Обрести любимого - Бертрис Смолл

— Итак, дитя, вы вернулись ко мне в конце концов, — воскликнула она, когда Валентина поспешно вошла в комнату и склонилась перед ней в поклоне.

— Я не могла уехать, не повидавшись с вами, дорогая мадам, — ответила леди Бэрроуз.

— А вам нужно ехать? — спросила королева, опечаленная предстоящим расставанием. Валентина кивнула.

— У меня нет другого выхода, дорогая мадам, я уже объяснила вам в письме. Когда старая Мег сказала эти роковые слова, она проложила мне дорогу в Турцию так уверенно, как будто вела меня туда за руку.

— А как насчет двух ваших обожателей? — спросила королева. — Согласны ли они ждать вашего возвращения?

— Они поедут со мной, дорогая мадам. — Валентина рассмеялась, и ее красивые глаза весело блеснули.

— Оба? — Королева широко открыла глаза, сначала удивившись, а потом тоже рассмеявшись. — Ну и ну, моя дорогая, вы хитрюга!

— Я бы охотно оставила их обоих дома, — сказала Валентина, — но моя семья волнуется из-за предстоящего путешествия, поэтому Патрик добровольно вызвался сопровождать меня. Это их немного успокоило. Потом граф Кемп настоял, что он тоже поедет, чтобы у Патрика не было преимущества. Я обвинила их в том, что они ведут себя, как дети, которые не могут поделить последний кусок желейного торта, но пристыдить не смогла. Они будут продолжать соперничать из-за меня, несмотря на мои возражения!

Королева от души рассмеялась.

— Мое дорогое дитя, я понимаю, как вам трудно сейчас, — сказала она. — Когда-то джентльмены соперничали из-за меня точно так же. Это льстит, но одновременно и раздражает. Вы будете находиться на ограниченном пространстве на корабле, и, боюсь, способа избавиться от них не будет.

Теперь засмеялась Валентина.

— Если они покажутся мне слишком назойливыми, я прикажу капитану заковать их в кандалы, — сказала она.

Королева одобрительно рассмеялась.

Немного позже, когда придворные дамы присоединились к ним, королева сказала тихонько, чтобы только Валентина могла ее слышать:

— Я умираю, дитя мое. Я чувствую это. Но нет, пока еще нет. У меня есть целый год. Возможно, два. Но не больше. Если бы я вышла замуж и у меня была бы дочь, мне хотелось бы, чтобы она была такой, как вы. Поторопитесь со своим делом, Валентина, а потом возвращайтесь ко мне. Я не хочу уходить в свой последний путь, не узнав, чем кончится ваша история. Я хотела бы увидеть вас счастливой, дитя мое. — Елизавета Тюдор покачала головой. — Я превратилась в старую дуру, как меня называют за моей спиной, не так ли?

— Хорошо бы мне превратиться в такую же дуру, дорогая мадам, — страстно сказала Валентина. — Даже если вы сейчас слабы, все равно вы значительно сильнее любого из них.

— Мне будет не хватать вас, дитя, — с тоской сказала королева. — Вы хорошо на меня действуете. Но скажу вам, что ваша сестричка неплохо веселит меня. Какая же она шаловливая озорница!

— Фрейлины — единственное мое огорчение, дорогая мадам. Кого вы назначили старшей над ними вместо меня?

— Никого, — подчеркнуто сказала королева. — Я сказала своим дамам, что мы все несем ответственность за фрейлин, но я приняла и другие меры. Я последовала вашему совету принимать на службу послушных молоденьких девочек. Свадьба Маргарет Дадли назначена на конец этого месяца, и ее заменит Анна Блейкли, которой всего лишь тринадцать. Пенелопа Хауард уезжает после пасхи, чтобы выйти замуж. Младшая сестра Габриэль Эдварде, Джоанна, которой двенадцать, заменит ее. Я не думаю, что Гонория де Бун пробудет со мной очень долго, потому что ваш брат потихоньку ухаживает за ней, когда думает, что я не вижу. Однако я знаю, что он не станет соблазнять ее. Он сын Конна и истинный джентльмен.

— Да, он не будет соблазнять ее, — сказала Валентина. — Я знаю, что он хочет сделать ей честное предложение. Конечно, с разрешения вашего величества.

— Именно, как я и думала, — сказала королева. — Ну, а когда это произойдет, я заменю госпожу де Бун другой молоденькой девушкой. Вы были правы, мое дорогое дитя, когда предложили мне брать в качестве фрейлин молоденьких девушек. Джентльмены, оказывается, не интересуются незрелыми плодами. — Королева хмыкнула. — Я также предупредила семьи девочек, которых я беру на службу, что они лично будут отвечать за любой неблаговидный поступок их дочерей. Такое поведение обойдется им большими штрафами в пользу короны. Кроме этого, я приказала двум бдительным дамам спать в спальне фрейлин каждую ночь. За фрейлинами хорошо следят, и я думаю, что их удержат от соблазна. Лично я невысокого мнения о молодых людях, которые прибывают ко двору сегодня, — продолжала она. — Все они надушенные щеголи и, черт побери, оскудели умом. Верно замечено, что можно зажиться на этом свете, моя дорогая. Я помню отцов и дедов этих жеманных созданий. Раньше таких отпрысков не потерпели бы.

— Начался новый век, дорогая мадам, а со временем приходят перемены, иногда приятные, иногда не очень, но мы не можем их остановить, разве не так? — заметила Валентина.

— Когда я была молодой, были мгновения настолько прекрасные, что мне хотелось бы остановить время, — тихо сказала королева, — но мои годы дают мне возможность заглянуть в прошлое. Сейчас я знаю, что, как говорится в Библии, всему свое время. — Она протянула руки Валентине, и та обняла королеву.

— Теперь, — сказала Елизавета Тюдор, — вам пора идти, дорогое дитя. Кажется, женщины в вашей семье не могут обойтись без приключений, начиная с этой вашей немыслимой тетки. Она, ее дочь, ваша мать — все возвратились домой благополучно. Я знаю, что вы тоже вернетесь. — Королева поцеловала Валентину в обе щеки. — Счастливого пути, дорогая! Да благословит вас Господь! Мне будет недоставать вас, моя дорогая!

Леди Бэрроуз низко присела перед королевой и быстро вышла из комнаты. Когда дверь в личную комнату королевы закрылась, у нее защипало глаза от слез. Она бросила последний взгляд на Елизавету Тюдор, одетую в белое бархатное платье, с огненно-рыжим париком и ввалившимися ярко-розовыми щеками. Елизавета выглядела неважно, и Валентина задала себе вопрос, есть ли у королевы год или два, на которые она рассчитывала? Около королевских апартаментов ее поджидали два ее поклонника.

— Надо идти, божественная! — граф взял ее за руку.

— Да, — сказал Патрик. — Ты задержалась у королевы, Вал. Наш капитан хочет отплыть с первым приливом, и мы так и сделаем. — Он взял ее за другую руку.

Леди Бэрроуз остановилась как вкопанная. Высвободив обе руки, она сказала:

— Я сама могу идти, милорды. Вам надо прекратить это соперничество между собой. Между нами не будет согласия, если вы не остановитесь! Послушайте меня. Вы оба ясно дали понять, что хотите жениться на мне. Сегодня, в пятнадцатый день января, в год Господа нашего 1602 — й, мы отправляемся в совместное путешествие. Я не приму никакого решения, до тех пор пока мы не вернемся в Англию. Если, зная об этом, вы по-прежнему хотите сопровождать меня, вы вправе поступать так при условии, что прекратите это постоянное соперничество между собой. Если вы не в силах сдерживать себя, тогда оставайтесь дома. Если вы не измените свое поведение, я прикажу либо силой высадить вас в ближайшем порту, либо вышвырнуть за борт, в зависимости от того, что будет удобнее для капитана! — Сказав это, Валентина торопливо пошла к дворцовому спуску к воде. Посмотрев друг на друга, оба поклонника смиренно последовали за ней.