Война не Мир - Юля Панькова

Рената, как ни обидно, не оценила моей попытки установить редкий эмоциональный контакт.

― Хорошо, ― немного погодя сказала я, ― предотвратить воровство землян ― это все, что нам нужно сделать?

― Не дать процветать киднеппингу ― это все равно, что лечить болезнь, а не ее причину, ― изрекла Рената, ― консультант нашего министра вместо труб придумает что-то еще.

― Да. Вам опять повысят налоги, и вы оплатите исследования по уродованию моих земляков… Предлагаешь замочить консультанта?

― Тогда министр наймет себе еще одного. Министры не могут без консультантов. По статусу не положено.

― Хочешь, чтобы мы ухлопали все ваше правительство? Ты же сказала, что вы бессмертны, кажется.

― Я сказала, что мы не стареем, ― загадочно промурлыкала она, ― и потом, что за выражения «ухлопать», «замочить»? Мы что ― ролевая компьютерная игра?

Я забыла, что у нее нет плана.

― Кстати, ― зато я вспомнила кое-что, ― почему ты звонила мне на работу?

― Ах да! ― вскричала Рената.

Я начинала понимать, почему совет в Филях проводили мужчины. Я подумала о том, что нам, возможно, надо завербовать в свою компанию художника. В крайнем случае, он нарисует нам по паре новых тел, вместо искореженных в пылу сражений. Я начала представлять, какой бы мне хотелось быть.

― Они замочили, ― Рената произнесла слово по слогам, ― нашего транслятора. «Амебу», которая освещала проведение эксперимента с картинками.

― Боже мой! Транслятор ― это правительственная должность или свойство… души?

― Наемное лицо. Что-то похожее на ваше радио, но живое.

«Журналист», ― подумала я и разволновалась из солидарности.

― Транслятор ― по-вашему обозреватель ― он садится к определенному часу суток, сосредотачивается и просто думает, а мы в итоге его думанья получаем последние новости.

― Телепатия?

― Одностороннее вещание идей. Кадры в трубах ― не первая попытка внедриться в вашу цивилизацию и спасти мировое сообщество от зла. Эксперименты ведутся, если измерять вашим временем, уже больше двух тысяч лет. Периодически образуются анти-группы, или индивидуалисты (как я), которым все это не нравится. Мы пытаемся что-то сделать, чтобы защитить… недоразвитых, ― она слегка запнулась.

― Я же говорю, Че Гевара.

Рената не слушала. Видимо, медиа-планер не глубоко заходил в нашу символику.

― Однако, каждый раз наши попытки проваливались, и вас продолжали уничтожать. А это нарушение принципа соглашения.

― Какого соглашения?

― Чтобы что-то существовало, мы заключаем соглашение. Как только с предложенной идеей согласилось большинство, она материализуется. Возникает, ну, например, парламент или дополнительная планета для проживания ― аграрная или какую мы там хотим, курорт… Таким же образом мы можем поменять существующий порядок вещей. Скажем, согласиться с тем, что будем стареть и умирать или, что у нас будет одна конституция. Нарушение соглашения ― это, как бы сказать, не принято. Недавно, как ты знаешь, мы согласились с тем, чтобы у вас началась четвертая мировая война.

― И она началась. Судя по всему, вы были за нее большинством.

― Да. Но ваша война, она какая-то странная, да? Это все потому, что кто-то был не согласен.

― А все предыдущие войны ― тоже ваших рук дело? ― мне стало досадно. Столько лет человечество сражается с этой проблемой. Неприятно, когда твой больной вопрос оказывается чьей-то иллюзией, ― черт! А Дон Кихота у вас там нет?

― Чего? Нет, о таком не слышала. Результат соглашения может себя не оправдать, если найдется тот, кто не согласен. Вот тогда все катится ко всем бабушкам…

― И вам опять поднимают налоги, ― я не знаю, отчего я такая циничная и раздражительная.

― Да, но в этот раз то, что пошло неправильно, было немного из ряда вон.

― Это потому что у тебя много лап, и ты можешь оприходовать больше пространства.

Рената посмотрела на меня восхищенно.

― Ты хаваешь на лету, ― похоже, она снова ошиблась с нашими крылатыми фразами, ― но, чтобы несогласие подействовало так быстро! Чтобы последствия единичного несогласия проявили себя так явно? Понимаешь, они замочили транслятора! Такого еще не было никогда! Думаю, в этом есть и твоя заслуга.

Так меня примазали к планетарной трагедии. После этого Рената рассказала, что транслятора новостей замочила до тех пор вполне себе тихая партия из бывших трубных инженеров и программистов. Эксперименты набрали оборот, и обрабатывать землян кадрами удавалось уже не по одному в месяц, а пачками. Трубы-калейдоскопы стали такими большими, что позволяли вести промывку мозгов иллюзиями в промышленных масштабах. На технической поддержке труб трудилось много местных «молекул». Одна из последних партий наших, которую привезли с Земли, попалась на редкость дружная. По словам Ренаты их брали целой толпой где-то в клубе с названием Твердый Орех. Чтобы сэкономить на дорожных расходах и не возить малыми кучками.

― Ты уверена, что этот клуб сам по себе не был картинкой? ― засмеялась я.

Рената нахмурилась.

― Иногда ваши шутки меня не вкручивают. Не знаю, может быть, на вашем это звучит, как Крепкий Псих. Что не может быть клуба с таким именем?

Я подтвердила, что может быть, даже есть обязательно. Дальше она рассказала, что эти орехи быстро сорганизовались. Обычно человек с земли, попадая в ситуацию, когда его вынимают из тела, теряется и не знает, что думать. Как показали тесты, обычные мысли в этот момент: я умер, я сильно напился и надо было отнести 10% в церковь.

― Что такое церковь? ― спросила Рената.

― Это такое место, где кроме картинок есть маленькие огоньки и дым.

― Не знаю, почему-то я так и подумала, ― не то отшутилась, не то всерьез сказала она, ― орехи не растерялись. Они похватали наших и запихали их вместо себя в трубу. Потом они включили самый что ни на есть позорный фильм с кадрами. Все кадры, собственно, монтируются исходя из ваших реалий, но с добавлениями всякой чепухи. Так вот, этот старый позорный фильм показывал людей, которые собираются вместе и дружно ковыряют большой участок земли огромными ложками, укрепленными на машинах. Потом эти люди все идут в большой общий дом, и каждый по очереди рассказывает остальным, как удачней расковырять побольше земли до наступления дождей.

Я ржала.

― Зря гогочешь, ― почти оскорбилась Рената, ― я поздно об этом узнала (транслятора-то замочили), но наши насмотрелись этого фильма и начали строить что-то странное.

― Что именно? ― у меня было ощущение, будто меня щекочут.

― Они называют это Светлым Временем. В эту идею уже ушли почти все их ноги. А это были не последние ногастые в нашем обществе.

― «Ушли ноги»? ― я подумала, что она хотела сказать «они ушли в это дело с головой», но, поскольку головы как таковой у молекулы нет…

― Не знаю, как вы, а мы строим ногами, ― сказала Рената, ― ноги как бы средоточие разных наших способностей: иметь, хвалить, создавать, терпеть, знать, притягивать. Максимально 380 самых разных умений. Когда строишь что-то рациональное и полезное для общества, ног у тебя прибавляется. Когда наоборот, соответственно, твои ноги… В общем, ушли в трубу.

― Вот ёлки! ― я не могла скрыть того, что мне весело. Мимика получалась, как у насквозь позитивного диктора СNN, когда тот вещает о количестве жертв в войсках противника ― не однозначная.

― А что наши? ― спросила я.

― Вот это самое интересное. Во-первых, никто до сих пор понятия не имеет, как они разобрались с нашей сложной и незнакомой им техникой. Во-вторых, после того, как они напичкали наших Светлым Временем, ваши растворились. Такой способности у нас еще нет. Никто не в курсе, куда они делись. Я подозреваю, что пошли по своим делам. Может быть, организуют сейчас где-нибудь космический кондоминиум с демократической системой правления. На кой им, после того, что они увидели, возвращаться обратно на Землю? К тому же, я не уверена, что они могли бы найти дорогу домой. Вот так.

― Дааа, дела.

Посидев немного для уважения к потерпевшим, мы обе подумали, что пора обсудить план. Кажется, я стала понимать ее мысли.

Директор издательства, в котором я продолжала работать, кинув на произвол эротический журнал, повысил нашему бестолковому арт-директору зарплату. На корпоративной вечеринке, посвященной 8 марта, говнюку, который к тому времени выжил с глянцевых подмосток уже пятого первоклассного стилиста, дали выиграть последнюю модель дайву. Я подумала, что и здесь недалеко до всеобщего помешательства. На той же вечеринке было объявлено о ребрендинге самого рейтингового женского глянца. Вместо него мы собирались выпускать еженедельник о военной кухне. Идея была встречена рукоплесканием, на закуску подали перловый жульен.

Интересно, сколько процентов нашего населения уже успели посетить волшебную трубу обскура?

― Рената, ― спросила я, ― а человек помнит о том, что его воровали?

― Частично. Но не все. Некоторые начинают нести что-то о зеленых человечках.