала у Артура диадему и вышла, решительно выкинув из головы розы и червей.

Выкинуть их из головы оказалось нетрудно. Стоило покинуть тихую комнату, как на меня обрушился поток непринятых вызовов: от Прасада, Эстевес, десятка медиа-каналов, жаждущих взять интервью… Вот уж на них-то времени точно не было. В 10–15 кончался срок военного положения, а значит и моя диктаторская власть. До этого момента я должна была отдать приказ о штурме.

Эстевес и Прасад уверяли, что всё готово к операции. Но я ещё надеялась, что Араун капитулирует сам, и я смогу обойтись без кровопролития. Я решила тянуть до последнего.

– Ждём до 9-30, – сказала я на совещании с Прасадом и Эстевес. – Если Араун не сдастся, начинаем штурм.

Теперь многие проклинают меня за это решение. Но я и сейчас уверена, что оно было оптимальным. Что если бы мы начали операцию раньше, когда Зара Янг ещё была в плену? Её вполне могли бы убить, и Максвелл Янг обрушил бы ярость на всю Рианнон, не разбирая правых и виноватых. Моя политика – оттянуть штурм до последнего момента – породила немало зла, но, по крайней мере, я спасла Колонию от полного уничтожения… Впрочем, не буду забегать вперёд.

Около девяти утра, когда я опять работала с Артуром и «Малышом» в тихой комнате, в дверь энергично постучали.

На пороге стояли Либертина Эстевес и другая девушка, в которой я только с подсказки даймона узнала Зару Янг. Её вид был ужасен: рваное платье, грязные взлохмаченные волосы, пластырь на руке, дикий взгляд. Я даже отшатнулась – настолько обезумевшей она выглядела.

– Зара, это вы? – мне не пришло в голову лучшего вопроса. – Вы бежали?

– Меня пытали, – прохрипела она. – Пробрались через имплант в биологический мозг и что-то вытащили из памяти. Я хочу знать, что. Немедленно, ясно?

– Да, конечно, – я отступила, пропуская обеих венерианок в тихую комнату. – У нас есть специалист. Артур! Нужно немедленно просканировать имплант.

Я усадила Зару в кресло и повернулась к Эстевес. Наши взгляды встретились, и она прочла в моих глазах невысказанный вопрос.

– Овер-коммандер ещё не знает, – спокойно сказала Эстевес. – Зара сказала, что сама ему сообщит.

Я попыталась представить реакцию овер-коммандера – и по моей коже пробежали мурашки.

Арлекин убивает собак

– Ты почему такой серьёзный? – спросил Арлекин.

Его «Кингстон» мягко покачивался на ухабах, по обе стороны дороги за сетчатыми оградами сияли ослепительной желтизной двухметровые подсолнухи. Садовник Игорь, молодой парень мощной для наземника комплекции, судя по белому балахону – геймер, сидел набычившись и не глядел ни на Арлекина, ни в окно. Он так и не проронил ни слова с тех пор, как гейммастер Валериан приказал ему: «Поедешь с капитаном Конти и будешь выполнять его распоряжения. Всё это – на благо церкви и дела Истины». Арлекин прекрасно понимал причину его молчания.

– Парень, – сказал Арлекин, – расслабься. Не такое уж я исчадие ада. Да, я казуал. Но я друг церкви, можно сказать, почти реалианин. Один шажок к Истине – и стану нубом, а там, глядишь, и геймером. И вспомни-ка, что тебе гейммастер сказал? Наша операция – на благо церкви. Хватит смотреть на меня как на сгусток негативной энергии!

Игорь поднял голову и посмотрел на оперативника как на сгусток негативной энергии. Ну ты и робот, не без восхищения подумал Арлекин. Завербовать тебя, что ли, из чисто спортивного интереса?

Поля подсолнечника остались позади, и садовник впервые проявил признаки любопытства – стал поглядывать в окно. Смотреть было, впрочем, не на что. Они покинули Слободу и ехали мимо Рабата, объезжая его стороной через овечий выгон. В мусульманском предместье как раз начинался дневной намаз, и со всех минаретов наперебой лилось через шипящие громкоговорители: