Обрести любимого - Бертрис Смолл

— Как насчет Клерфилд-Мэнора? Она беспокоилась о его делах. Они разговаривали, стоя в холле второго этажа дома.

— У меня хороший бейлиф, и Адам обещает присматривать за хозяйством. Моих лошадей переведут к матери в Королевский Молверн вместе с грумами, поэтому приглядывать будет нужно только за фермами.

— Что будет с домом? — спросила она.

— Я жил один в течение последних лет, и мне были нужны только двое слуг, чтобы следить за домом. Они приглядят за по. — рядком, пока меня не будет. Я уже говорил с работниками, которым поручено переоборудовать дом. Потом ты уже будешь заниматься обстановкой по своему вкусу, потому что я хочу, чтобы ты была счастлива в своем доме, — закончил он спокойно.

— Я никогда не обещала, что выйду замуж за вас, Патрик. Есть еще Том Эшберн. — Валентина почувствовала, как у нее слегка кружится голова.

— Тому предстоит найти свою собственную настоящую любовь. Вал, потому что я свою нашел, — последовал спокойный ответ Патрика. Он вел себя так, как будто между ними все уже было решено.

— Но я не сказала вам «да», осел! — крикнула она.

— Скажешь! — ответил он, ухмыляясь.

— Нет! — выпалила она, разозленная его собственническим отношением.

Он ухмыльнулся с раздражающей уверенностью:

— Да, голубка, скажешь. Но я дам тебе время, чтобы ты сделала вывод.

— Вы невозможный человек! — Валентина вскипела от злости. — Вы всегда были таким мягким человеком, таким уважительным. Что произошло с вами, Патрик Бурк?

— Нежное, почтительное уважение не помогло мне пробить к тебе дорогу. Наверное, настало время, когда я становлюсь похожим на своего давно умершего отца, который брал то, что ему хотелось, не заботясь о последствиях. — С этими словами он подхватил ее на руки, быстро пронес несколько шагов по коридору и ногой открыл дверь в свою спальню. Он внес ее внутрь и пинком закрыл за собой дверь.

— Патрик! — завизжала она, возмущенная его поведением.

— Что, Патрик? — спросил он, бросив ее на кровать и навалившись на нее сверху.

Она чувствовала на себе тяжесть его тела, и жаркое возбуждение охватило ее.

— Патрик, — спросила она дрожащим шепотом, — что вы делаете?

— То, что мне нужно было сделать несколько месяцев назад, Вал. Я хочу любить тебя, — ровно сказал он.

— Нет! — В ее широко открытых глазах металось возмущение.

— Да! — сказал он сквозь стиснутые зубы, а потом его рот приник к ее губам, сминая их неистовыми поцелуями.

Он слегка приподнялся на ней и, просунув руку в лиф ее платья, разорвал его почти до пояса, оголив ее прекрасные груди. Его горящий взгляд почти обжигал ее кожу. Она попыталась прикрыть грудь, но он крепко зажал ее руку. Сердце Валентины отчаянно колотилось. Она не боялась его, потому что знала — Патрик Бурк никогда не обидит ее, но сейчас в его поведении была какая-то необузданность, которой она никогда в нем не подозревала. Этот страстный мужчина был не тот Патрик Бурк, которого она знала, и у нее мелькнула мысль, что ей становится страшно. Но сил произнести хоть какое-то слово у нее не было.

Он перекатился на бок рядом с ней, по-прежнему удерживая ее одной рукой. Другая его рука благоговейно ласкала ее красивую грудь, длинные пальцы скользили по ее теплой выпуклости и большая ладонь нежно баюкала ее. Большим пальцем он начал медленными, завораживающими движениями кружить вокруг соска. Как зачарованная, она смотрела на него. Никакие силы на свете не могли заставить ее пошевелиться. Его прикосновения гипнотизировали ее, и она чувствовала, как какое-то незнакомое ощущение охватывает все ее тело.

Он опустил темноволосую голову, взял ртом бутон ее соска и стал дразняще ласкать его теплым, мягким языком. Ощущение было восхитительным. В ее оцепеневшем сознании мелькнула мысль о том, что ее муж никогда не прикасался к ней подобным образом. Если бы он делал так, ей, конечно, больше нравились бы его посещения. За этой мыслью мелькнула другая. Патрик не был ее мужем, и поэтому то, что происходило между ними сейчас, было грешно.

— Патрик, — тихо сказала она, — не нужно так делать. Он поднял голову и посмотрел ей в глаза. Взгляд его аквамариновых глаз был лихорадочным, почти пьяным.

— Почему? — спросил он.

— Потому что… потому что…

Она не в силах была придумать подходящую причину. Ей стало трудно дышать, когда его зубы начали нежно покусывать другой ее сосок.

— Потому что это неприлично! — наконец сказала она. Он тихонько засмеялся.

— Скажи, чтобы я перестал. Вал, и я перестану, — пообещал он, когда его рука скользнула под ее юбки и вверх по ноге и начала ласкать ее бедра.

Она тихо беспомощно пискнула, но ни одного слова произнести не могла.

— Ты не можешь сказать этого, голубка, — торжествующе сказал он. — Из того, что ты так наивно рассказала мне, стало понятно, что твой муж был холодным мужчиной. Он обладал тобой, но не понял, каким сокровищем обладает! Ты совершеннейшее создание, а он понятия не имел, как поддерживать сладостный огонь, горящий в тебе!

Лорд Бурк соскользнул с кровати. Валентина не успела прийти в себя, как он мгновенно снял с нее юбки и белье, оставив ее совершенно обнаженной, не считая черных шелковых чулок и золотых полосок подвязок. Она совершенно онемела от происходящего, хотя какая-то доля ее мозга настойчиво убеждала ее, что нужно бежать. Что же такое исходило от него, что всякий раз, когда он целовал и ласкал ее, она теряла способность нормально думать? Она чувствовала себя такой глупой. Но сейчас ей стало еще страшнее, и она испуганно смотрела, как он порывисто сорвал с себя одежду, открывая ее любопытному взору свое длинное мускулистое тело. Никогда прежде Валентина не видела совершенно голого взрослого мужчину, поэтому она смотрела на него как завороженная.

— Ты прекрасен, — пробормотала она против своей воли.

— И ты тоже, моя голубка, — промурлыкал он, снова ложась и обнимая ее. — Я люблю тебя. Вал, и я не сделаю тебе больно, — успокоил ее лорд Бурк. Его рука скользнула между ее бедер, его пальцы искали, находили и возбуждали.

— Он ведь никогда так не ласкал тебя. Вал? Он никогда не доставлял тебе удовольствия и не просил у тебя ответной ласки! — Их губы сомкнулись, и Валентина погрузилась в головокружительный водоворот. — Женщина предназначена для того, чтобы ее любили нежно и страстно. Вал, так, как я люблю тебя! — шептал он между поцелуями.

Почему же с Эдвардом было не так, задавала вопрос еще сохраняющая здравый смысл часть ее сознания, но ответ она уже знала. Нед никогда не делал руками то, что сейчас делал Патрик. Никогда они не лежали рядом в первозданном виде. Почему? То, что делал с ней Патрик, не могло быть дурным! Не может быть дурным такое изумительное ощущение! Это было именно то, что делало браки ее матери, тетки, кузин такими счастливыми. Да и какая женщина не будет счастлива, если ее любят так страстно. На нежную часть ее тела, которую он продолжал поддразнивать, накатывался вал наслаждения. Она задыхалась, не в силах сдерживать восторг экстаза, жаркого и сладостного, наполнявшего ее блаженством, которого она не знала прежде, но которое было восхитительным.